«Уж простите, что не балагур» подумал Саблин и ничего не ответил.
Раздражение было у вас? Кто-то из сослуживцев вас раздражал? Продолжал капитан медицинской службы.
Раздражение. Нет, не раздражение. Саблин с тяжестью в сердце и с чёрным стыдом вспомнил, как стрелял в спину снайпера Фёдора Верёвки. На всю, наверное, жизнь он это запомнил. Аким первой пулей в него попал, он видел это, но стрелял и стрелял ещё три раза, каждый раз попадая. И не чувствовал он тогда ничего, кроме удовлетворения. Разве ж это раздражение. А радиста Анисима Шинкоренко как убивал? Вспоминать не хочется. Он аж зажмурился, да нешто это поможет. А баба чёртова в лицо заглядывает, ждёт рассказа. Он в него четыре пули выпустил, а радисту и перовой хватило. Она в сердце попала. Аким, кажется, даже злорадное удовлетворение получал. Какое же это раздражение? Нет, не раздражение это было. Это была злоба. Злоба тогда его ела поедом.
Злоба, чуть осипшим голосом говорит Саблин. Лютая злоба. Гудит в голове, сначала терпимо, а потом всё тяжелее от этого становиться. Так тяжко, что дышать тяжко. И начинает злость разбирать.
Дальше, почти командует медик.
Под конец, когда все уже мертвы были, я сам застрелиться хотел, лишь бы голова не разрывалась.
Дальше говорите, спокойно настаивает капитан.
Думал, если не застрелюсь, то мне глаза раздавит.
Почему не застрелились?
Не хотел
Умирать? Едва не с усмешкой спрашивает капитан.
Не хотел сдаваться. Понять не мог, что происходит, но вот сдаться не мог. Пистолет разрядил в землю. И ждал, что будет дальше.
Мужчины молча слушали, а женщина что-то быстро чиркала на своём планшете, кажется, каждое слово за ним записывала.
Как вы убили это существо? Спросила Панова, отрываясь от бумаги.
Ножом, говорит Аким, но тут же исправляется, вибротесаком её достал в брюхо.
Патроны кончились? Спросил штатский.
Нет, ещё немного оставалось, но я понял, что её так не убить. Я неплохо стреляю, но в неё попасть не мог.
Она так быстра? Панова всё записывала.
Да нет Не то, что бы быстра. Просто не попадал.
Почему? Не отстаёт женщина. Говорят, что вы хороший рыбак и охотник. Руки дрожали?
Прицелиться в неё не получалось.
Но почему?
Всё в глазах плыло, марево перед глазами, жара.
Каждое слово из вас тянуть приходиться, дальше рассказываете. Настаивает штатский. Объясните.
Ну Вроде, выстрелил в неё, а её там нет. Как не было. Целишьсясидит, выстрелилнету. Как наваждение. По траве все патроны расстрелял, а её, кажется, не задел даже.
И как удалось убить?
Устал, сил стоять больше не было, голова разрывалась, лёг на землю, а она и подошла сама.
Все пришедшие молчали, смотрели, ждали.
Не знаю, зачем она подошла, может, поглядеть на меня хотела, маску с меня стянула, я её за лапу схватил, брюхо распорол ей.
Она сразу сдохла? Спросил медик.
Какой там! Я её ещё картечью добивал Два или, может, три патрона ей всадил.
И теперь вы в неё попадали? Вся картечь в цель попадала? Спросил штатский.
Да, Саблин вдруг с удивлением припомнил, что: Кажется, у меня, как я ей брюхо распорол, голова стала проходить. Да, мне полегче стало. Два патрона я ей воткнул. А потом Да, а потом подошёл Она в рогоз пыталась уползти, но я ей голову отрезал. И к лодке её понёс, и выздоровел.
Глава 2
Вы упоминаете существо, всё время употребляя женский род. Заговорила Панова, опять что-то записывая. У неё были какие-нибудь половые признаки?
Чего? Не понял Саблин.
Ну, она была женщиной, самкой, как по-вашему?
Жабой она была, зло сказал Аким, тяжело глядя на женщину, ядовитой болотной жабой, которых я убиваю при первой возможности.
Панова опустила глаза, стала чиркать на своём листе что-то.
Хотя, может, и самкой, вдруг добавил Саблин.
Посетители опять молчали, ждали, что он разовьёт тему.
