Деньги? ухмыльнулся он. Вот что такое настоящие деньги. Сейчас ты выставишь нам еду, бочонок-другой пива, а потом мы подумаем, не разогнать ли огнем жалкое логово бродяг.
Марк казался обескураженным. Ему не хотелось быть неучтивым с Каспаром, которого могло воспламенить любое возражение. Каспара он знал хорошо, а в прежние времена у него самого чуть что не так руки чесались хвататься за оружие. Но не отдавать же в самом деле гостей, положившихся на его гостеприимство, пусть и цыган, на растерзание безжалостным наемником. Тем не менее Марк счел за лучшее промолчать и ушел заниматься приготовлением трапезы.
Скоро зала снова наполнилась людским гамом. Солдаты ели мясо, сготовленное кухарками для цыган, пили пиво и брагу и играли в кости на помельчавшую в ходе многих разменов монету. Каспар отправил Вильямсона заниматься лагерем и лошадьми и сидел за столом с Дамисом и Петерфинном.
Сейчас перекусим, а потом сожжем всех этих зверей, предложил Каспар своим десятникам.
Да стоит ли? Хорошо сидим, лениво отозвался Петерфинн и залил в горло кружку горчичного эля.
Не знаю, поддержал товарища Дамис, восточные господа не слишком жалуют, когда трогают цыган. Ты бы сошелся за такое дело сначала с хозяином. Может, ему не по нраву шуметь.
Его нигде нет, ответил Каспар, оглядывая залу. А нашему народу в пору размяться. Да и не все ли нам равно, что он там считает? Мы его охраняем от всяких угроз. Он нам платит. Так начнем истреблять эти угрозы сегодня же.
Пропал? Небось якшается твой падишах с цыганами. Ты бы пошел проверил, посоветовал Дамис.
Никого, кроме Каспара, не радовало устраивать резню на полночи. Выгода от грабежа могла переселить нехотение, но цыгане редко возили с собой богатства, способные выдержать дележку на четыре десятка.
В задумчивости от повисшего на волоске решения Каспар вышел наружу и осмотрел лагерь. Удостоверился, что часовые назначены, что лошади заведены в стойла и получили корм. Заглянул в пустую Паласарову кибитку. Кроме большого, обитого железными полосами сундука, в ней было несколько мешков сена, корзина овса, несколько покрывал и утварь, которой Паласар думал пользоваться в походе. Самого Паласара нигде не было. Каспар вернулся к Марку, но среди солдат его тоже не было.
«Уж не у цыган ли он в самом деле», подумал Каспар, когда на пороге появился Паласар и жестом поманил его к себе.
Я поговорил с бароном Лачо, начал Паласар, снаружи затворяя за ними тяжелую дверь залы. Он шлет тебе сердечный привет, изъявление покорности и просит дозволения остаться здесь до рассвета со своими людьми.
А если привязать одну половину Лачо к одной лошади, а другую половину к другой
То ты все равно ничего не изменишь в этом мире, урезонил его горячность Паласар. Насчет позволения можешь не утруждаться. Я уже разрешил Лачо оставаться здесь со своим племенем сколько они пожелают. И не надо делать на меня такое лицо. Я плачу тебе, чтобы ты защищал меня от моих врагов, а не от моих друзей. Тебя удивляет, что я вожу дружбу с цыганами? Передай людям, что бойни сегодня не будет, а потом поведай, почему ты так ненавидишь их племя.
Их все ненавидят. Курфюрст издал закон, приговаривающий всех цыган без различия пола и возраста к смерти. Просто к смерти это не самый суровый закон в здешних местах. Есть княжества, где цыган, если поймают
Я наслышан про драконовские законы против их племени, но ты бы не стал отдавать должное закону, который не отвечает чему-то в глубине твоей души. Этот закон вызывает к жизни какую-то давно похороненную ненависть. Верно?
На это Каспар промолчал.
Здесь становится холодно, добавил Паласар, чтобы прервать затянувшееся молчание, и в доказательство дунул паром Каспару в лицо, но Каспар ушел в свои мысли, и не стоило вырывать его в мир раньше времени. Вернемся, поедим как следует. Там оно и забудется.
Каспар молча согласился.
Не выгорело дельцо, ухмыльнулся Дамис, видя возвращающегося к их столу мрачного Каспара, за которым невозмутимо плыл, возвышаясь на добрую голову, Паласар. Как я и говорил, у них он был. Все они одного поля ягоды.
