Дьявольские объятияLilith
Есть демон утра
Дымно светел он
Златокудрый и счастливый
Как синь струящийся хитон
Весь перламутра переливы
Но, как ночью, тьмой сквозит лазурь,
Так этот лик сквозит, порой, ужасным
И золото кудрей червонно-красным
И голос рокотом забытых бурь.
А. Фет
ГЛАВА 1
Внезапное воспоминание затмило вид осеннего парка за окном: ясный морозный день, я иду позади компании однокурсников, чуть впереди них наш преподаватель по психологии. И тут с крыши срывается глыба льда, погребая под собой препода. Под ноги летят ледяные осколки, окрашенные красным. Поломанное обезглавленное тело безвольно лежит в стремительно расползающемся кровавом месиве и чей-то вопль
Тут я поймала себя на том, что уже несколько минут отстранённо смотрю в окно, как сумерки окутывают парк под мерный шелест дождя.
Я сидела за большим столом, загруженным пыльными пожелтевшими подшивками газет в старом архиве городской библиотеки. Уже не первый день проводила я свои исследования, но ни одна из газет не сообщала о катастрофе, случившейся 14 лет назад на побережье, где меня нашли. Ничего, что могло навести на след пропавших родителей. Их я не помнила. Даже своего полного имени.
Воспоминания начинались с морского дна: вспышка света и тёмная вода вокруг, боль, ужас, попытки всплыть, глоток воздуха, рёв шторма. Борьба со стихией и отчаянное желание выжить. Где-то вдали сверкал огонёк маяка. Не знаю, каким чудом я смогла добраться до берега. Одинокая и обессиленная. Утром появились люди и забрали меня в больницу, а потом устроили в приют для сирот. Тогда мне было 3 года, но я до сих пор не узнала, как оказалась в море.
А, чёрт, бесполезно всё! Подшивки шлёпнулись на кипу других.
Я вскочила из-за стола и в сердцах пнула стул. Дети из приюта как-то подтрунивали надо мной, что я такой хороший ребёнок, если родители решили утопить меня. Я в это не верила. Не могла.
Загадок не существует, кто-то всегда знает ответ. Процитировала я и опять уселась за стол, скептически поглядывая на ещё не просмотренную папку.
Что-то подсказывало мне, и здесь ничего нужного не найдётся. Газеты пестрели заголовками: «Сильнейший шторм за сотни лет», «Предвестник Апокалипсиса», «Знамения и пророчества сбываются» и тому подобной ерундой. Фанатики и шарлатаны наперебой трактовали происходящие в мире события, стращая расплатой за грехи, но это меня не интересовало. Я искала сведения, могущие подсказать моё происхождение. Ведь не из пены морской я родилась! Тем более такая
«Девочка с кошачьими глазами» вспомнилось чьё-то высказывание. Тогда я ещё не научилась воспринимать свои странные глаза с вертикальными зрачками и заострённые уши, как неповторимый шарм. Это доводило до состояния тихого бешенства. Порой, до бурного, когда кому-то приходило в голову указать на мои отличия от общей массы.
Я отличалась от других людей физически. Мои глаза временами начинали светиться в темноте, я видела не так, как другие люди: могла сфокусировать взгляд и рассмотреть мелкие детали на большом расстоянии и слух у меня был гораздо острее, чем у обычных людей. Когда я злилась, у меня начали появляться клыки и когти. А сны, забываемые по пробуждении, оставляли осадок чего-то нужного, важного, что надо узнать. Или вспомнить. Это стало настоящим тернием в неподходящем месте.
Может, у меня врождённое уродство, а может, я чей-то научный эксперимент. Такое тоже могло быть. Наука достигла достаточно высокого уровня, чтобы проводить эксперименты с генами. Только, на мой взгляд, учёные сами толком не знали, что творят и к чему это может привести
Вскоре после того, как я оказалась в приюте, появились солидные люди и начали изучать меня: делать какие-то анализы, увезя из приюта в исследовательский центр. Я была маленькая и не поняла тогда, что они делали. Потом меня вернули в приют, но продолжили обо мне «заботиться»: содержали и следили.
