Анна Михайловна, про татуировкувсё очень интересно, но пожалуйста ближе к этому телу.
Хорошо, ближе к телу. Позавчера вечером в процедурный кабинет не пошёл. Сказалсильно кружиться голова. Сестра сама приходила в палату. Сделала укол, померила давлениевсё было в нормеон с ней разговаривал. А с утра в четверг, уже бегал голым по коридору и орал.
Больные находиться с ним в палате, категорически отказываются. Просила помочь охранниковсказали не наше дело. Вот Виктор, она показала на парня с планшетником, согласился за деньги присматривать за ним, да только и у Виктора завтра выписка.
Да ладно вам, Анна Михайловна, отреагировал Виктор, уж какие там деньги. Так, больше из уважения к вам.
Интерн Володя и вот, Виктор, вдвоём едва справились, связали его.
А зачем после развязали? поинтересовался Константин Сергеевич.
Да бьётся связанный! А орётвообще, не замолкая, пояснил Виктор. А так лежит спокойно, обслуживает себя, и только иногда кричит.
Простые седативные на него не действуют, более сильныетоже не долго. Увеличивать дозууже боюсь. И капельницу ему не поставишь, да и просто сделать внутривенное
Анна Михайловна, зачем вы меня сюда пригласили? Я, проститене бог. Большая часть его мозга мертва, и вам это прекрасно известно.
Константин Сергеевич, миленький, ну помогите! Медсёстры бояться. Мест ни хватает, а эта палата пустует. Больных приходится переводить в терапию, и нам туда на третий этаж бегать. Мужчин, которые могли бы помочь и с ним справиться, среди больных нет. Сами знаетеодни инсультники, да радикулитчики. А если и были бы крепкие мужчиныкому охота связываться? А санитарки и медсёстры, разве с таким смогут?
Я одного не поймуот меня то, что требуется?
Хотя бы успокойте его, сказав, Анечка опустила глаза в пол.
Как успокоить? Да он и так спокоен. Помочь связать?
Константин Сергеевич двинулся вперёд. Больной, стал поворачивать свою голову, отслеживаю его перемещение. При этом туловище больного оставалось неподвижным, крутилась только голова, а из-за круглых немигающих глаз, он в этот момент был поразительно похожий на филина.
Отвлеките его, сказал колдун.
Анечка хлопнула в ладоши. Больной быстро повернулся на звук. В этот момент Константин Сергеевич положил ему руку на затылок. Тот почти сразу обмяк, и стал заваливаться на бок.
Анечка, сузив глазки, бросила быстрый взгляд на колдуна.
Недолго ему осталось Душечку звать, сказал, Константин Сергеевич, продолжая держать руку на затылке больного. Пока кровь проходит, но в любой момент сосуд может лопнуть. Часа четыре он теперь проспит, может меньше. Так что пеленайте, ставьте капельницу
Анечка поджала губки, непроизвольно состроила разочарованное лицо, но быстро это выражение убрала.
Вот оно как! заметив её выражение, подумал Константин Сергеевич. Девочка то надеялась, что я прямо сейчас, простенько и быстро его отправлю на тот свет! Сделаю, так, чтоб он заснул и не проснулся, и не беспокоил больше Анечку. Ага, нашла идиота, на глазах свидетелей, убивать человека, множить слухи. От беспокойного больного отделаться хочешь, а ручки, значит, пачкать не хочешь? Чего прощевведи в капельницу любой препарат для повышения давления! Но только сама, сама. Своими беленькими ручкамитакое другим доверять нельзя. Правда, есть инструкциявсех умерших в больнице, в обязательном порядке, отправляют на вскрытие в Георгиевск. Ну да и там, кто с ним будет особо разбираться? Вскроют, поставят заключениеинфаркт мозга, и к стороне.
