Поживем увидим. А теперь, будь добор, садись в свою машину, мы минут десять как должны уже быть в пути.
И мужчине ничего не оставалось, как послушно забраться в свой Астон Мартин, и стараться успешно играть на этом дружеском визите счастливую семейную пару.
* * *
Ричард на ватных ногах добрался до станции метро. Он до конца не верил в то, что Эта Женщина позвала его, незадачливого молодого человека, прогуляться по набережной «Леди Ален». Всю дорогу он сидел в вагоне в крайнем смятении, и вышел из этого состояния оцепенения только, когда диктор объявил о прибытии на станцию Кондентли. Он не знал почему Сильвия решила сменить гнев на милость, и у него даже в мыслях не возникло, что она сделала это не просто так, что ему в будущем предстоит жестокая, роковая партия, которую ему суждено проиграть. Выйдя из подземки, юношу охватило такое счастье, что несмотря, на пасмурную погоду и мелкий колючий дождь, он беззаботно подпрыгивал, и радовался всему, что попадало в его поле зрения, напевая песню «Я люблю тебя детка».
Он вмиг вбежал по лестнице на второй этаж под удивленные взгляды соседей, которые частенько видели молодого человека задумчивым и погруженным в себя. Теперь же Ричард словно сиял, попутно здороваясь со всеми и от всего сердца желая им прекрасного дня, он даже улыбнулся Стью, который от странности происходящего выронил наполовину скуренную сигарету, и взглядом проводил парня до самой двери. Ричард зашёл в комнату и застал Калеба за тщательным просмотром журнала «Черри» (порнографический журнал), который молодой человек, впрочем, с легкостью отбросил при виде друга, который, как ураган ворвался в комнату.
О, ты я вижу весь светишься! Калеб поправил очки. Видимо хорошо повеселился со своей Шарлоттой. Друг решил сразу перейти в наступление, ему доставляло огромное удовольствие подтрунивать над своим другом, смотреть, как он смущается или наоборот заходится в крайнем возмущении от его реплик, и ему казалось, что он может заниматься этим бесконечно двадцать четыре на семь.
Ричард, боясь насмешек друга, совсем не спешил рассказывать ему об их тайной дружбе с Лео, а о Сильвии и подавно. В конце концов у Калеба были свои секреты, и он не спешил делиться ими с Ричи, тогда почему Ричард должен рассказывать ему свои?
Да, мы разговаривали, танцевали, начал было неумело выкручиваться молодой человек, но друг, заметив смачный засос на шее Ричарда, тут же его прервал.
Разговаривали?! Что это у тебя там на шее? скрыть свою иронию Калеб не мог, и если уж он начинал капать ядом, то остановить его было никому не под силу.
Ричард невольно дотронулся до того места, где кожу саднило и неприятно пощипывало, и растерянно, как ребенок, которого улучили в отъявленных непристойностях, посмотрел на Калеба, не зная, что на это сказать.
Уууууу, протянул Калеб, а твоя Шарлотта страстная штучка. Давай рассказывай, как она? «Он переспал с Лео. Эх Ричи, Ричи. Ты пошел по наклонной».
Она она удивительная. На первый взгляд кажется холодной и неприступной, но
Аааа Ричи! простонал Калеб. Я имел ввиду, как она в постели?
Да иди ты к черту со своей постелью! взорвался молодой человек. Он понимал натуру Калебаон был балаболом, говорил первое, что придёт на ум, не стесняясь в выражениях, и из-за этого был чертовски обаятельным. Сам Калеб говорил, что немного измывательствзалог прекрасных гармоничных отношений, и своими глумлениями, он держит Ричарда в тонусе, чтобы тот не расслаблялся.
Ты что, так напился, что не помнишь? усмехнулся Калеб, достал Хэм Лейн и закурил.
Ричард покраснел до корней волос. «Да, как чёрт возьми, ты понял это?» Он хотел, чтобы его друг серьезно относился к его чувствам, он хотел донести до него, что девушка, в которую он влюблен вовсе не на одну ночь.
Между нами точно ничего не было, Ричард сложил руки на груди, и с укором взглянул на друга. Она приличная девушка, и не легла бы в постель с человеком, которого видела второй раз.
Так прям и ничего. И почему ты такое сокровище прячешь от нас? не унимался молодой человек: «Когда ж ты уже признаешься Ричи?»
Ничего я не прячу, просто
Он видел, что другу тяжело говорить об этом, а признаться в своей ориентации друзьям, он скорее всего считал просто немыслимым, и Калеб решил сбавить обороты, перегибать палку он не хотел.
