Замольчи. Нельзя говорить с шмат, Жилистый с серьёзным никогда не улыбающимся лицом Зуритбур раздул лопатки и широчайшие мышцы спины в плаще на голое тело он казался как змей с капюшоном.
Вот, я поймал. Это он угнал поши. Поши не достал, его сожрал крокодил. подскочил Крокшма и учтиво обратился к отцу, Теперь я могу вернуться домой?
Так это ти угналь поши?
Если бы, тогда в загоне, Крокшма не побежал отдавать тебе твой манок я никого бы не угнал. А лось, поши убежал, его не съели.
Зная. Заболотные мне уже отдаль за тебя поши. говорил он гораздо хуже, чем его сын молодой Крокшма, но жёстче. В его голосе было дикарская ярость.
Хорошо, значит отпустите меня.
Я взяль поши, но мы всё равно привяжем тебя. Ты осквернил «Тимсха».
Нее Здал аж заикнулся, ты взял поши в обмен на меня, значит меня надо отпустить. Здал очнулся от своего бренного состояния и боль вновь затерзала его.
Я взяль своего поши, а тебя ми привяжем потом отпустим.
Что? Зурик, это не твой лось. Ты украл его.
Это мой поши. Что я беру моё.
Клетку хитро разобрали без деликатности выдрали вместе с шипами окутавшую Здала лозу. В застывшей форме эмбриона его тело повалилось наземь руки безвольно распластались по земле. Средневековая пытка, если бы Здал был в том возрасте, когда растут кости то наверняка бы сросся в скрюченном виде.
Какие бы внутренние силы организма он не задействовал, адекватно шевельнутся не получалось.
Двое коренастых дикарей ухватили его за подмышки и потащили. Ноги волочились по холодной земле камни, кочки, прочий окаменелый мусор сбивали в кровь бесчувственную плоть. Зуритбур с Крокшмай следовали позади.
Здала подтащили к осевшему до половины первого этажа дому. Стены были в пятнах проедавшей плесени, из чёрных дыр оконных проёмов зловеще выл ветер. Дом застыл, сгорбившись над озером «Тимсха».
На шею Здала накинули хомут и потащили по заросшей мхом лестнице. Его тащили вверх по провисающим лестницам. Бетонные пролёты ходили ходуном. Ржавые арматуры выпирали из разбитого бетона. Едва успевая перебирать под собой ступени Здал скоблил животом по крошащейся поверхности обдирая кожу. Поводок тянули непрерывно, если Здал не успевал хомут затягивался и его тащили как дохлую тушу.
Здала втащили на последний этаж. Горы мусора: отпавшей штукатурки, бетонной крошки, грязи наметённой ветрами с болот, горами были разметены по углам. В потолке зияла дыра, пробивающаяся пучком небесного света. Торцевой стены не было открывался вид на обширную крокодилью заводь. Перед выступом плиты в пропасть над болотом висела боксёрская груша, вытертая до неузнаваемости цвета. Из продолговатой неровно набитой кишки из разодранных краёв торчали булыжники. Позади стояла рамка с человеческий рост в ней грузно висела металлическая вогнутая пластина.
Задыхающегося от удушья Здала поставили на колени. Пред ним стояла фигура, облачённая в мантию с длинным как сложенные крылья воротником. Голова шамана была спрятана в нутро человеческой грудной клетки. Промежуток между глаз до рта был закрыт широкой костью грудины от которой росли, обхватывая голову, пять пар рёбер и ещё четыре расходились от грудины закрывая скулы открывая накрашенный пунктиром рот. Между рёбер цвета ржавчины с молоком были видны глаза, один глаз был затянут будто паутиной второй же зиял чёрной дырой. Седые густые брови лезли ломанными ветвями промеж рёбер. Комки пепельных волос Яшмара свисали из-под рёбер оседали на вороте.
Сразу было понятно куда притащили Здала, это была та самая вышка с которой осуществляли казнь. Но когда его поставили перед пропастью над крокодильей заводью, виделось всё совсем по-другому. Озеро «Тимсха» окружали скучившиеся по берегам дикари, круглые шляпки хибар как грибы вырастали одна над другой и тонули в размытой испарениями степь с проплешинами и калеками деревцами. Теперь Здал был в главной роли, а не наблюдателем из кустов.
Воспоминания о увиденной казни и представления того что тоже будет и с ним будоражили его сознание. Бешено колотилось сердце изнутри содрагая тело.