Люди, забравшие меня из приюта и не разговаривавшие со мной, постоянно присутствовали в моей жизни. Я не знала, кто они и зачем я им, но мои отличия от людей наводили на определённые размышления и пугали. Так что очень хотелось выяснить, почему я такая, кто мои родители или «создатели»? Будь я как все, я бы смирилась с фактом, что родители меня просто бросили, и не искала бы их. Таких брошенных много, в этом нет ничего удивительного. Но я не была такая, как все
До семи лет я воспитывалась в обычном приюте, потом меня перевели в школу в другом городе, в Балисе. За пределы его мне запрещалось выезжать. Небольшой городок на побережье ничем не отличался от других таких же в округе. Здесь, в школах, учились особо одарённые дети. Одарённость, чаще всего, обеспечивалась толщиной кошельков родителей, но у меня их не было. Особых талантов я открыто не проявляла, но они у меня были. Так что моё пребывание в частной школе в одном из престижных студенческих городков, никого не удивляло.
Помнится, меня сразу проинструктировали о моих правах, увозя из приюта. Одним из пунктов было «не покидать город и всегда быть на виду». Мне придумали легенду о родителях, работавших в некоей правительственной организации это объясняло отсутствие их, но присутствие «охраны». У многих детей была охрана, так что никто не удивлялся. Некоторые даже завидовали. Те, у кого её не было. А я просто не хотела выставлять себя непонятной мутанткой, за которой следят. Охрана так же обеспечивала мне безопасность от сверстников и прочих желающих повнимательнее рассмотреть мои физические отличия или как-то навредить, так что я терпела их присутствие и не пыталась избавиться от слежки за собой. Просто старалась делать свои дела незаметно от них, прикидываясь самой обычной девочкой.
В архиве никаких заметок, могущих относиться ко мне, я не нашла, оставалось предположить: кто-то не очень хотел, чтобы сведения просочились в прессу. Этого и следовало ожидать, учитывая повышенный интерес к моей персоне некоей таинственной организации. Но стоило попытаться, хотя бы для успокоения души.
Я бросила изучение макулатуры и вышла в общий зал, где чуть не налетела на нового преподавателя по психологии, появившегося из-за угла. Он всё время так неожиданно попадался на пути, что я раз несколько буквально падала ему в руки. Как будто специально это подстраивал. Вот и теперь он поймал меня на лету, спасая от более близкого знакомства с полом. Я лишь ахнула, в душе наградив его не слишком лестными эпитетами. Он, хитро улыбнувшись, поинтересовался, что я делаю в столь поздний час в библиотеке.
Что вообще можно делать в библиотеке? Ясное дело, книжки почитать искала! Недовольно пробурчала я, переводя дыхание. Врать ему про какой-нибудь заданный доклад не имело смысла он это легко выяснит, при желании, и проникнется лишней подозрительностью. А вас-то что сюда привело?
Ясное дело, то же самое, не сводя с меня глаз протянул он и ухмыльнулся. На какое-то мгновение я увидела у него клыки И моргнула пару раз: что-то мерещиться начало, что не надо.
Дели, ты избегаешь меня, мне показалось? Вкрадчиво вопросил господин Лиэй и приблизился на расстояние, на мой взгляд, не допустимое между преподавателем и студентом.
Вам показалось, отступила я, избегая его взгляда.
Ты не приходишь на дополнительные занятия. Разве не хочешь сдать экзамены на отлично? Проворковал он, доверительно беря меня за локоть.
Меня вполне устроит зачёт! Чуть не отпрыгнула я.
Он смущал своими многозначительными косыми взглядами и навязчивым, по-моему, вниманием. Мне вообще не нравилось лишнее внимание к моей персоне. Это настораживало.
Препод появился в училище после трагической смерти предыдущего, на которого с крыши учебного корпуса упал лёд с фрагментами черепицы и вдребезги разнёс череп. Случилось это прошедшей зимой на глазах у меня и ещё нескольких студентов. Двое из них пару месяцев торчали в больнице с нервным срывом