Нет тут никого. Один я. Одинешенек.
Артём принялся картинно плакать.
Да ты не реви,не реви, кому говорят Печкин смутился. мужик ведь, не баба
Через полчаса оба сидели на пороге участка Печкина и хлестали пиво.
А она мне говорит«У меня есть другой», проговорил заплетающимся языком пьяный в стельку Печкин.
И что потом?
Ушла.
Насовсем?
Насовсем.
Сука.
Печкин отхлебнул из горла и повернулся к Артёму.
А у тебя баба есть?
Нет, только папка, Артём допил пиво и выбросил в кусты бутылку. Из кустов послышался приглушённый мат.
А мы с отцом поссорились
Изза чего?
Да изза пустяка.
Так иди, помирись.
Да нет, у него же сейчас жена, дети
Пошли, Артём встал и попытался поднять Печкина. Потом жалеть всю жизнь будешь.
Печкин нехотя поднялся. Шатающейся походкой парочка отправилась в сторону Атомной ЧАЭС.
Слушай, подал голос Артём. А вот смотрюулицы у вас чистые, дома красивыеу вас что, праздник?
Да у нас каждый день так
Каждый день праздник? Офигеть!
Да нет, не каждый день праздник. Каждый день чисто.
Артём кивнул. Они прошли ещё немного, и в этот момент земля содрогнулась. Артём поднял голову и увидел, что на месте ЧАЭС в воздухе стоит огромный огненный цветок.
Ну, я же говорил, что праздник, Артём повернулся к Печкину. Смотри, уже салют дают.
Что, правда? Печкин обнял Артёма. Тогда давай споём.
Давай.
И они запели.
27.03.2010 г.
Яна/Spirit/САУШИНАВторое дыхание
Нет больше этой жизни в вечном страхе! Короткая очередь, чернобыльский пес отлетает к противоположной стене и мешком падает на землю, издав предсмертный полухрипполурык.
Нет больше войне! Неожиданно появляются силы, и я отбрасываю прыгнувшего на меня слева пса мощным движением, он недовольно скулит, а я посылаю ему вслед несколько пуль, точно в уродливую башку.
Нет больше одиночеству и страху получить ножом в спину! Рывок, устремляюсь к выходу, попутно ногой отшвыривая очередную тварь.
Нет больше бессмысленному существованию! Я в паре метров от заветного проема, но с ног меня сбивает слепая шавка. Невероятно сильное желание жить заставляет меня перевернуться на спину, достать нож и вспороть гадине брюхо. Еще две. Ну, давайте! Я полон решимости, я переполнен еюникто не посмеет убить меня, никакое порождение Зоны не посмеет дотронуться.
Собаки чуют опасность, они жалобно скулят, припадают к земле и тут же срываются с места, бегут, трусы!
Нет больше Зоне в моей жизни!! С автоматом в одной руке и с окровавленным ножом в другой, я вылетаю из бывшего магазина. Я не дойду до Монолита. Я сильнее этого, я получил именно то, что хотел, я понял свою жизнь, понял, что мне от нее нужно. И я уйду из Зоны, прямо сейчас.
Площадь пустынна, никого нет. Монолитовцев наша группа уже зачистила в этом районе, а никакой мутант меня не тронет, ибо человек может превратиться в существо намного более страшное, чем эти порожденные больной фантазией Зоны.
И я заживу хорошо, осталось только выбраться, всего лишь пройти дорогу обратно,
пересечь периметр.
Я бегу по площади, назад, и пусть группа одиночек, собравшаяся помогать друг другу, к которым я недавно примкнул, думает что хочет. Они пусть просят у Монолита богатства, любви и исчезновения Зоны. Я же просто уйду, вернусь назад.
Зону потрясает Выброс, внеплановый, и, как любой внеплановый Выброс, он застает
врасплох очень многих ее обитателей. Так Зона избавляется от назойливых и надоевших ей людей, которые лезут сюда, не определившись со своими желаниями, убитые горем и полные наивных надежд, злые и черствые, непризнанные гении и просто всякий сброд, отбросы общества, безнадежные романтики или неудачники. Зона устает от таких, неопределившихся и странных, чересчур амбициозных и догадливых.