К убийству врачом безнадёжных пациентов, колдун относился с пониманием. Если человек закончил все свои дела на этом свете, и просто мучится в ожидании неизбежногопочему бы и не помочь? Он это считал проявлением врачебного гуманизма и ответственности. Ты врач, ты взялся его лечить и помогать, а когда понял: вылечить невозможно, пациент обречёнто сделай так, чтобы человек, легко и безболезненно ушёл из жизни. Поставь заключительный аккорд в своей работе, если не можешь спасти. К такому пониманию врачебного долга: не в состоянии спастипомоги уйти, он пришёл не сам. Его так учили и воспитывали ещё в молодости. Даннымдавно, ему давали наставления, не только, как применять свои способности для лечения, но и обучали умению «дарить лёгкую кончину». Он до сих пор помнит немного гнусавый голос наставника: «Пять раз спроси и пять раз получи ответ. Спроси сначала у богов; затем у себя; потом у своего учителя, или своих коллег; ещё спроси у родственников и друзей больного; и, наконец, у самого больного. И если все скажут: «Да» исполни свой долг. Но если рядом никого нет, а богов ты не услышал, или не смог понять, больной страдает, но не в состоянии говоритьспроси себя. И если ты сам себе ответишь: «Да» исполни свой долг, но это будет не в пять, а в пятьдесят раз тяжелей». Конечно, здесь и сейчас, он крайне редко сталкивался с врачами, которые «помогали» безнадёжным уйти, ну а в этой больницетак ни разу. Страх наказания, если уличат, неуверенность в безошибочности поставленного смертельного диагнозавсё это есть. Но главноеравнодушие к пациенту, прикрытое словами: «Не мы давали ему жизнь, и не нам её отбирать». Сам он неоднократно «помогал». За свою перенасыщенную событиями жизнь он отправил на «тот свет» столько молодых и здоровых, что «помощь» в отправке туда же смертельно больных, да ещё с поражением мозгаоценивалась им, как проявление высшего милосердия. Но вот слухи о том, что он помогает уйти «безнадёжным» прикосновением рукибыли неправдой. Да, ему приходилось убивать прикосновениямитак тратится меньше сил, но в больнице, из осторожности, он этого не делал никогда. А слухи выросли из-за случаев, когда людям, которые должны были вскоре всё равно умереть, наложив руки, пытался облегчить страдания. Боль он снимал, но иногда такие пациенты, через час, или дваумирали.
Для себя Константин Сергеевич объяснял это тем, что, потеряв необходимость бороться с болью, организм переставал бороться и со смертью.
Свою же «помощь» по уходу из жизни для безнадёжных, он оказывал издали. Просто проходя мимо обречённого больного, на расстоянии четырёх, или даже шести метров, он бросал только один короткий взгляд, и дальше проходил не задерживаясь, таким образом стараясь не вызывать лишних подозрений. В молодости он мог проделывать подобное и с гораздо большей дистанции, ну а сейчасхотя бы так.
Случай же с Анечкой его возмутил не только тем, что она специально, или по глупости подставляла егопытаясь с его помощью чуть ли не публично убить больного. В большей степени он был возмущён тем, что этого «крикуна» можно было и спасти. Да, в этой больнице нет МРТ, но вот сегодня, для женщины с параличом Белла, она же нашла возможность показать ему больную. Могла бы точно так же, десять дней назад, пригласить и к «крикуну». Тромб, он наверняка бы увидел. Здесь операцию по извлечению, конечно, не сделаешь, но поставили бы пациента в известность, отправили бы в областную, а там, может быть, и спасли. А теперьпожалуйста, дядя Костя, приберите за мной, а то «крикун» нам надоел и сильно мешает.
Вот стерва! Меня совсем бояться пересталарешила, что я всего лишь старый маразматик, запавший на её прелести! Трухлявый пенёк, млеющий от её прижиманий, пускающий слюни и ни на что более неспособный! Не хотел я из неё свою собачку делатьжалел, но, видимо, напрасно. Пора на место её ставить, а то заигралась так, что совсем «берега потеряла». Придя в своих размышлениях к такому выводу, Константин Сергеевич решил сразу, не откладывая, переходить к действиям по «ломке» и воспитанию Анечки.
Анна Михайловна, обратился он к ней, не могли бы уделить несколько минут для приватного разговора в вашем кабинете.
Константин Сергеевич, но вы же опаздываете, у вас приём!
Ничего страшного, всё равно опоздал, а лишние пять минут, ничего не решат.
Анечка, сделав несколько распоряжений медсестрам по «крикуну», отвела Константина Сергеевича в свой кабинет.
Они сели по разные стороны стола. Константин Сергеевич, снял очки, и с ласковой улыбкой смотря ей в глаза, начал говорить:
Анечка, я знаю, что про нас по больнице ходят упорные слухи, и шепотки. Да, да! Гнусные слухи, что мы, якобы, любовники.