Старичок перестал мести и с подозрением уставился на Ивернева:
Детдомовцев, что ли?
Их, их! энергично закивал Максим.
А ты кто такой будешь? пробурчал собеседник.
За Борь Саныча я сегодня, довезти до детдома надо их, уже в очередной раз за день объяснил Ивернев.
Список с тобой? поинтересовался старик.
Со мной. Вот. Максим быстро подхватил распечатку и вылез из авто, захлопнув за собой дверь. Похоже, наконец-то попал на дельного собеседника.
Он подал список старичку. Тот принял чуть мятый листок, пробежался по нему глазами, вздохнул и проговорил:
Второй домик за актовым залом, не ошибёшься. Там все, и вожатая их тоже там. Иди. За Саныча не забудь черканутьон должен расписываться, когда забирает детей.
Понял. Спасибо! горячо поблагодарил старичка Ивернев, радуясь, что ему встретился хоть один расторопный человек за этой день. Все как сонные мухи, да и запах этот химический Максим, конечно, не был паникёром и не трясся за здоровье, но убираться отсюда стоило побыстрее. Нюхать химикатыто ещё удовольствие. И как только ещё по шее не дали любителям жечь эту гадостьрядом же детский лагерь как-никак.
Поставив «Газель» на сигнализацию, Максим двинулся в сторону дорожки, огибающей административное здание в той части, над которой красовалась большая красная надпись «Концертный зал». Он прошёл по разбитому асфальтному покрытию у подъезда к заднему входу, обошёл куски прошлогоднего рубероида, валявшиеся бесформенной кучей за теплушкойтипичный задний двор любого учреждения.
Как только Ивернев обошёл здание, то увидел ряды домиков, расположенных друг от друга на одинаковом расстоянии. Всеярко жёлтого цвета, с зелёной крышей, однако в первых двух рядах стояли только крайние дома, а вместо центральных простиралась большая клумба. Всё правильно сказал старик, увидеть второй домик было легко. Максим обошел клумбу, тачки с какой-то пожухлой травой, первый домикуже закрытый и опечатанный; затем поднялся на крыльцо второго «скворечника», как непроизвольно про себя окрестил эти постройки. Он легонько постучал в дверь, и из-за неё послышался мелодичный и очень приятный женский голос:
Сейчас-сейчас.
Дверь отворилась, и на пороге возникла немного заспанная молоденькая девушка с симпатичным лицом: белокурая, сероглазая и худенькая. Порывистые и чёткие движения выдавали в ней человека тренированного и физически активного. Спортивная юбка до колен бежевого цвета, красная футболка с неглубоким вырезом на пуговицах и эмблемой лагерятипичная униформа вожатых.
Ой остановилась она в дверях, удивлённо взирая из-под больших ресниц на Ивернева, который невольно залюбовался незнакомкой.
Я за детьми, поспешил прийти ей на помощь Максим.
А Да, просто обычно протянула девушка, явно слегка смутившись под открытым и прямым взглядом мужчины.
Я вместо Бориса Александровича. Вот документы. Вы уж извините, что я так с места в карьер, уже везде с утра объясняю одно и то же, вымучено улыбнулся Ивернев.
При этом он не смог не посмотреть ещё раз на девушку. Ну что поделатьне удержался. Он ещё здоров и молод. Подсознание прямо-таки потребовало приглядеться к миловидной вожатой.
Девушка заметила этот взгляд и ещё больше смутилась, залившись краской:
Да-да, я поняла. Давайте сюда список. Ребята, собирайтесь! Быстрее. За вами приехали! это уже было сказано не Иверневу, а вглубь домика.
Там послышалась возня, и из-за боковой двери высунулось прыщавое лицо с совершенно отсутствующим видом, выдав ломающимся голосом:
Что, всё? Я уж надеялся, тут останемся, а не в дурдом наш возвращаться.
Андрей! возмущённо вскинулась вожатая. Быстро собирайся и остальных подгони. И где это вы тут планировали остаться? Лагерь через два дня заканчивает свою работу.
Да нам-то что? Жрачку можно и у дачников найти, хлюпнув носом, выдало прыщавое недоразумение.
За дачников и за ваше мелкое воровство у них с вами ещё воспитатель побеседует в детдоме. Ему уже всё передаливчера позвонили. Скажите спасибо, что Марь Семёновна не стала в милицию заявление писать.
Стукачи, презрительно сообщил мальчишка и нырнул за дверь.
За ней послышался его громкий голос:
Собираем манатки, Бублик, шевели поршнями, вечно тебя ждать приходится.
Вожатая сокрушённо покачала головой и повернулась к Максиму.