Ну, вроде плечи у неё не как у самца, узкие, черты лица морды тоже не мужицкие. Ну, не знаю, как объяснить, всё в ней было бабье. Нет, не знаю, как объяснитьон махнул рукой, забудьте.
Но они ничего забывать не собирались, женщина опять что-то записывала, а мужчины внимательно его слушали. И капитан медицинской службы спросил:
У неё было какое-нибудь оборудование?
Оружие? Не понял Саблин.
Нет, приборы или что-то подобное?
Ничего такого я не видел, жаба голая была.
Жаба, повторила женщина задумчиво. По-вашему, она на жабу была похожа?
Нет, на саранчу степную. Или нет на человека вперемешку с насекомым. Ноги как у саранчи, глаза как у стрекозы, а руки на наши, вроде, смахивали, только очень сильные. Я как за руку её поймал так она твёрдая крепкая, как карбоновый трос.
Пахла как насекомое? Спросила Панова, записывая его слова.
Да не нюхал я её, сказал Аким и тут же вспомнил, точно, я, когда резал её тесаком, дым шёл Да, воняла она как стрекоза раздавленная.
Значит, никакого оборудования у неё не было? Задумчиво произнёс штатский.
Не видел, ответил Саблин.
Не видели, всё ещё задумчиво продолжал собеседник. А что-
то должно было быть.
Аким не знал, что сказать, и молчал. И ждал, когда же они уйдут.
А как у вас работала электроника? Продолжал штатский.
Тут Саблин опять ничего не мог сказать:
Эхолот работал, а всё остальное не помню.
Эхолот работал? Удивился штатский.
И женщина, и капитан тоже были удивлены. Аким заметил это.
Есть мнение, что это существо генерирует звуковые волны низкой частоты. Пояснила Панова.
Та голова, что вы добыли, это совершенный, конический диффузор в основании, с уникальными поперечными мембранами. Добавил штатский. Мембраны из удивительного материала. А окончание головы, законченный конусидеальный резонатор. Этот череп способен выдавать очень низкие частоты. Судя по вашим рассказам, это был сигнал большой интенсивности. К тому же череп удивительно хорошо защищает мозг. Мозг существа надёжно экранирован, у нас складывается ощущение, что оно ещё генерировало и электромагнитные волны. Понимаете?
Саблин почти ничего не понимал.
Мы думаем, что оно выдавало низкие звуковые волны и комбинировало их с высокочастотными магнитными волнами. Пытался объяснить капитан медицины.
Это тоже не сильно прибавило Акиму понимания.
Но даже если это так, не торопясь продолжал штатский, он, казалось, обдумывал каждое слово. Для убедительности он даже пальцем крутил невидимый обруч в воздухе. Ему нужна энергия, море энергии, оно должно было таскать с собой десятикиловаттный генератор.
Не было с ней никакого генератора, произнёс Аким и добавил, и аккумулятора не было. Ничего с ней не было, она была, он взглянул на красивую женщину, худая, ноги длинные, подвижная вся. Только брюхо у неё было, ну немаленькое, и там жидкость была, на ходу оно колыхалось. Брюхо, и больше ничего.
Нам надо его найти, твёрдо сказала Панова, обращаясь к Саблину. Это существо опасно.
А Аким сделал вид, что не слышит её. Даже не поглядел в её сторону.
Понимаете, нам нужно найти останки этого существа, иначе скоро они будут хозяйничать на ваших болотах. Продолжала женщина, пристально глядя на Саблина. И будут они заметно сильнее, так как это всего-навсего экспериментальная модель.
Он всё равно её не слышал, а баба настырная была, ей был нужен его ответ, пусть даже отрицательный:
Вы слышите меня, господин Саблин?
Товарищпоправил её Аким.
Да-да, конечно, товарищ Саблин. Исправляется она и лезет своей мордашкой чуть ему не в лицо, заглядывает в глаза.
Аким молчит, какая же противная баба, он на неё даже глаз поднять не хочет, а она ждёт, зараза белобрысая. А чего она от него ждёт, старики уже казаков посылали туда. Ездили как на войну, в полной боевой выкладке. Ясное дело, ничего не нашли.
Разве трупы в болоте сыщешь? Любой труп рыбы, улитки и пиявки за два дня до костей обглодают. А если труп на земле лежит, так его стрекозы с оводами днём, а мошка ночью есть будут. А ещё раки на мертвечину ночью из воды вылезут, они тухлятину за много метров чуют. Если что от жабы осталось, так это кости. Да и они долго не пролежат.