Ого! Оказывается, у тебя и ствол есть, проговорил я, смотря на ствол револьвера, направленный мне в живот. Пользоваться хоть умеешь?
Умею, не сомневайся.
Он начал нажимать на курок. Я резко рванул вперед, уходя правее.
Руслан дернулся, поняв, что я хочу сделать, но не успел. Я уже захватил его руку и отвел ее or себя. А вторая рука тем временем ударила в лицо парня. Удар отправил парня в обморок, но упасть я ему не дал.
Вот что же ты такой тяжелый, зараза, ворчал я, таща немаленького парня в сторону машины.
Остальное заняло у меня не больше минуты. Вязать людей веревками я умел. Забирать дружков Руслана я не стал. Без него их все равно быстро задавят.
Выехать тоже оказалось несложно. Мою машину знали, и открыли без проблем.
Даже досматривать не стали. Я выехал за ворота, и поехал в сторону Звездочки.
* * *
Руслан очнулся от того, что кто-то поднес к его носу нашатырь. Открыв глаза, он увидел меня.
Очнулся, молодец. А то я уж думал, что зря тащил тебя сюда, сказал я, убирая баночку с нашатырем от носа Руслана.
Тот сразу же начал осматриваться. В глазах его был страх. Я его понимал. Когда приходишь в себя в таком месте, всегда страшно. Я через это прошел, так что знаю, что такое страх неизвестности. Руслан посмотрел на меня.
Что ты хочешь? спросил он.
Черный «Мозератти» и миллион долларов. Найдешь? ответил я, смотря на опешившего парня. Не давая ему сказать ни слова, я продолжил. Глупый вопрос, Руслан. Ты же знаешь, что мне нужно. Мне нужно, чтобы ты перестал приставать к моей подруге.
Я не знаю, о ком ты говоришь.
Ладно. Зайдем с другой стороны, протянул я. Затем подошел к столу, и включил свет.
Свет был ярким, так что Руслан на несколько минут ослеп. Когда же зрение вернулось к нему, он увидел разложенные на лавке инструменты. Тут был и молоток, и плоскогубцы, даже пила. Немного в стороне лежал еще один набор. Из того, что там лежало, Руслан смог узнать только скальпель и небольшие кусачки. Он вздрогнул. От страха по его спине побежали мурашки, и он почти мгновенно вспотел. Он снова посмотрел на меня, на этот раз у него в глазах был неподдельный ужас.
Не надо. Прошу, не надо, пробормотал он.
Он попытался отползти, но его спина уперлась в стол. Я смерил его взглядом, и криво усмехнулся.
Знаешь, мне никогда не нравилось пытать людей. Хотя мне приходилось это делать. Без анестезии вынимать зубы, срезать кожу. Много чего, я посмотрел на парня. Потом взял со стола скальпель.
Не надо! протянул Руслан. Он уже рыдал, а не плакал.
А что ты готов сделать, чтобы я ушел?
Все, что угодно. Я перестану приставать к девушкам. Если хотите, я совсем из Лавры уеду. Только не трогайте меня. Прошу вас.
Я не ответил. Это еще больше испугало Руслана. Я просто стоял, и проверял с помощью бумаги скальпель. Он был острым, таким, какой был мне нужен. Но я не стал его использовать. Я положил скальпель на стол, и ушел в темноту.
Руслан облегченно выдохнул.
Знаешь, ты вот только что сказал много всего. Что уедешь, что перестанешь приставать к девушкам. Но я все равно не верю тебе, раздался из темноты мой голос.
Руслан не успел ничего сказать. «Наган» выстрелил, и его голова упала на грудь. Держа револьвер в руке, я подошел к столу. Руслан был мертв.
Это можно было понять по луже крови, уже появившейся на полу. Я положил револьвер на стол, затем забрал набор с хирургическими инструментами, и вышел из гаража.
* * *
Я стоял возле гостиницы, в которой жил. На мне была надета «горка», поверх которой был надет разгрузочный жилет под нее. За спиной у меня был рюкзак с закрепленной на нем сверху скаткой с маскхалатом, а рядом с ним верная «ксюха». Все карманы разгруза были заполнены магазинами для автомата, и прочими нужными мне в походе вещами. Винтовку брать с собой я не стал, отдал ее Ермолаю. Если у него закончатся деньги, он сможет продать ее по довольно высокой цене.
Провожать меня вышла только семья Ермолая. Больше знакомых в Лавре у меня не было. А те, что были, сейчас работали. Да мне больше никто и не нужен был.
Ну ладно, тебе пора. Надеюсь, еще встретимся, сказал Ермолай, выходя вперед, и протягивая мне руку.