Вдохналиваются свинцом тучи, небо приобретает немыслимые, неестественные цвета, медленно они концентрируются в центре неба над Зоной. Все окружающее приобретает странные оттенки, воздух становится плотнее, нарастает рокот
На площади в Чернобыле стоит человек. Он смотрит в небо, и лицо его принимает
удивленное выражение. Так удивляются дети, когда узнают, что вместо Деда Мороза подарки под елочку кладет папаобида и сожаление, смешанные с удивлением. Он бежит в сторону дома, где есть подвал, но скоро останавливается, дорогу туда преграждает непростая стена аномалий. Он бежит к другому, дальнему, дому, но и там путь закрыт ловушками, обхождение которых требует времени. Обида нарастает, но вместе с ней приходит решение. Сталкер делает глубокий судорожный вдох
Задержка дыханиярокот становится мерным, а затем все замирает, готовится
разразиться страшной бурей, наступает тишина
которую в Чернобыле на главной площади нарушает хриплый отчаянный крик:
Я не дамся тебе, сука!
Кричавший швыряет в сторону автомат и нож, достает пистолет, приставляет к виску,
грохот выстрела лишь на долю секунды опережает громовой раскат
Выдох «Кто не спрятался, я не виновата».
07.07.10
Сириус
На пригорке сидела собака и внимательным взором оглядывала окрестности. Будучи
хозяйкой этих мест, она могла позволить себе не бояться никого и ничего и смотреть на все с той надменной гордостью, которая присуща только хозяйкамСильные порывы ветра колыхали ее короткую темную шерсть и доносили до ее носа множество запахов. Вон там идут сталкеры с артефактами. Они не опасные, от них пахнет страхом и усталостьюзатравленные, испуганные, полные ненависти ко всемупочти животные. Гдето там, правее их затаился кровососждет добычу в свои цепкие длинные лапы, сталкерам сегодня не повезло. Вон там промчались испуганные псевдоплоти. Собака недовольно фыркнула. Ночь постепенно накрывала Зону своим темным беззвездным одеялом, ветер утихал, и Зона, казалось, засыпала. Но это лишь иллюзия, Зона еще только начинала пробуждаться. Собака какимто седьмым чувством, которое есть только у существ Зоны, почувствовала изменения в
аномалияхнекоторые из них набирали силу, некоторые становились почти безобидными, теряя свою энергию, это ведь только наивные люди думают, что у аномалий нет своей жизни.
Собака легла на землю и положила голову на лапы. Она пролежала так, вслушиваясь в звуки Зоны, почти полчаса, пока внезапный порыв холодного ветра не заставил ее недовольно поежиться, а звук приближающихся шагов встать и посмотреть в ту сторону, откуда шел друг.
Человек в длинном оборванном плаще подошел и сел на землю рядом с собакой.
Ну, что, Лесси, что, моя умница? Кого ты чуешь? забормотал друг, теребя своего
«питомца» за холку, Ну ничего, придут, а у нас будет спасение, на Барже, а где же еще? Вот придет Волна мутантов, а мы одни выживемВыживем, Лесси, главноеверить
Собака лизнула друга в нос и засмеялась глазами«ну что он как ребенок маленький, не будет никакой Волны, мне ль не знать?».
Ветер слегка разогнал пелену над Зоной и изза туч выглянули звезды и тусклый
полумесяц.
Лесси встрепенулась. Вот онаЗвезда. Настанет день, грянет час и станет рай собакам и волкам на земле, а звезда Сириус будет путеводной. Вот наша вера, вот наша надежда, вот наша любовь. Лесси протяжно завыла, вскинув морду к небу, забыв про Ноя, про его Баржу, её вою ответило еще несколько с разных концов Зоны. Выли слепые псы, выли псевдособаки, и даже гдето вдалеке слышался низкий и гулкий вой Чернобыльского пса.
«Верьте во что хотите, у нассвоя вера».
Зона вновь покрылась тучами, той пеленой, что скрывала ее от глаз неба, и вой мгновенно стих.
Пошли, Лесси, пошли.
Лесси бросила еще один тоскливый взгляд наверх и пошла вслед за человеком.
Татьяна/Catmeat/КЕТЛЕР-МЯСНИЦКАЯХозяйка
Я не люблю просыпаться рано. Здоровый сон, правильное питание и размеренный стиль жизнивот мои главные принципы. Очень, очень неплохие принципы. Я прекрасно себя чувствую. Ем, пью, прогуливаюсь И никогда не спешу. А ведь многие считают это местомой Домсмертельно опасным. Воюют, сражаются, погибают за свои бездушные побрякушки Эх, да что тут говорить! Просто они безнадежно глупы. Впрочем, не всем довелось родиться такой как я. Вот и приходится постоянно терпеть этих недоразвитых, терпеть и прощать. Их навязчивость, бестактность, грубая ласкакак это все утомляет!