Павел в ответ достал пистолет и положил на стол возле себя. Взгляд Олега моментально оказался прикован к нему.
Кто. Приказал. Убить. Бойко. Отвечай.
А вот теперь в глазах Олега появился страх. Если бы Павел мог заглянуть и в его мысли, то увидел бы там хаотичное метание, но он не мог.
Ты чё, угрожаешь меня замочить? Так, что ли? хрипло выдавил Олег.
Почему нет? Если ты хотел взорвать менято почему я должен тебя жалеть? зловеще поинтересовался Павел.
Некоторое время сын испуганно смотрел на него. Внутри него явно велась какая-то тяжёлая борьба. О чём же он думал?
Ты внатуре съехал с катушек, батя, если такое творишь, слегка дрожащим голосом сказал Олег. Я тут ни при чём.
Докажи, спокойно предложил полковник и легонько махнул ладонью.
Как? Я всю ночь сидел у себя, крутил в голове всю эту шнягу и пытался придумать чего дальше делать. Ты же сам приказал каждое утро докладывать о планах на день.
Кто-то может это подтвердить?
Олег на пару секунд замялся, но потом всё же ответил.
Ну, есть одна тёлка
Понятно. Значит, думал, что делать. Ясно, разочарованно перебил Павел.
Похоже, эта тактика не дала ожидаемого результата, но кое-какую информацию он получил. Наверняка эта барышня всё подтвердит, даже если её там и не было. А если Павел устроит ей допросОлег вскоре об этом узнает и задача усложнится. Как же поступить? Павел чувствовал, что Олег или что-то знает, или как-то причастен к произошедшему. Скорее всего, второе. Вопрос только как? На него надавили? Ему приказали? Или он непосредственный участник заговора? Или Павел всё же ошибся и сын не при делах?
Ладно. Допустим, это не ты, Павел отвел взгляд и приложил ладонь к подбородку. Кто мог убить Бойко, почему ты это допустил и что теперь собираешься делать?
Кто угодно мог, выпалил Олег.
Неправда.
Олег озадаченно посмотрел на отца. Его маленькие глаза смотрели с опаской, даже страхомон явно верил, что отец способен на что угодно, но пока их разговор, эта тяжелейшая в его жизни битва, продолжаетсяон может облегчить свою участь.
Это мог быть только человек с полномочиями твоего уровня или выше. Кто мог приказать охраннику открыть камеру? строго спросил Павел.
Некоторое время Олег напряженно думал, приложив пальцы к переносице и прикрыв глаза. Кое в чём Павел заблуждался, либо пока что упустил это из виду.
Выходит, я, Дьяков, Садальский или Вакулин.
Бенедиктова? Прокурор? Люди Садальского?
Это был вопрос-проверка.
Не-а. Эти не могли. Я им запретил к нему лезть.
Олег ответил сразу и уверенно прошёл её, хоть и случайно.
Почему?
Сам хотел всё сделать, сын снова виновато опустил голову. Отличиться хотел. И исправить предыдущие ошибки.
Хех, тебе удалось.
Возникла непродолжительная пауза.
Кто из них был там в ту ночь? Подумай.
Точно не Дьяков.
Почему?
Ты его видел вообще? Он же до сих пор под себя ссыт.
Павел никак не отреагировал. Он мог бы отбросить вариант с Дьяковым только в случае смерти последнего, либо если они найдут истинного виновника. Пока что все, включая Петра Викторовича и собственного сына, для него были под подозрением.
Остальные?
Пока хер разберёшь. Но я раскопаю.
Олег отметил, что с момента, как Павел спросил про Бойко, он стал непроницаем. Больше всего в отце Олега всегда пугало именно состояние, когда он переставал выражать какие-либо эмоции. В это состояние Павел переходил, когда полностью на чём-то сосредотачивался, и в такие моменты разобрать, что у него на уме было невозможно.
Павел в свою очередь собирал информацию. Всё, что мог: слова, мимику, жесты, реакции, плохо скрытые эмоциион записывал в свою память. Он поговорил лишь с несколькими подозреваемыми, а уже знал достаточно. К сожалению, эти знания были крайне неприятны. Ему хотелось бы, чтобы его подозрения не подтвердились, но по личному опыту Павел знал, что вряд ли этому суждено сбыться.
Почувствовав, что напряжение в кабинете немного спало, Олег решил позволить себе осторожную шутку.
Всё, мочить меня уже не будешь?
Непроницаемое лицо Павла перестало быть каменным, и теперь на нём появилась виноватая улыбка.