Даст Бог, свидимся еще. Я пропадать не собираюсь, сказал я, пожимая руку. Ирина Семеновна вышла вперед, и, попрощавшись со мной, обняла меня. Я был благодарен этой женщине, зато, что она помогала мне. Несмотря на то, что я всего год назад подстрелил ее мужа. Она смогла простить меня, и я был ей за это очень признателен. Попрощавшись, Ирина Семеновна отошла в сторону. Ко мне подошла София.
Опять ты уезжаешь, тихо произнесла она, и вздохнула.
Так надо.
Я понимаю. Только мне все равно тяжело.
Я ничего не сказал. Просто притянул Софию к себе, и обнял за плечи.
Она прижалась ко мне сильнее. Мы стояли так минуту, от силы две. Потом София подняла на меня глаза.
Береги себя.
А ты себя. И. спасибо. Без тебя бы я не выкарабкался. Не смог бы остановиться, тихо сказал я.
Не за что. Возвращайся скорее.
София слегка отстранилась, давая понять, что пора заканчивать, и я отпустил ее. Затем развернулся, и пошел в сторону выхода из Лавры, возле которого меня ждала машина. Я не оборачивался. Если бы я обернулся, то не смог бы уехать.
* * *
Дрезина ехала медленно. Тихо гудел двигатель, установленный на задней оси, толкая дрезину вперед. Я сидел на одном из мест наблюдения, и крутил педали велосипедной тяги. Это нужно было для того, чтобы работали фонари, освещающие нам путь. Всего «педальщиков» было троеодин сидел в центре платформы, двое по бокам. Дрезина была самодельная, собранная уже после Заражения.
Я сидел, откинувшись на спинку сиденья, и думал о том, что же мне делать с Софией. Она убирала мои вещи каждый раз, когда я напивался, успокаивала меня, если я, будучи под градусом, собирался набить кому-то рожу. И еще много чего она делала. Что бы сделал на моем месте мой отец? Он бы предложил Софии выйти замуж. Как сделал такое предложение моей матери, будучи больным. Прямо в палате он предложил ей стать его женой. Моя мама, тогда еще просто медсестра Вера, согласилась сразу же. А вот что делать мне, я не знал.
Вот так я и ехал, размышлял о грустном и тяжелом, не забывая посматривать на стены. Именно одна из стен вырвала меня из воспоминаний. А точнее, бурое пятно на стене, и что-то похожее на тело человека, лежащее рядом со стеной. Я снял с плеча рацию, выданную мне командиром группы Сарацином, и передал по рации сигнал «стоп». Двигатель сразу же заглох, и дрезина остановилась, проехав еще немного. Я открыл боковую дверь, и спустился с дрезины.
Возле стены действительно лежал человек. Точнее то, что от него осталось. Судя по запаху, тело лежало уже давно. К тому же, оно явно было подпорчено чьими-то зубами.
Сарацин. Здесь труп, громко сказал я.
Потом присел на корточки, и начал осматривать тело. Определить, что именно стало причиной смерти, было невозможно. Но было ясно, что тот, кто убил человека, еще и покушал мясцом. Много, правда, не съел, видать, его спугнули, но все равно тело он попортил капитально. Еще я обнаружил открытый перелом берцовой кости правой ноги. Стало понятно, почему человек не смог уйти от преследования.
Сзади послышались шаги, и ко мне подошел Сарацин. Он был одет в черный комбинезон, усиленный бронепластинами на груди, вшитыми в одежду. На ногах также была защита, но уже не из металла, а из резины. В руках Сарацин держал обрезанный дробовик. На поверхности оружие бесполезное, но в узких тоннелях оно работало на славу.
Что тут?
Тело. Мужчина лет сорокасорока пяти. Причина смерти неизвестна, слишком большое количество травм. Помимо укусов, ссадин и ушибов, на правой ноге имеется открытый перелом, скороговоркой отчеканил я.
Что предлагаешь?
Надо пройтись вперед, разведать. Не к добру он тут лежит, я кивнул на труп. Потом встал с корточек, и повернулся к Сарацину. Дашь мне Богу?
Зачем?
Да на всякий пожарный.
Сарацин немного подумал, потом взял свою рацию, и вызвал к нам Богу. Вообще-то, позывной у парня «богатырь», за его двухметровый рост, но со временем он перевоплотился в короткое производное «Бога». Этот мужик был пулеметчиком группы. Его пулемет был не меньшим удивлением для меня, чем прозвище парня, когда я пришел. Бога носил с собой раритетный пулемет ДП, использовавшийся в Великую Отечественную. Где он достал пулемет, да еще и с патронами, до сих пор было загадкой.