Чего? Константин Сергеевич с удивлением посмотрел на Решетниково. А зачем нам это? И почему именно в России, а не в Китае, или в Америке? Америка и в военном, и в экономическом плане гораздо интересней.
Но вы же родились и живёте в России.
И что? Меня здесь всё устраивает. Мы не лезем в политику, если она нам не мешает. Места силы, ты, наверное, это уже знаешь, есть не только в России, но и в Австралии, и в Словакии. Если, например, в одной из тех стран, через заповедные для нас «места силы» решат провести дорогуу нас будут серьёзные сложности. Конечно, решим, но проблемы будут. А в России, подобная затея будет уничтожена сразу «на корню» и без всяких проблем.
Вы сказали, что вас здесь всё устраиваетнеужели вы не видите, что твориться? Как это может устраивать?
Это ты близок ко всему происходящемупоэтому возмущаешься. А основную и большую часть народа, именно, всё устраивает. Он в России не спрасливый, и в голове у них однокак бы не было ещё хуже.
Константин Сергеевич взял со столика тарталетку с чёрной икрой. Икру стряхнул себе в рот, прислушался к ощущениям, затем немного откусил от тарталетки
Чтобы французы не говорилидаже такой коньяк пить без закусивсё это надуманное. Хорошая икра только оттенит вкус и аромат. А этазамечательная! И в меру просолена, языком легко растирается о нёбо. Давно такую не пробовал. Последние разы, как не привезут в подароквсё какая-то вяленная и пересолёная гадость.
Решетников тоже закусил икрой, и доев тарталетку вновь обратился с вопросом:
И как вы считаете, перемены России не нужны, или невозможны?
И нужны, и возможнытолько это не наше дело. Точно не моё, да уже и не твоё.
А насчёт перемен в России Помнишь Кагорыча из ознакомительного ролика?
Ещё бы! И его самого, и его сказки трудно забыть, подтвердил Решетников.
Так вот, мы с ним познакомились, когда ещё были студентами. Пока он учился в школе, мозги ему насчёт социализма просвистели и выпустили в жизнь с верой в светлое социалистическое будущее. Дома на эту тему с ним не говорилиизбегали, или ещё чего, но здравомыслия, трезвого скепсиса от семьи в противовес оболваниванию в школе, он не получил.
После зачисления в институт всех нас студентовпервокурсников сразу отправили на уборку картошки в колхоз имени какогото там партсъезда. О! Даже вспомнилимени 21 съезда КПСС.
Председателем колхоза был мужик ещё молодой, высокий, но инвалидбез одной руки. Вот он однажды и попросил институтского преподавателя, приставленного к нам за старшего, выделить ему несколько ребят помочь с заготовкой дров на зиму лично для себя.
Дрова мы ему накололи, а его хозяйка, как полагается по русскому обычаю, собрала стол.
Наш препод с председателем пили самогонку. Мы тогда еще не заматерелисамогонку пить не смогли. Хотя некоторые из нас попытки делали, но неудачныевыплёвывалислишком ядрёна и духовита оказалась, и нам поставили какую-то наливку.
Наливка же была слабоватой, а вот мужиков от самогонки разобрало хорошо.
И захмелевший председатель стал жаловаться, что каждый год по осени они, мучатся с уборкой этой проклятой картошки. Ежедневно он обязан представлять отчёты в Райком партии о ходе «битвы за урожай».
Своего овощехранилища нет, и картошку засыпали в бурты прямо на поле, обкладывая соломой и землёй. За зиму картошка всё равно насквозь промерзала и полностью сгнивала. Бурты с этой гнилью бульдозером разравнивали, запахивали, и, не сдав государству ни килограмма, по весне колхоз просил клубни на семена. Семена выделяли, согласно площадям, запланированным под посадку в райкоме. Дальше опять: битва за урожай, нагоняют людей из города. Сновабурты, зима, бульдозер. И так из года в год, почти во всех соседних колхозах и совхозах, везде одно и тожемартышкин труд.
Остальные студенты, сидевшие за столом, восприняли всё это спокойно с понимающими ухмылками, а вот у Кагорыча, впервые увидевшего реальный советский социализм произошёл разрыв шаблонов. Вернувшись из колхоза, он своему отцу пересказал откровения председателя. Дед у Кагорыча до революции был крупным землевладельцем, и поэтому он спросил: «А у деда картошка пропадала?», на что получил ответ: «У деда даже очистки от картошки не пропадали».
