С этими словами Бонни развернулся и побежал к калитке. Клайд немного замешкался, но потом прыжками бросился догонять друга.
Константин Сергеевич проследил за Бонни. Его всегда гордо задранный хвост был трусливо опущен вниз, чтобы лишний раз не привлекать внимания к своим достоинствам.
Интересно, он дурачиться, или действительно напуган? подумал он.
Этот вопрос показался ему интересным и для уточнения он связался с Петровичем, чтобы тот посмотрел последние записи эмоционального состояния Бонни.
Бонни испуган, прокомментировал Петрович. Его восприятие случившегося считывается следующим образом: Он решил вожака, то есть вас, проверить «на слабо» и показал ему немного клыки. В ответ вожак на него так свирепо зарычал, что Бонни решил поскорее удрать.
Да, значит всё же просто испуг, а мне показалось что это другой уровень. Я было подумал, что Бонни отыгрывает комика, посетовал Константин Сергеевич.
Программа может пошутить, обработав схожие ситуации, может сработать на парадоксах, но
в самом Бонни пока ещё очень много простого собачьего, а комизм это уже работа высшей нервной деятельности, высшей нервной деятельности человека. ответил Петрович, а затем поинтересовался: Ты их на ферму отправил?
Да, отослал на ферму, а ещё вечером разрешил погулять.
Фермой они называли фермерское хозяйство, которое расположилась примерно в четырёх километрах от дома колдуна. Основное здание и сеть теплиц этого хозяйства примыкали к опушке леса. Помимо теплиц, они имели и обрабатывали ещё гектаров сорок, или пятьдесят земли, где выращивались ягоды и овощи.
Руководил хозяйством бывший глава УВД Георгиевского района, а ныне один из сотрудников, входящих в систему, да и в качестве работников у него постоянно трудилось шестьвосемь человек также из системы.
Фермерская деятельность с выращиванием овощей и ягод, была прикрытием их основному занятиюизучению находящегося там места силы. Они же и проводили подзарядку приспособлений для колдуна.
Выстроенные в два ряда теплицы хозяйства окружали эту аномальную зону. Их каркасы представляли из себя специальную сетку, которая улавливала волны силы и дальше заряжала накопители.
Как-то зимой, из-за сильных снежных заносов, машины не смогли проехать к ферме и забрать накопители. Решили использовать собакБонни с Клайдом. Хотя на отрезке от дома до фермы есть участок с километр, где связь с ними теряется, но симбионты не дают им полностью превратиться в обычных собак, и те раз за разом исправно выполняют свои обязанности.
Константин Сергеевич прошёл в столовую.
Сегодня Лиза с Евдокией Фёдоровной вместе, вдвоём накрывали стол для ужина.
Если внешне эти женщины отличались радикальностройная, подвижная и достаточно ещё молодая Лиза, то Фёдоровна, в противоположность, обладала шкафоподобной фигурой, была медлительна, и в возрастном плане явно хорошо ушла за шестьдесят. Но они имели и нечто общее, нечто их объединяющие. И это были не только белые поварские косынки, которые аккуратная Лиза заставляла надевать Фёдоровну при появлении той на кухне. Основной же чертой их объединяющей и делающая чем-то схожими, являлось практически одинаковое выражение на лицах.
Если у глухонемых такое напряжённое и одновременно отрешённое выражение лица было связано с их проблемами восприятия мира, то какие жизненные проблемы навечно закрепили на лице Фёдоровны подобное выражениенеизвестно.
Евдокия Фёдоровна появилась в этом доме, или, по выражению Петровича, который её недолюбливал«завелась» в этом доме после того, как Константин Сергеевич помог её внучке полностью восстановить подвижность и чувствительность ног, частично утерянную из-за травматического повреждения позвоночника.
За излечение внучки Фёдоровна решила отработать «натурой». Явочным порядком приходила и требовала нагрузить её работой. К этому делу она приобщила и своего мужаВасилия, или, как она сама его называлаВасилькатихого и работящего мужика.
Деньги за работу она отказывалась брать категорически, разве только позволяла забрать себе невостребованные остатки приготовленных блюд. Они их по-честному делили с Лизой.
