У тебя очаровательный акцент. Если закрыть глаза
Подлец!
Юля попыталась спихнуть меня с кровати, но ничуть в этом не преуспела, и после недолгой возни я оказался на ней, на ней следующие десять минут и пробыл. Потом отвалился в сторону и с шумом перевёл дух.
Уф!
В жизни такого наглеца не встречала! с притворной обидой в голосе посетовала барышня.
Брось! Как минимум один такой до меня тебе уже попадался.
Фи! скривилась Юля. Будь любезен воздержаться от скабрезностей. И выметайся уже!
Я уселся на кровати и невольно поморщился из-за давящей головной боли. Ещё сильно саднило исцарапанную спину и болело левое предплечье; его отмечал длинный иссиня-чёрный синяк. А вот глаза уже не жгло, что откровенно порадовало.
Душ есть у вас?
Только ванна.
Дикие люди, проворчал я, встал и двинулся к тёмному проёму двери.
Дверь напротив! подсказала Юля и потребовала: Прикройся!
Я только рукой махнул, пытаясь сориентироваться в погружённой в темноту квартире. Слева кухня, справа гостиная и прихожая. Чуть дальше закрытая дверь второй комнаты, напротив небольшая ванная. Там я первым делом напился из-под крана, потом умылся и кое-как сполоснулся холодной водой.
Когда вернулся, Юля уже надела халат и включила ночник.
Давай живее! потребовала она и вновь зевнула. Спа-а-ать хочу!
Медлить я не стал, натянул трусы, надел носки и брюки, потом сорочку. Морщась от жжения в спине, закинул подтяжки сначала на левое плечо, затем на правое и принялся застёгиваться и заправляться.
Одного понять не могу: чего ты вчера мешком махать начала? Ты же оператор!
Толку в драке от оператора первого витка! фыркнула в ответ Юля.
Даже так? И какой румб?
Румб хороший семнадцатый. Это виток подкачал.
Бывает.
Но учти, Пётр: поквитаться мне силёнок хватит, если языком трепать начнёшь! пригрозила вдруг барышня.
Я не без труда подавил пренебрежительную усмешку и даже провёл большим пальцем по губам, словно запирал их на молнию, а вот придумать достойный ответ уже не успел, поскольку из коридора донёсся отчётливый металлический скрежет. Сердце так и ёкнуло.
Быстрее! прошипела Юля. Выметайся!
Вслед за скрежетом звякнул дверной звонок, и я опрометью выскочил из комнаты, метнулся на кухню, схватил вещмешок, кепку и плащ, а уже когда вталкивал ступни в полуботинки, услышал преувеличенно сонный голос Юли:
Да иду я! Иду!
На лестницу чёрного хода выскользнул, готовый к чему угодно, но площадка пустовала. Притворил за собой дверь, спустился во двор и уже там оделся, потом напился у колонки, а у первого попавшегося фонаря проверил содержимое карманов и часы. Всё оказалось на месте, ничего нового не прибавилось.
И кто бы мне сказал, что всё это значит?
О-хо-хо
В клинику ко Льву я отправился пешком пока шёл, избавился от потенциала в противофазе и набрал под четыре сотни килоджоулей уже обычной сверхэнергии. Решил не повторять вчерашней ошибки, ибо негативу с ясновиденьем, пусть даже и зачаточным, находиться среди обычных операторов не слишком-то приятно, а у меня и без того голова с похмелья побаливала.
Примерно на полпути меня нагнал трамвай, на нём и доехал. Будить товарища в такую рань не стал, уселся на кушетку в приёмном покое и принялся медитировать, пытаясь подстегнуть регенерационные процессы, но в итоге почти сразу уснул. Так и дрых, пока не растолкала Милена.
Барышня глянула с нескрываемым осуждением, но от комментариев воздержалась и предложила присоединиться ко Льву за завтраком, и вот уже он довольно бестактно заметил:
Какой-то ты растрёпанный сегодня, Петя. Плохо спал?
Спал хорошо, вздохнул я, просто мало.
Лев глянул с интересом в ожидании продолжения, но меня слишком увлекли гренки и кофе, а с набитым ртом говорить не хотелось. К тому же, если выбросить постельные достижения, о которых распространяться точно не стоило, рассказывать было в общем-то и не о чем.
Как с Палинским вчера пообщался? спросил я, предпочтя перевести разговор на другую тему.
Более-менее, уклончиво ответил Лев и ушёл собираться.
