Давали какой-то боевик с Сигалом. Глядя, как высокий симпатичный костолом во имя справедливости травмировал конечности врага, киллер снисходительно улыбнулся: красиво, конечно, и класс исполнителя налицо, шестой дан по айкидо не шутка, да вот только в реальной жизни все бывает совсем по-другому.
Сам Савельев, к примеру, давно бы уже раздробил супермену «отданную» переднюю ногу и, сблизившись на крайне неудобную для долговязого красавца ближнюю дистанцию, как следует въехал бы коленом в пах, а затем, взяв его на стальной зажим, в шесть секунд сломал бы шейные позвонки.
А вообще, фильм интересный, впечатляет. Юрий Павлович честно высидел до конца и, попав на свежий воздух, внезапно почувствовал, что проголодался. Это было кстатидо отхода поезда оставался еще целый час. Он отправился перекусить, однако не в ресторациюнынче профессорам такое не по карману, а в здоровенную стеклянную «шайбу», украшенную надписью «кафе». Удивительно, но беляши там были замечательныеподжаристые, полные истекающей соком начинки, сразу чувствовалось, что изготовивший их аппарат из-за передозировки фарша нуждался в немедленной регулировке. Устроившись в одиночестве за маленьким круглым столиком, ликвидатор принялся неторопливо подкреплять свои силы перед дорогой.
Поев, он посмотрел на часы и направился в камеру хранения, где обменял блестящий жетон с номером на обычный с виду чемодан, отпереть который без ключа даже при большом желании и умении было совсем непросто. Между тем по репродуктору объявили посадку, и народ дрогнул. Неспешно пробравшись сквозь ряды провожающих, Юрий Павлович выстоял небольшую очередь, засветил проводнику билет и, окунувшись в какую-то особую железнодорожную атмосферу, внезапно вспомнил, что поездами не путешествовал уже лет десять.
Тем не менее он уверенно двинулся по проходу вперед, быстро отыскал дверь своего купе и, поздоровавшись с попутчиками, без суеты принялся располагаться.
Трость с чемоданом были убраны в багажный ящик под нижней полкой. Затем Савельев аккуратно повесил пальто на плечики, достал из его внутреннего кармана свернутый в трубочку доклад английского научного общества о влиянии магнитных аномалий на размножение кишечнополостных и с увлечением углубился в чтение.
Скоро состав вздрогнул, за окнами вагона медленно поплыли назад вокзальные огни, и, с ненавистью посмотрев на фотографию препарированной морской звезды, Савельев незаметно огляделся. Попутчики как попутчики: супружеская, надо полагать, пара средних лет да рахитичный командированный интеллигент в дешевых очках никаких тревожных чувств у него не вызвали. Не отрывая глаз от вывернутого наружу кишечнополостного создания, Юрий Павлович не спеша принялся прокачивать ситуацию.
Ясно, что пока его упустили, однако это вопрос времени: возьмут Зоечку крепко-крепко за лобок, и сразу же доложит она, болезная, что массажиста вызывали по межгороду, звоночек проверят, и догадаться после этого, что поехал Юрий Павлович в Питер навестить свою дражайшую родительницу будет не так уж сложно. По уму надо бы сейчас ехать ему куда-нибудь в противоположную сторону, а затем, пока все не утрясется, залечь на дно поглубже, благо спрятанный в потайном отделении чемодана дипломат забит баксами под завязку, но только потом себе этого он уже никогда не простит, человеком считать перестанет.
Савельев вдруг ощутил себя молодым бойцом-первогодком на зимнем учебном пунктезаголодавшим, потерявшимся от безысходности казарменной круговерти. Он вспомнил замерзшие материнские руки, тайком совавшие бутерброды с «Краковской» сквозь щели в ограждении плаца, и внезапно почувствовал, как изображение проклятого морского хищника начинает расплываться от неожиданно накатившейся слезы. Недаром, значит, говорят, что все жестокие люди обычно сентиментальны до крайности.
Глава восьмая
Поезд прибыл в Северную Пальмиру ни то ни серано утром. Погода здесь была еще хуже, чем в столице нашей родины, и, отвернув лицо от струй холодного косого дождя, Савельев в унисон с толпой прибывших двинулся вдоль перрона.
На ступеньках выхода уже вовсю крутили ключами от машин энтузиасты частного безлицензионного извоза. Выбрав мужика попроще, с траурной синевой под ногтями заскорузлых пальцев, ликвидатор уселся на продранное сиденье видавшей виды «двойки», положил обещанный полтинник на торпеду, и «жигуленок», взревев прогоревшим глушителем, покатил по Лиговке.