Слушай Ричи, мы с Эммой твои друзья, и с нами ты можешь быть самим собой. Просто я хочу, чтоб ты знал, что мы тебя всегда поддержим.
Ричард вопросительно посмотрел на него: «И что значили эти его слова?»
Ээээ, спасибо, молодой человек не стал особо задумываться над репликой своего друга. Это же Калеб, у него язык, как помело, так что скорее всего это вообще ничего не значило.
Молодой человек переоделся, достал новую, купленную недавно тетрадь в твердой черной обложке, в которую он собирался переписать по памяти все стихи, которые были утеряны с его старым блокнотом. Многие он помнил по памяти, некоторые совсем забыл, что его ужасно огорчало, и начать он решил со стихотворения, которое он посвятил Сильвии, которое он сочинил тогда под деревом в день чемпионата, и в последствии читал Лео. В третьем четверостишье он немного изменил последние две строчкиполучилось:
«Томлением мучительным сердце объято.
Я смею тебя лишь в мечтах целовать»
Сочиняешь балладу любимой? как всегда не удержался от колкости Калеб.
Отстань. Видишь у меня вдохновение? Я потом тебе почитаю, Ричард даже не поднял глаз на друга, у него уже родились в голове первые две строчки и их нужно было немедленно перенести на бумагу.
С нетерпением буду ждать.
Но Ричард едва ли расслышал, что сказал Калеб, в данный момент это был для него просто набор звуков.
«Когда-нибудь ты обо мне узнаешь,
Когда-нибудь и мой настанет час
Ричард сейчас чётко осознал, что между ним и Сильвией огромная социальная пропасть, она живёт в Ламингтоне, вращается в высших кругах, а он здесь в Нордсайде, живёт от зарплаты до зарплаты, денег еле хватает на вещи и продукты первой необходимости. «Чёрт, ведь, я даже не смогу сводить её ни в одно приличное заведение, мне абсолютно нечего ей дать кроме своей любви и стихотворений, молодой человек как назло вспомнил мужчину, кажется его звали Брайан, который подошёл к Сильвии, когда Ричард с ней разговаривал, уж он то сможет ей дать всё, что она пожелает». Юноше стало просто невыносимо тоскливо, он почувствовал себя бесполезной жалкой инфузорией, и стон чуть не сорвался с его губ. «Зачем она позвала меня? Может Сильвия хочет просто посмеяться надо мной, а я как дурак тут радуюсь?»от таких мыслей настроение Ричарда катилось на дно с невероятной скоростью, но тут ему пришла другая мысль. Он захотел быть достойным её, приблизиться к её миру насколько возможно, и хотел он пробиться туда своим талантом. «Мне нужно попасть в богемное общество, и я попаду туда. Нужно двигаться вперёд, работать над стихами, над романом, нужно разобраться с сюжетом»вихрь мыслей закрутился в голове юноши, ему захотелось действовать, ему захотелось творить, создавать что-то новое. «Я добьюсь успеха, и стану равным ей, правда пока ещё не знаю как». И для начала молодой человек решил закончить четвертое четверостишие.
Нужна рифма к слову «узнаешь». «Мерцаешь, обладаешь, витаешь, заиграешь» всё не то. В голову ничего не приходило, и Ричард решил спросить совета у Калеба.
Можешь накинуть рифму к слову «узнаешь».
Да легко, Калеб хрустнул пальцами, и из него просто фонтаном посыпались слова: «чихаешь, мешаешь, щипаешь, ублажаешь, оседлаешь» парень хотел продолжить этот ряд, но Ричи его остановил.
Стоп! Достаточно, юноша с укоризной посмотрел на друга, на что Калеб в голос засмеялся. Ты хоть когда-нибудь бываешь серьёзным? вспыхнул Ричард.
Не горячись так, дорогуша, фыркнул друг и развёл руками. Просто поэзия это не моё.
Ричард на это ещё какое-то время поворчал, и снова принялся гипнотизировать свою тетрадь, но в итоге решил устроить перекур. Он подошёл к окну, где снаружи лёгкий ветерок кружил повсюду тополиный пух, устроив самое настоящее снежное лето. Ричард же всегда любил багряную яркую осень, когда все деревья в своём пышном убранстве постепенно сбрасывают свой наряд, обнажая голые ветви, и постепенно увядают, чтобы возродиться вновь. Его влекли дорожки, усеянные золотым ковром, чуть греющее солнце, запах опавших листьев, во всём этом было какое-то очарование, та прелесть лёгкой грусти, которую юноша не мог найти в другом времени года, загадка, которую не хочется разгадывать.