Все имена и события в произведении вымышлены, любые совпадения с реальными людьми и событиями являются случайностью.
Пролог
И давно ты меня хочешь?
А о чём мечтал всё это время?
А ты?
С того дня, как увидел. Честно.
Я первая спросила.
Вот первая и ответишь.
Ах ты, м-маленький оу, сорри уже нет, вижу
Видишь?!
Ну да. Мы, музыкантыпальцами, как глазами
Ох ты боже мой Не отвлекайся.
От чего конкретно?
Ах ты хулиганка
Всё время представляла, как подкараулю тебя, затащу в дамскую комнату
от которой у тебя ключ.
точно, и Ну короче и так далее. Теперь ты.
Даже не знаю, с чего начать.
Зато я знаю. Сидел небось вечерами в своём одиноком офисеи представлял в красках: вот пусть только заявится эта выдра, виляя точёными бёдрышками ка-ак схвачу в охапку, да ка-ак завалю на стол
Нет!
Что«нет»?
Только не там. Ни за что.
Почему?
Ненавижу это место.
Понимаю.
Нет к счастью
Глупышонок
Глава 1
11 июня, суббота, 9-30
Я подписал документы. Все, кроме договоров на поставку. Попросите Тонева зайти.
Сейчас.
Пальцы сами набрали прямой8514. Не то, что в справочникна кнопки смотреть незачем. За два года возник автоматизм. Очень выручает, когда голова не тем занята. Вот как сейчас.
Гектор Андреевич, доброе утро. Приёмная Шахова.
Доброе, доброе утро. Как там мои договоры?
У Дмитрия Олеговича возникли вопросы.
Понял, бегу.
Я положила трубку.
Ладони сжали виски.
Это пальцы холодные? Или лицо горит? Наверное, и то и другое. И лоб горячий. Как при простуде.
Какая простуда летом? Под кондиционером продуло? Который с мая сломан?
Хватит искать отмазки. Как будто за семь месяцев трезвый аналитический ум не выделил закономерностьозноб накатывает каждый раз, когда я успеваю узнать о приходе Тонева прежде, чем сам он влетит в приёмную, лучезарно улыбаясь. Как артист на сцене: каждый в зале уверен, эта улыбкадля него одного. На самом деле всеми никому конкретно. Со сцены в темноте зрительных рядов лиц не различить, по себе знаю. Тем более глупо рассуждать о какой-то особой теплоте, проникновенности, каких нет больше ни в ком. Это называетсяформальная деловая этика. Ещё бы. Этот пареньвыпускник МГИМО, бывший пресс-атташе посольства. На фоне мужиковатой дирекции блистает, как бриллиант средь битых стёкол в хмурый день. Безупречный во всёми естественный, как лёгкий вдох. Хотела б я знать, чего ради он променял должность одного из топов головного офиса на наше захолустье. Для меня лучше Новоивлинска нет и быть не может, слишком многое с ним связано. Но что тут делать москвичу, блестящему финансисту и управленцу? Пусть даже наша шарага в числе лидеров рынка измерительных приборов
Смотрелась ведь в зеркало пять минут назадно рука сама потянулась к ящику стола.
Глаза непрозрачно зелёные. Непрозрачно вежливые. Как всегда. Почти голливудская улыбка. На работе ношу не снимая. К вечеру болят щёки. Главноене забывать щуриться. Любят рассуждать о языке тела. Думают: раз от глаз морщинкиулыбка искренняя. Как же вас, человечков, легко провести. Зато и риск конфликтов сведён к нулю. От бабских интриг не спасает, но хоть внаглую нервы не треплют. И легче сохранять дистанцию. Отказываться, когда зовут в компанию, и т. д. Я сюда не общаться хожу, а на жизнь зарабатывать. Глаза б не видели А для местных тётенек предел мечтанийкак же, секретарь генерального. Градообразующее предприятие, мать его Спят и видят, как бы детей потеплей пристроить. «Ой, а вы бы не могли поговорить с Дмитрий-Олеговичем, у меня сын институт заканчивает, а у меня дочка хочет из цеха в управление перевестись, и т.д., и т.п., вам-то он не откажет, он же вас так ценит»
Уж и говорили бы прямо: попала сюда прямёхонько из койки, где роли распределяютсятак будь человеком, помоги теперь другим.
Дети, понятно, святое. Тем болеевыбор небогатый. Или на рынке стоять (где уже втиснуться некуда), или на частников пахать, что прогорают пачкамиили в наш «Новоивлинский ЗИП». От безработицы за любую зарплатудаже здешнюю копеечнуюсхватишься, как утопающий за гадюку.