Если же брала деньги на покупку продуктов, или каких-либо материалов необходимых Васильку для ремонта дома, то всегда представляла письменный отчёт, несмотря даже на то, что Константин Сергеевич на её глазах не читая выбрасывал все отчёты в мусор.
Но всё же её услуги имели цену.
Нечасто, может пять, или шесть раз в год, она просила Константина Сергеевича посмотреть кого ни будь из местных жителей. При этом сама же и договаривалась об оплате услуг колдуна.
Тех, кто побогаче, просила расплатиться деньгами. С других брала курами, яйцами, гусями, или вообще услугами: наколоть дров для камина и бани, покрасить забор, или что ни будь подобное.
Себе она не брала ничего. Для неё было дорого и важно другоевнимание и уважение местных, как к лицу приближённому к колдуну и способному в случае чего оказать протекцию.
Константин Сергеевич называл её и Евдокией Фёдоровной и просто Фёдоровной. Также по отчеству именовал её Дмитрий.
А вот у Петровича отношения с ней сразу не заладились, и поэтому он, обращался к ней всегда на ты и употребляя сокращённое имяДуня, а то и Дунька.
Петрович, по «легенде» подрабатывал у Константина Сергеевича садовником. Благодаря непропорционально длинным ногам, он обладал достаточно высоким ростом, но при этом имел довольно узкие и покатые плечи, на которых сидела большая, почти идеально круглая голова, практически полностью лысая, за исключением лёгкого рыжеватого пушка на висках. На носу этой круглой головы располагались ещё и круглые очки, что при взгляде издали на его лицо, создавало общее впечатление схематичного изображения планетарного механизма, или задачку по геометрии со вписанными окружностями.
По специальности он был нейробиолог и здесь, на примере Бонни и Клайда, занимался изучением взаимодействия разработанной компьютерной программы с симбионтами.
Дополнительно в его обязанности входило ещё и наблюдение в целях безопасности за домом Константина Сергеевича.
Чтобы как-то легализовать его постоянное присутствие как на территории, так и в самом доме колдуна, была придумана легенда, по которой он подрабатывал у Константина Сергеевича садовником.
К этому надо добавить, что он совсем не тяготел к копанию в земле, а также соответственно и к садоводству. Ни сам Петрович и никто из его родных и близких никогда не были даже простым садоводами-любителем. А после того, как ему навязали обязанности садовника, то твёрдо можно сказать, что Петрович стал ярко выраженным садоводство не любителем, или, в связи с тем, что его нелюбовь распространилась на всю растительность, пока она не в тарелке, то точнее будет сказать он сталфлороненавистником. Мужчина он был одинокий, и чтобы как-то облегчить ему быт, в легенде было прописано, что работал он, якобы, за еду.
Поначалу он кое-как лениво ковырялся на участке Константина Сергеевича, особо не напрягаясь и не усердствуя в попытках достоверного изображения садовника.
Всё изменилось, когда в доме колдуна «завелась» Фёдоровна.
Она издевалась над его садовническими потугами. В заборе, между участками Петровича и колдуна, для удобства была сделана калитка. И когда однажды Фёдоровна, через оставленную открытой калитку, из любопытства заглянула на участок Петровича, то долго охала и причитала. А вечером, во время ужина, требовала от Константина Сергеевича гнать такого садовника пенделями: Какой он к анчутке садовник? Я посмотрелау него у самого весь двор крапивой зарос! Да и у вас на участке ничего не делаеттолько иногда косит. Но и с косойсрам один! Он ни то, что косить, он и держать косу по-настоящему не умееттак головки посбивает и всё. Вот жратьтут да! Тут он хорош! Только за такую его работу ему и корки хлеба много! Гоните, гоните его!
Константин Сергеевич усмехался, но мер не принимал. Петрович морщился, когда Фёдоровна раз за разом попрекали его куском хлеба, но так как возразить, по существу, было нечего, то предпочитал отмалчиваться от нападок «дурной бабы», но крапиву у себя всё же скосил.
С одного из пациентов колдуна, Фёдоровна по договорённости взяла оплату кустами роз.