ЯАля, поправив прядь волос, кокетливо представилась она.
Максим, с улыбкой ответил Ивернев.
Очень приятно. Тут такое делоу меня тут есть один акт. Он для Бориса Александровича замялась девушка.
Я за него могу расписаться! поспешил заверить её Максим.
Вот и отлично, с явным облегчением выдохнула девушка. Сейчас вынесу.
Она резко повернулась и, покачивая бёдрами, скрылась в боковой двери. Шлейф аромата фруктовых духов окутал Ивернева, защекотав ноздри и заставляя тело напрячься от волнения.
В кармане зазвонил телефон. Максим вытянул «лопату» и посмотрел на экран: Карина. Правду болтают, что женское сердце чувствует всякое на расстоянии. Мужикам до такой чудо-телепатии далеко. Ивернев усмехнулся и провёл большим пальцем по экрану, отвечая на вызов.
Да?
Ты скоро? послышался в трубке томный голос Карины, от которого завибрировало где-то в груди.
Да только ж в лагерь приехал, удивился Максим. Вот в данный момент детей забираю. Сейчас распишусь тут у их вожатой в документах, они дособираются, и поедем в город.
Вожатой? в голосе филологини явно зазвучали нотки ревности.
Ну да, бодро отрапортовал Ивернев, понимая, что зря выдал эту информацию.
Лишнее это, меньше знаешькрепче спишь. А в случае Кариныкрепче обнимаешь.
Мм-м, красивая?
Точно ревность. И с каких это пор его одноклассница начала следить за ним? Знает же, что он за человексегодня здесь, завтра там. Послезавтра он, может, вообще куда-нибудь в Африку поедет на заработки, куда его звал один старый знакомый. Ну не может Ивернев сидеть на месте, не дано. Два-три года на одной работеуже подвиг. И, тем не менее, стоило выруливать из этой ситуации, пока корабль не пошёл ко дну.
Что за вопросы, Карин? Ты чего? Я же сказал, расписываюсь, иду в машину, жду детей, и едем, нетерпеливо проговорил Максим, подпуская возмущения в голос.
И куда пойдём? лукаво спросили на том конце провода.
Вот же хитрюга. Ивернев попытался вывернуться:
Куда скажешь.
Выбирай ты. Я должна знать, как мне краситься и куда одеваться.
Н-да. Придётся озвучивать всё вслух.
Ну, давай в ресторан. Или в кино. Если хочешьи туда и туда, ответил Максим.
Всё. Поняла, хорошо. Давай, жду, целую! уже совершенно спокойным голосом проговорила Карина.
Вот так вот. Позвонила, заставила во всеуслышание выдать, что он устраивает некоей женщине вечером культурную программу, и положила трубку. Шах и мат.
Ивернев опустил телефон в карман и поднял глаза на Алю. Оказывается, она уже стояла перед ним, держа в руках планшет с несколькими листами на нём. А вот глаза уже не такие тёплые, отстранённые. И совсем не смущается, как прежде. Видно, слышала весь разговорчай, дверь осталась не закрытой.
Держите, расписаться здесь и здесь. Я тут уже всё заполнила и тоже отметку сделала о том, что дети уезжают, протянула она Максиму планшет с ручкой.
Как пить дать, слышала всё. Держится сухо, и ни намёка на кокетство.
Максим принял листы и ручку, приложил для удобства планшет к стене и дважды черканул что-то, похожее на Б. А. в графе подписи. Пойдёт, решил он: всё равно это простые формальности для местной бюрократии. Затем Ивернев повернулся к девушке и виновато пожал плечами:
Ну, я, наверное, в машине подожду. На парковке, там белая «Газель» стоит.
Да, хорошо. Я их потороплю и передам, куда идти, провожу до здания администрации, заверила девушка и добавила: Приятно было познакомиться.
И мне, кивнул Ивернев, уже разворачиваясь к выходу.
Кислотный запах на улице не исчез, а вроде даже немного усилился. Ното ли Максим уже привык к нему, то ли был поглощён своими мыслямитеперь это обстоятельство не раздражало. Пройдя по дорожке и вернувшись к микроавтобусу, он открыл для погрузки боковую раздвижную дверь, затем взгромоздился боком на сидение водителя, свесил ноги на подножку и достал пачку сигарет. Саныч курил в машине, когда был в ней один, поэтому Ивернев посчитал себя вправе тоже так делать. Он вытянул зубами сигарету из пачки, чиркнул зажигалкой и глубоко затянулся. А хорошо тут, тихо, спокойно. Прямо воспоминания о детстве нахлынули: как они бегали с Розкой из соседнего отряда за акации в почти таком же лагере.