Ты же понимаешь, что я просто проверял тебя? ответил он. Прости, сын, я обязан был это сделатьу меня всего несколько подозреваемых и я должен убедиться в каждом. Зато теперь я на сто процентов уверен, что ты здесь ни при чём.
На лице Олега проявилось облегчение, но взгляд всё ещё выражал опасение.
Ну, раз так, то прощаю, конечно. Но больше так не делай. Я твой сын и ни за что тебя не предам.
Конечно, нет, Олег. Тыединственный кому я могу доверять. Теперь то я это знаю наверняка. И мне очень нужна твоя помощь, поэтому, пожалуйста, больше не подведи меня, хорошо?
Сын сосредоточенно посмотрел на отца и согласно кивнул.
Обещаю.
Они разговаривали ещё некоторое время, выдвигая разные теории и обсуждая их. Когда разговор закончилсяоба остались очень довольны его итогом.
«Да, похоже, старик и правда размяк», подумал Олег.
Что же до Павлакак только за сыном закрылась дверь, его выражение лица стало очень, очень печальным.
Глава 1.2
3
Почти весь взвод, кроме тех, кто караулил периметр, собрался на ужин. В этот раз кормили пшеном с жиром непонятного происхождения, сухарями и салатом из моркови с капустой. Радоваться особо нечему, но продукты исправно поставляли «булатовские» интенданты, так что хотя бы не нужно было выдумывать, где взять провиант.
Быстро прикончив еду, бойцы сложили раскладные столы и разбрелись кто куда пить чай. Андрей присоединился к группе, состоявшей из Кота, Руми, Кати, Шелковского и Игоря. Руми, правда, пыталась поначалу улизнуть, но Катя и Кот не дали ей этого сделать. Теперь она находилась под постоянными атаками последнего. Каждый раз, как только у него появлялась такая возможность, он пытался добиться от неё ответа на один и тот же вопрос, который, впрочем, интересовал не только его.
Так какое твоё настоящее имя?
Руми уже некоторое время игнорировала его попытки.
Давай заключим пари? Или сделку? Что мне сделать, чтобы ты сказала, как тебя зовут?
Кот, да перестань ты уже, лениво осадила его Катя. Ну, сколько можно?
Столько, сколько нужно, невозмутимо отрезал Кот и снова пошёл в атаку. Руми, я не понимаю, чего ты ломаешься? Ну, скажешь ты свое имя и что? На тебя тут же метеорит навернётся?
Вместо ответа девушка, осторожно держа горячую металлическую кружку через кусок ткани, поднялась и снова предприняла попытку уйти. В её движениях просматривалась некоторая робость, будто она и хотела уйти, и одновременно нет. Забавно, что когда дело доходило до драки или боя, то никакой робости в ней никто никогда не видел.
Постой, он больше не будет, мягко попыталась удержать её Катя, а к Коту обратилась совсем иначе. Кот, успокойся или я тебе сейчас в зубах прореху сделаю.
Умение Кати ювелирно выбивать зубы испытал на себе покойный Вурц, о чём в отряде ходили целые легенды разной степени приукрашенности. У Кота, который не был свидетелем той сцены, конечно, были некоторые сомнения, но драться с Катей он в любом случае не намеревался.
Руми, тем не менее, всё же отошла немного в сторону и присела у дерева. Эта девчонка шумным компаниям всегда предпочитала одиночество и стремилась уединиться, либо искала общества Корнеева, который никогда не задавал ей вопросов. Из-за этого многих в отряде интересовали их взаимоотношения, в основном, как предмет шуток, но поскольку Руми была весьма красивой, то некоторые относились к этому довольно серьёзно.
Надо отметить, что не чуралась она и компании Андрея. По крайней мере, она почти никогда не уходила, если он подходил к ней. Уже неплохо зная её характер и привычки, Андрей всегда старался быть с ней потактичнее и редко лез с вопросами. Вероятно, именно поэтому она и не спешила избавиться от его общества.
Кот с Шелковским, потеряв жертву для допроса, принялись сыпать анекдотами, и к ним постепенно стали подтягиваться другие бойцы. Для Андрея, который в шутках и анекдотах был не силён, здесь стало слишком шумно и тесно, он чувствовал себя некомфортно, потому что не мог поддержать разговор. Исчез и Игорь, который тоже в последнее время был молчалив, угрюм и даже неприятен. Отодвинувшись от постоянно смеющейся компании, Андрей осмотрелся и заметил, что Руми перебралась ещё дальше от них и сидела в гордом одиночестве, опустив голову и глядя в свою кружку. Подумав немного, он решил подойти к ней.