И дальше отец просветил Кагорыча, что большинство предприятий в странетакие же колхозы имени 21 съезда, и в основной своей массе делают непонятно что, и непонятно зачем. А вот на военных заводах, есть и порядок, и новые технологии, но и их продукция, пролежав по двадцать лет на складах, идёт тоже, в основном, на утилизацию.
Кагорыч убедился в полной правоте отца, ещё будучи студентом.
И тогда он начал и меня, и других заслуживающих доверия ребят из нашего окружения, убеждать: «Этот строй обречёнон скоро рухнет!». Годы шли, а строй спокойно продолжал существовать за счёт продажи нефти и других ресурсов. А Кагорыч, как ты Борис сейчас, всё говорил о необходимости перемен. Говорил: так жить нельзяэто полная деградация.
В конце концов перемены наступили. Потом, когда всё более-менее успокоилось, точнее с начала двухтысячных, Кагорыч опять завёл песню на старый мотив, но с новыми словами: «Экономика государства не может нормально существовать без таможни и независимой судебной системы, или это не государство». И опять, про обречённый строй, что скоро всё рухнет.
И снова годы шли, уже и Кагорыч ушёл в «мир иной», но и другая «обречённая» система показывает завидное долголетие, качая потихоньку нефть с газомребятам хватает.
Кагорыч тогда говорил, что таможни нет, заметил Решетников. Раньше давези, что хочешь без пошлин, «контрабасом», это, действительно, убивало производство здесь, но сейчас таможня уже другаяпостроже стало.
Не знаю, я далёк от этого, ответил Константин Сергеевич.
Решетников поднял бокал предлагая выпить.
Константин Сергеевич сделал сразу большой глоток, и закусил ломтиком сыра.
И сыр хороший, похвалил он, только рановато я взял его. Он после холодильника не согрелсяещё не распустился полностью.
Вот вы говорили, что Кагорыч по началу верил в светлое социалистическое завтра, продолжил разговор Решетников. А мои родители всегда над нашим социализмом смеялись. Отец понятно: дед «сиделый» просветил и воспитал, а мать вообще у нас была партийным работником, но такая же.
Да, с отцом, конечно, понятноотравляющее влияние «врага народа». А мать-то чего такая отмороженная? Не знаю. Она со школы была активисткой. Хорошо училась, входила в комитете комсомола школы. Так по комсомольской линии сначала и пошла. Тогда всё яснокомсомол был отличной школой по воспитанию циников и приспособленцев. Вот такие карьеристыперевёртыши, как твоя мама и развалили партию, подняв указательный палец вверх с улыбкой произнёс Константин Сергеевич.
Нет, она у нас циником не была, возразил Решетников. Она тогда работала секретарём партийной организации на машиностроительном заводе. И однажды, какой-то из бывших работников этого завода, решил, что ему неправильно начислили пенсиюне учли год работы во время войны. Он пишет письмо на имя Генерального Секретаря КПСС с жалобой и просьбой разобраться. Из секретариата письмо пересылают в Райком с требованием быстро дать ответ. Те дают срочное задание моей маме представить к утру документы.
Начальник отдела кадров завода болеетлежит дома не может подняться. Его заместитель в отпуске.
И тогда матери доверяют святоеключ от архива отдела кадров.
В архиве она читает личное дело этого работника, и видит в конце запись, что грузчик, скажем там Петров, доложил, что этот рабочий в пьяном виде кричал, что всех коммунистов надо вешать. Мать подумала: вот какой негодяйкоммунистов надо вешать, а сам с письмом о помощи к Генсеку. Из любопытства она находит дело бдительного грузчика Петрова. И там записьпри проведении разгрузочных работ грузчик Петров обругал статую товарища Сталина, стоящую внутри территории завода: «Поставили болванаразвернуться из-за него нельзя». Доложили об этих оскорбительных словах рабочие из его же бригады. Но и сами тоже были замечены в высказываниях, поручающих Советскую власть, о чём есть донесения других бдительных товарищей.