Транспорта на проезжей части было пока не много, и, несмотря на дождь, лайба весело катилась сквозь непогоду. Однако, когда вырулили на Московский, Савельев сказал:
Спасибо, дальше я сам.
Высадив его около станции метро, несказанно обрадовавшийся рулевой двинулся в обратный путь, видимо, продолжать бомбить клиента.
Подождав, пока рев глушителя затихнет вдали, Юрий Павлович прошелся немного пешком, поймал пронзительно-желтый таксомотор и уже безо всяких мудрствований добрался на нем до гостиницы «Россия».
Ситуация со свободными местами там была неопределенной, зато отсутствие администратора никаких сомнений не вызывалоего амбразура была наглухо закрыта. Только прождав с полчаса, ликвидатор наконец получил ключи от скромного одноместного номера, а заодно и множество предложений на предмет решения полового вопроса.
Спасибо, ни девочек, ни мальчиков мне не надо. Савельев брезгливо улыбнулся симпатичной блондинистой матроне с профессионально цепким взглядом густо накрашенных глаз и, подхватив крепко сжатый между коленями чемодан, неспешно двинулся к лифту.
Апартаменты были так себе, стандартный набор для россиянинакойка, сортир да ржавая ванна, однако и на том спасибо. Савельев с удовольствием принял душ, надел свежую рубашку и, вытащив из чемодана потертый кожаный дипломат с хитрым номерным замком, двинулся по ковролину коридоров в глубь гостиничных недр.
В буфете он слегка перекусил чаем с бутербродами, после чего аккуратно вытер фальшивые усы салфеткой и направился в камеру хранения.
У меня большая просьба к вам. Юрий Павлович бережно протянул здоровенному мужику в униформе дипломат в горизонтальном положении. Пусть лежит вот таким образом, а то формалин растечется по реферату. Заметив недоумевающий взгляд, он тут же улыбнулся:Там образцы препарированных кишечнополостных, везу на конференцию, и с готовностью протянул руку к замку:Вам, наверное, интересно посмотреть?
Не надо. Задвинув дипломат подальше, мужик сочувственно глянул на Савельева, быстро обменял протянутые деньги на жетон, а когда дверь за Юрием Павловичем закрылась, то покрутил пальцем у виска и презрительно прошептал:У, Склифосовский, блин.
Вернувшись в свой номер, Юрий Павлович вытащил из-под сложенных в чемодане шмоток надорванную пачку стодолларовых купюр, оделся и, заперев апартаменты, отправился на улицу. Дождь стал сильнееиз водосточных труб с шумом изливались пенившиеся потоки, машины катились по проезжей часта в облаке брызг. Надвинув шляпу поглубже, чтобы ветром не сдуло, Савельев принялся голосовать.
Вскоре около него затормозил одиннадцатый «жигуленок» с «черным» номером, и ухватившийся за руль древний дедок в куртке из ткани болонья, даже не спросив, куда ехать, покладисто махнул рукой: седай.
На Энергетиков за тридцатку. Савельеву с третьего раза наконец-таки удалось захлопнуть дверь, тут же умирающий двигатель надрывно взревел, и лайба, звякнув крестовиной, тронулась с места.
Щетки с отопителем не функционировали. Посмотрев, как дедок, не снижая хода, елозит засаленной тряпкой по запотевшему лобовому стеклу, ликвидатор поежился:
У тебя, отец, как в танке, не видно ни хрена.
Эй, милай, так я и есть танкист, рулевой внезапно улыбнулся беззубым ртом, и стало видно, что лет ему очень много, гвардии лейтенант, горел два раза, а победу встречал в Кенигсберге, в госпитале. Человеком был, дедок вдруг энергично погрозил кому-то сухоньким кулачишком, а теперь одного хочу: вот заработаю денег себе на похороны да и пойду на таранстолько всякой сволочи ездит.
Да-а-а. Савельев почему-то собеседнику поверил сразу. Всю оставшуюся дорогу ехали молча, а когда «жигуленок» со второго качка педали остановился среди разноцветного автомобильного скопища, экс-капитан протянул бывшему лейтенанту сто баксов:Ты уж погоди с лобовой-то атакой, отец, и, не захлопнув толком дверь, вылез под холодные дождевые струи.