Наши сегодняшние расписания не пересекались, распрощались на вахте.
Если что обращайся, предупредил я, на том мы и разошлись.
Лев отправился в лабораторный корпус, а я проигнорировал гардероб и двинулся к служебному входу. Там на вахте наткнулся на отчаянно зевавшего Митю Жёлудя и оставил плащ с вещевым мешком, на занятия с собой взял только карандаши и пару тетрадей.
Первой парой у меня стояло введение в право, и на всём протяжении лекции я отчаянно боролся с сонливостью, периодически клевал носом и прилагал невообразимые усилия, лишь бы только удержать глаза открытыми. Всё бы ничего, вот только от лектора это не укрылось, и что самое паршивое он меня прекрасно знал.
Занятие вёл Илларион Валерианович Спас, старший советник надзорного дивизиона и ко всему прочему магистр юриспруденции.
По окончании лекции я перехватил выразительный взгляд Иллариона Валериановича и расценил его совершенно верно, задержался у дверей аудитории.
Лекция показалась столь скучной, что было сложно удержаться от зевоты? спросил старший советник, проходя мимо.
Никак нет! заявил я и поспешил за ним. Просто не выспался. Такого больше не повторится!
Уж потрудитесь, заявил Илларион Валерианович. Иначе ваше присутствие на моих занятиях станет нежелательным. Это ясно?
Так точно!
Очень хорошо.
Старший советник ушёл, а я с облегчением перевёл дух и отправился в буфет, но там царило столпотворение, напился воды у фонтанчика, да и только. Ещё перекинулся парой слов с Карлом и заметил Мишу Поповича тот увлечённо беседовал с преподавателем, читавшим нам общую теорию сверхэнергии, мешать им не стал. Отправился в лабораторный корпус.
На этот раз пришлось подниматься на третий этаж именно там располагались кабинеты местного руководства. У заведующего первой лабораторией и его заместителя оказалась одна приёмная на двоих, вот в ней и расположился, сдав документы эффектной девице лет двадцати в нарядном платье с весьма смелым по институтским меркам вырезом декольте и очень уж броским макияжем.
Секретарша без промедления занесла бумаги в кабинет заместителя и тут же обо мне позабыла. Сначала разбирала корреспонденцию, затем сделала два телефонных звонка, а после увлеклась беседой с заглянувшей в приёмную лаборанткой. Эта барышня поначалу не произвела на меня особого впечатления, но когда перегнулась через стол, дабы пошептаться с секретаршей, и задравшийся белый халатик приоткрыл подвязки чулок, я враз перестал сожалеть о впустую растрачиваемом тут времени.
Да нет же! произнесла секретарша, картинно закатив подведённые глазки. Приказа ещё не было, но вопрос о назначении уже решён. Мне Иришка по секрету шепнула, что его на подпись самому принесли.
Он и вправду пять лет в Айле прожил?
Три.
Симпатичный? уточнила лаборантка и тут же прыснула от смеха, прикрыв рот ладошкой. То-то ты принарядилась!
Задребезжал телефонный аппарат, секретарша сняла трубку и указала мне на дверь.
Проходи.
В кабинете за погребённым под бумагами рабочим столом восседал грузный господин с глубокой залысиной и покрытым испариной лицом. Вид он имел нездоровый то ли вправду был болен, то ли неважно себя чувствовал из-за жары. Не иначе были на полную открыты вентили батарей центрального отопления, и я порадовался, что оставил плащ в приёмной, ну а затем меня огорошили неожиданным вопросом:
Ну и чего вы, собственно, от нас хотите, молодой человек?
Я несколько даже потерялся, но тут же взял себя в руки и заявил:
Выйти на пик витка.
С тридцать второго румба? скептически хмыкнул заместитель заведующего. Устремление, достойное уважения. Он посмотрел на мои документы, вздохнул и объявил: Для начала придётся пройти полное медицинское обследование, что само по себе небыстро и недёшево
Извините, но заключение уже есть.
Да неужели? Хозяин кабинета промокнул лицо носовым платком и принялся заново перебирать мои бумаги. И в самом деле! заявил он некоторое время спустя с нескрываемым удивлением. О, да вам и схему воздействия вплоть до отдельных фаз расписали! Что ж это всё предельно упрощает. Предварительный анализ наше слабое место, на месяц вперёд очередь расписана, а вот на терапию можете хоть завтра приходить.