Перед ним был многометровый обрыв, а внизу болото, кишащее крокодилами. «Эти Заболотные, со своими крокодилами. Гады!», слеза поползла по грязной щеке Здала, мысль передёрнула его так что от нервной и гневной истерической вспышки он едва устоял на ногах.
* * *
Здал стоял перед пропастью ноги и руки его были крепко связанны.
Шаман подошёл к краю провисшей над обрывом плиты. Когда он открыл рот показалось, что под солнечным сплетением скелета образовывалась чёрная и глубокая дыра; Яшмар проорал речь вознося руки.
Яшмар поднял на высокий воротник пепельные волосы, так, что казалось, столб пепельных осадков служил мостом прямо в небо и боги касанием своим вкладывали в голову шамана мудрость и великий разум даровавший повелевающую власть над чужими жизнями.
Здал видел в пруду ребристую продолговатую спину ящера и вспухший кончик его морды, то всплывающий, то исчезающий без малейшего намёка на своё присутствие в мутной водице. Крокодилы ждали Здала у своей кормушки.
Здал храбрил себя ожидая, когда, после воодушевляющего ора дикарской речи Яшмара его бросят и он полетит вниз головой в пасти так и не сдохшим от яда крокодилам, но, когда грушумешок, набитый крупной галькой, качнули и Здала ударило в спину выплюнув в бездну он так и не был к этому готов.
При паническом падении Здала в его ушах громыхнул трубный гул: протяжный, призывающий, загробный. Его тряхнуло, ошпарив макушку о стеклянную гладь «Тимсха». Стянутые лодыжки переломило, и он едва удерживал себя в сознании. Заунывный клич продолжался. Казалось зловещее гудение распространялось повсеместно.
Скованной болью Здал висел, покрыв глаза в заводи. Он сумел вдавит голову в плечи.
То, что Здал слышал был не предсмертный вой зовущих его призраков. Подгоняемые громким рёвом рогов из высокой камышовой степи вылетели, словно стрелы с огромными рогами, лоси. Дикари, свистели в сверкающие металлические или отполированными до блеска деревянные бочонки на палочках. Большие, с гребнями на длинных и толстых спинах крокодилы выползали из заводи.
Крокодилы свирепо бросались на лосей, перекусывали им ноги, челюстями рвали их плоть и утаскивали, топя в болотах, лоси же нашпиговывали ящеров рогами, таранили их спихивая обратно, в Заболотные лужи.
Сами Заболотные не показывались, а только где-то там, оттуда, не известно от куда, трубили оглушительный боевой клич. Лоси громко сопя выдыхали воздух поднимая верхнюю губу, из дали казалось, что они ржут как лошади.
Стало понятно почему Заболотные ни где не показывались, боевой гул заставлял лосей чувствовать опасность, понуждал видеть перед собой врагов и атаковать их. Разъярённые звери неслись, обнажив лопаты и пики своих рогов сметая всё и всех на своём пути.
Крокодилов в заводи не было все уползли по зову манков. Здал не мог пошевельнуться от боли заливающей глаза. Он забыл даже думать выполнить тот трюк, который видел из кустов, когда зверски казнили человека. А ведь не раз представлял себе, когда сидел в клетке, как выгнется и схватиться руками, связанными за спиной, за верёвку, привязанную к ногам. Боясь даже дрогнуть, любое движение вызывало жгучую резь в сломанных ногах Здал медленно, аккуратно дыша вонзил голову в воду до переносицы не было сил даже удерживать её на поверхности. Здал не на что не надеялся, а просто хотел немного подольше остаться живым.
Он не видел, не мог этого видеть, лоси побеждали в схватке с дикарями и крокодилами.
Яд пролитый в озеро «Тимсха» не успел подействовать в полную силу, но пресмыкающиеся уж не могли быстро и долго двигаться, болотные били их полками заставляя атаковать. Лоси поднимали на рога сонных крокодилов скидывали их жёлто-землянистыми брюхами кверху. Яшмар видел грядущее поражение в битве, опустив высокий воротник с дымчатой шевелюрой, он выдернул клин, держащий напряжение верёвки на которой повис Здал.
Никакой способ лежания на воде не помог бы, и не было ни какова способа пассивного выживания. Даже мысли в таком направлении привели бы только к одному, «Ещё чуть-чуть и судорожные корчи заморозят тело в окоченении и затянут на дно.».