- Вопросов не имею,быстро согласился Молох, благо стрелять не собираются,понимаюслужба. Майор, а били за что?
- Хорошо, что понимаешьконтрразведчик качнулся на стулеА то, что, как это говорят у вас, у русских, «дали кизды» - он издевательски наклонил головуЯ правильно говорю?
- Правильно,согласился Молох.
- Так тоаванс, в следующий раз вывезем за колючку, мертвыми к мертвым мутантам. Понятно объяснил?
Молох прищурился, сверля глазами майора:
- Ты уж и материться, как человек научился, не то, что в двенадцатом. Слышали мы одни «факи», когда ты на Перекопе в огненной юшке ползал.
Майор улыбнулся, как ни в чем не бывало:
- Фронтовые воспоминанияэто прошлое, а сейчасмы друзья, не разлей вода.
- Дружок, спасибоне шлепнул.
- Это моя работа, мудила русская, учиться быстро. Ладно, вали отсюда!майор нажал кнопку под столешницей - в комнату ввалился огромный негри вытащил из под стола Малаховский, обрезанный со всех сторон, старенький Ижачок. - Держи ружьишко.
Он повертел его в руках:
- Ты на кого с этой пукалкой охотиться собирался?
- На полевых мышей, они на Украине жуткой жирности по весне, котлеты их них исключительные.Малахов взял ружье, повесил его на плечо, вещмешок на другое. Заглянул в продуктовый пакет, мороженое размазалось по его внутренней поверхности, будто кто специально прошелся сапогами. Он коротко и негромко выругалсяВот, бляди! Зачем портить то?
- Ничего, вылижешь, вон какой языкастый. Раз пятый видимся, а уши засираешь, как телевизор. Я правильно говорю?
- Да пошел ты!парировал Малахов и вышел из кабинета.
Когда его вывели из обшарпанного здания комендатуры, первое, что он увидел это оживленно размахивающего руками Крокуса. Его, как всегда, было неизмеримо много. Напротив Лешки стоял белобрысый, почти альбинос, парнишка в танковом комбинезоне, он машинально протирал руки помасленной тряпкой, и слушал его, склонив набок голову. За спиной у Крокуса возвышался пендосский морпех. Как и молоховский сопровождающий, так же плечист, черен и несокрушим. В инкубаторе их выращивают, что ли? - подумал про себя Молох.
Крокус заметил угрюмого Малахова и радостно помахал рукой:
- Что, выпустили уже?
- Уже,пробурчал в ответ тотРебра не болят?
Крокус подошел к нему, заметно припадая на правую ногу.
- Да и фиг с ними, с ребрамижизнерадостно ответил онЧто с нами, в расход, или отъем мозга?
- Если не уберемся, сначала в расход, а там, как подскажет негрильное воспитание.
- Уберемся, в первый раз, что-ли?Крокус повернулся к конвоиру - Где машина моя, слышь, чурка нерусская, где автомобиль?он продемонстрировал руками, будто крутит баранку руля. Морпех показал пальцем на железные ворота, значит, за ними. Радовало, что «миротворцы» вообще ее сюда перегнали - ох, уж эта щепетильность.
У ворот стояли два часовых, явно, украинские призывники, столь сильно они отличались от своих заокеанских коллег, как статью, так и снаряжением: до боли знакомые «калаши» с примкнутыми штыками, родная «морковка» камуфляжа, сотворенная «добрыми» руками приамурского зека десятилетия назад, бронники, которые злой научный гений создал для придания срочной службе особой пикантности. Ну, и, конечно же, как без них, стальные каски от товарища Сталина. Чтобы, значится, не забывали подвига дедов и прадедов.
Проходя мимо, Крокус не удержался и поддел одного из них:
- Не спи, суслик, Контролера проспишь! - Солдатик, чей вид - пухлые щеки, не знающие бритвы, посиневший от холода чичиковский носиквызывал, скорее отеческое сострадание, чем опаску, какая возникает перед вооруженным человеком, по смешному грозно поправил на плече автомат и продолжил курсировать от столба к столбу. Его, не менее нелепый, напарник многозначительно встретился с ним взглядом, пояснил: «Сталкеры, отморозки». Он пытался сказать это пренебрежительно, но в воздухе повисла, скорее, зависть. Крокус обернулся, подмигнул часовым:
- Бывайте, пацаны!те заулыбались.
Крокус, наконец, увидел припаркованный за воротами УАЗик, открыл водительскую дверь, придирчиво посмотрел на развороченный пендосами салон:
- Все, как всегда, вот мы, Саня, и дома.