Напьемся и выспимся. Большего не надо, отвечал захмелевший Петерфинн.
Судя по вашему виду, вы сполна обсудили наших неспокойных соседей, повел речь Дамис, когда Каспар с Паласаром уселись за стол. Замечу, что история трепетной нелюбви нашего товарища к цыганам имеет давние корни.
Нет никакой истории, перебил десятника Каспар. У меня был старший брат, который умер от чумы. Я был слишком мал, чтобы узнать, что мой брат умер. Я был из хорошей семьи. Моя мать сказала, что его забрали цыгане, потому что он плохо себя вел. Вот и все.
И с тех пор ты плохо себя ведешь, чтобы пришли цыгане, и ты смог отомстить им за брата, хотя давно знаешь правду? подвел черту под короткой и бессмысленной историей ненависти Паласар.
Дамис усмехнулся, Петерфинн из вежливости пьяно хрюкнул, потому что решил, что пропустил умную шутку.
Люди поразительные существа. Тайники душ не перестают меня удивлять. Надеюсь, когда-нибудь ты снимешь с себя тяжкий груз этого заклятия, добавил Паласар.
Ко времени ты вспомнил про тайны, сменил неприятную тему Каспар. Расскажи-ка, куда наша замечательная дружина ведет столь примечательного чужеземца?
В замок, ответил Паласар.
Какой, чей?
Не время знать, какой и чей. Пока и этого довольно.
Но как я буду выбирать дорогу, если не знаю, куда мы идем?
А ты не будешь выбирать дорогу, Каспар. Никто из вас не будет.
Ты, стало быть, знаком с окрестными дорогами лучше нас?
Этого я не говорил. Мы не выбираем дорогу, дорога выберет нас.
Софистика не поможет тебе завтра. Я буду следовать за тобой целую неделю, хотя бы тебе взбрело в голову ходить кругом вокруг двора Одноглазого Марка. Это я обещал. За своих людей я не ручаюсь.
Отчего ж, встрял Дамис, видя, что Паласар медлит с ответом. Если любезному сейиду угодно, мы с удовольствием походим кругами. За хождение кругами редко так хорошо платят. Походить кругами неделю, чтобы получить вторую половину награды, мы с этим справимся!
Вот видишь, Паласар показал на Дамиса. Они не против.
Пора выметаться из-за стола, сказал Каспар. Дамису он указал на Петерфинна и приказал: Веди его в комнату. Я соберу людей. Часть отправлю спать на конюшню. Цыгане и наши полдюжины лошадей у меня от этого совпадения нехорошие мысли. Ты будешь спать?..
В комнате, ответил Паласар на незаконченный вопрос. Еще будет возможность поломать бока о доски и исколоться о солому.
Говорят, что дьявол мертв и зарыт в Киларни!
Говорят, что он воскрес, у бриттов служит в армии!
Донеслась с лестницы одна из застольных песен Петерфинна, потом послышался грохот, лязг и ругань на нескольких языках. Дамис не справился с пьяным товарищем, и они вдвоем повалились в проходе вместе с оружием.
Что разлегся? Поднимай живот, обормот! раздался окрик Петерфинна, который хмельной ловкостью оказался на ногах раньше Дамиса. У жены мохнатая штучка, мохнатая штучка, мохнатая штучка Затихающее пение донеслось из глубины комнат второго этажа.
Мохнатая штучка! Показала мне ее в воскресенье. В понедельник вернет скорняку! против воли закончил куплет Каспар, слышавший эту ирландскую песню сто и один раз.
Солдаты зашевелились и стали разбредаться по лавкам и углам. Каспар поймал несколько более пьяных и кого отволок, кого пинками прогнал спать на конюшню. Теперь, как будто, все было готово для ночлега. Каспар взял у Марка шерстяное покрывало и сказал тушить свечи. Он улегся на пол рядом с печью и подумал над прошедшим днем. Если не считать цыган, день прошел спокойно.
Входная дверь в темноте то и дело отворялась, отчего по лицу пробегал легкий ветерок. Это солдаты бегали мочиться с пива. Каспару казалось, что прикосновение сквозняка он ощущает не кожей, а, как кот, бровями. Приглушенные голоса солдат не давали заснуть. Люди ворочались, задевали в темноте вещи и друг друга. Кожаные ремни, кольчуги, ножны, доспехи, застежки, лавки: все скрипело и лязгало. Но скоро люди угомонились, звуки стихли, и из ленивой дремы Каспар отошел к настоящему крепкому сну.