Просьбы достали. Но не объяснять же, что сначала имел место приём на работуи лишь спустя год койка Скорей поверят, что на Луне живут лунатики.
Мысли прервал трески поток прохладного воздуха из коридора.
Снова дверь рассохлась. Иначе, как с пинка, не открыть. Всё не как у людей.
Нет, не он. Но влетит в любую секунду. Не зря сказал«бегу». Не ходит, а летает. Шаг пружинистый, широкий, ноги длинныедаже для двухметрового роста. Вот уж не похож на наших увальней с пузиками через ремень. Лёгкий, спортивный, тонкийно сильный. Наверняка сильный. Легко представить, как эти руки обнимаютбережно, но крепко. А для поцелуя ему придётся наклониться. Тридцать сантиметров разницыэто всё-таки не
Хватит мечтать, бестолочь. И не лыбься, как пустым мешком прибитая. Хватит того, что вчера ему трижды пришлось повторить вопрос, а потом выпить кофес солью вместо сливок. Что выяснилось лишь потому, что попутно я налила чашечку и себес якобы сливками из той же, понятно, банки. Ну, в дирекции самодуров, способных разъяриться из-за мелочи вроде кофе с солью, нет. Но без мужицких шуток не обошлось бы. А этот хоть бы в лице изменился. Выпил до капли. И сказал: «Спасибо». Как всегда, вежливо (дипломат)но удивительно тепло и солнечно. Как всё сказанное его голосом.
О-о боже, это просто манера говорить. Такая же, как и мояулыбаться. Что за
Здрассьте поближе.
Оп-па. Дверь-то не захлопнули. Лишь прикрыли. А ковёр гасит шаги.
Он. Смотрит в упор. Улыбается всё лицотонкие красивые губы, распахнутые глазищи того же цвета, что и ослепительное утреннее небо за окном. Крапивинский мальчишкатолько подросший. А говорят, голубойцвет холодный. Такую глупость мог выдумать лишь тот, кто не видел этих глаз. По ореховой полировке, стеклу на картине и даже боку напольной вазы скачут десятки мелких зайчиков. Не только освещаетсогревает всё вокруг. Но под ложечкой холодок, а рукибудто только из морозилки. А минуту назад было жарко. В разгар лета в брючном костюме, кошмар А не костюмтак юбка до колена. И беспременно колготки. Дресс-код, мать его Провинцияа понта выше крыши.
А счастливчик Тоневв тонких джинсах и лёгкой светло-бежевой рубашке. Ладный, как с витрины. Всё сидит великолепно-небрежнона неделе безупречные костюмы-белоснежные рубашки-галстуки, как положено дирекции, а по субботам потёртые джинсы. Наверняка дорогие, как и льняная рубашечкано изысканно простые. Та самая простота, что венчает оба конца шкалы артистизма.
Неужто суббота? Слава тебе, господи. Да ещё и праздник завтра. День независимости кого-то от чего-то там в том плане, что ничего ни от кого не зависит. У нас тутточно. Но хоть не попросят выйти на работу я надеюсь. Лишний день покояи то польза. А руководство начнёт праздновать уже сегодня. Умотают на водохранилище (там база отдыха рядом, «Зелёная роща»), причём с обеда. Вот почему мой лапушка уже с утра неформально прикинут. По субботам лишь с обеда приезжает в джинсах. А нам, секретарям, и того нельзя.
Ау?
Ч-чёрт. Опять в транс впала. Сам виноват. Ну зачем он такой сладкий до невозможности
Сорри. Задумалась.
Правда? Обалдеть.
Да вы заходите. Он вас ждёт.
Гектор распахнул дверь в кабинет.
Дмитрий Олегович! Кофейку попьём?
Из глубины кабинета ворчание:
А то как же. Заказывайте.
Зубы сжались.
Старый упырь. Знает, что я лишний раз туда не зайду. Чтоб его не видеть.
Гектор, так и стоя на пороге, обернулсялёгким танцующим движением.
Мне со сливками, как всегда.
От улыбки вновь заныло под ложечкой. А в животе нарастает жартяжёлый, болезненный. Каждый раз Каждый проклятый раз.
Колени сжались. Голос предательски дрогнул.
Через пять сек.
Через минуту я вошла в кабинет с подносом.
Куда б приткнуть? Стол завален бумагами. А Гектор увлечённо что-то показывает Шахову на мониторе, стоя за плечом. Словно не видят.