Малахов забросил вещмешок на заднее сидение, прямо поверх вывернутого из сумок тряпья. С тоской поглядел внутрь пакета, сплюнул под ноги одинаковым морпехам и швырнул его в сердцах куда-то за забор, в сторону комендатуры. Негры встрепенулись, было, уцепились за рукоятки зачехленных пистолетов, но, быстро сообразив, что за выходкой Малахова ничего предосудительного не стоит, кроме обиды отлупцованного человека, просто обложили его по своей афроамериканской матери и поплелись обратно в расположение части.
- Че разбушевался, начальника?спросил из-за руля КрокусСадись, давай!
Молох забрался на «штурманское» место, потер ссадину на скуле:
- Так и не пожрали,грустно констатировал он.
- И не попили, и не покурилипродолжил КрокусКуда премто?
- Давай на Губин, здесь нам ход закрыт, Яким помер зимой, а прапор твой все-таки сукой оказался.
- Да иди ты!не поверил Крокус.
- Может статься, что и все остальное - липа.
Крокус угрюмо замолчал, вырвал провода из под рулевой колонки:
- Негрилы куда-то ключи задевали,пояснил он, зачистил изоляцию ножом и, напевая под нос какой то отживший свое шлягер, начал искрить. Движок дергался, но заводиться не желал.Хреновый из меня угонщик,удрученно сказал онЧто там у тебя в коменде произошло?
- А нас с тобой Дэвид повязал, помнишь поляка противного? Он у них самый главный шпион по ООН. Проблемочка у нас нехилаявелел валить, чтобы пятки сверкали, а то грохнут при оказании сопротивления. Такие дела!
- Вот сука то!выругался Крокус, авто колыхнулось, зачихал двигатель, подольше обычного, уцепился за неустойчивые оборотыЛеха тут же осторожно надавил на педаль газа, - мотор радостно взревел и закоптил в нормальном холостом режиме. - Теперь порядок.
Он перемотал голые концы куском пластыря:
- Только на Губине проблема, переход, конечно, чахлый, но закладка никакая, ты же помнишь?
- К Сидору пройдем.
- Через Кирзовских отморозков, шутишь?
- Блин, а кто меня убеждал «на кураже, на кураже»? Вот онна, хотел знатного хабара, впрягайся! Или съезжать?взорвался Молох.
- Да не светись ты, Чапаев, тоже мне, кураж, так кураж,пожал плечами КрокусРадио включай.
Молох с досадой сплюнул через окно:
- Я батарейки вместе с пакетом выкинул, поехали, сталкер.он вытащил из нагрудного кармана пачку испещренных печатями и аккуратным писарским почерком бланков приглашений, разрешений и отправил вслед за плевкомНам они уже без надобности.
Крокус хмуро проводил их взглядом, вывел машину на дорогу и потихоньку, переваливаясь с ямки на ямку, покатил прочь от базы. Он машинально посмотрел на зеркало заднего вида, у ворот, в нарушении устава, стояли два салажонка, в их еще мальчишеских глазах читалась неприкрытая зависть.
- Хорошо, хоть войну не застали,почему-то произнес он, чем вывел из задумчивости Молоха.
- Что?
- Хорошо, говорю, что мальчишки не поучаствовали.
- Здесь немногим лучше.Молох дернул щекойХотя, наверное, хорошо.
- Интересно, почему Якимка помер?
- Старый был,предположил Малахов.
- Угу,согласился Крокус. Он сочувствующе глянул на товарища, вид у которого был мрачнее тучи. - Машину бросим и айда по шпалам?
- По ним.
Они доехали до развилки дороги, что налево, что направокругом разрушенный асфальт. Он лежал неровными пластами с выдавленной между ними, словно коричневая зубная паста, дорожной грязи. Крокус решительно бросил машину направо.
Дорога угнетала, густая чавкающая глина в разбитой тяжелой военной техникой колее цепляла «лысые» колеса липкими пальцами, и неохотно, с прощальным причмокиванием отпускала. У съезда к озеру, где за грунтовыми направлениями начинались заброшенные колхозные поля, они встретили застывший БТР. Мертвая машина чуть сползла с обочины, завязнув правыми колесами в переполненную грязной жижей канаву. Сверху на броне восседали два бойца и гипнотизировали перегретые внутренности машины, над задранными крышками мехотсека дрожал горячий воздух.
Третий воин брел от полоски леса по полю с помятым эмалированным ведром доверху наполненным водой.