Когда шаги были слышны уже совсем близко, на лестнице рвануло. Кто-то нарвался на оставленный мной «сюрприз». Людей, продвигающихся ко мне, взрыв остановил, что было мне на руку. Я вышел из-за стены сразу на три точки, и взял на прицел проход. Противников было пятеро, все в отменных «комках», вооружены «калашами». Это все я рассмотрел, короткими очередями валя солдат на пол.
Возвращаться в укрытие не стал, двинулся дальше, не опуская автомата, и готовясь стрелять во все, что двинется. Идти по коридору, заваленному трупами, было неудобно. Останки тел постоянно попадали под ноги, подошвы «берцев» скользили по крови, разлитой на полу. Из-за этого я двигался довольно медленно. Хотя, спешка во время зачистки зданий обычно приводит к смерти зачищающего. Военный выбежал из комнаты в конце коридора. Точнее, попытался это сделать. Он даже выстрелить успел, но попасть нет. Потому что я уже лежал на спине, готовый стрелять. Стрелять пришлось «на контур», то есть, в тело, потому что в голову из положения «ша спине» попасть крайне сложно. Пули откинули парня обратно в комнату, откуда он выбежал. Я быстро, но тихо, поднялся, и пошел в сторону комнаты, откуда выбежал парень. Нужно было заглянуть в нее, оставлять за спиной не зачищенное помещение нельзя. Заглянул. и получил в грудь пулю из пистолета. Хорошо еще, что попала по касательной, и что я догадался одеть поверх «камуфлы» один из бронежилетов, которые были надеты на экипаже патрульного УАЗа.
Удар в грудь откинул меня к стене. Встать сразу не получилось, потому что легкие отказывались принимать воздух. Такое бывает, когда что-то, или кто-то, бьет в «солнышко». Стоя на коленях, я пытался отдышаться, но мне это не удалось. В поле зрения появились шаги, и мне в живот врезался ботинок военного. Меня откинуло на стену, и следом за первым ударом прилетел второй, на этот раз кулаком и в лицо. Но удар пришелся вскользь, так как я смог немного сдвинуть голову.
Сволочь! Урою! прохрипел солдат, и снова ударил.
На этот раз удары получились более удачными, один в челюсть, другой в висок. После второго я слегка «поплыл» даже. Но третьего удара не получилось, так как на остатках сил я схватил мужика за ногу, и дернул. Тот завалился следом, увлекая меня за собой. Мне это и было нужно, так встать сам я бы не смог. Мой лоб врезался в переносицу мужчины, там что-то хрустнуло. Затем ещё раз, чтобы закрепить успех. Я лежал на мужчине, давя его своим весом, потому что сил почти не осталось. Параллельно с этим я пытался достать из ножен на поясе нож. Удалось это не сразу, никак не мог расстегнуть кнопку. Достав нож, ударил им куда придется. Попал куда-то в живот, провернул. Затем еще раз, и еще. Остановился только, когда противник затих.
Нужно было вставать, потому что иначе я останусь здесь навсегда. Просто придут бойцы Гаврилова, и пристрелят, им даже целиться, особо не придется. Я встал на кулаках, и резко поднялся. По-другому нельзя, только так, чувствуя боль в каждой мышце. Ничего, закончим с дезертирами, отдохнем.
На «карачки» встал с трудом, потом пошло немного легче. Стеночка, на которой остались брызги моей крови, помогла. Спасибо, родимая, без тебя бы не встал. Оказавшись в вертикальном положении, я сразу же поднял автомат. Проверил магазин, тот оказался пустым. В разгрузке полных магазинов тоже не оказалось, так что пришлось оставить его в комнате. Конечно, можно было бы пособирать магазины у бойцов, но времени на это не было. Нужно было двигался вперед.
Так что придется «вторичкой» пользоваться. Я убрал нож в ножны, потом достал из кобуры трофейный TT. Хотел уже, было двигаться дальше, но, подумав, решил оставить в комнате арбалет. Все равно он не понадобиться, только мешать будет. Вместе с арбалетом в комнате остался и колчан.
Я пошел дальше, двигаясь еще более осторожно. Больше мне сюрпризы были не нужны. Но до лестницы на третий этаж, на котором располагался кабинет Гаврилова, я дошел без происшествий. Видимо, всех отодвинули на верхнюю площадку. Я пошел наверх, двигаясь вдоль стеночки. Так меня будет меньше видно, но мне будет виден тот, кто стоит на площадке. Перед подъемом достал из подсумка последнюю гранату. Это была единственная осколочная. После этого я двинулся вверх по лестнице.
Первый солдат стоял на лестничной клетке. Я не стал испытывать удачу, и просто застрелил его. Затем кинул в дверь за его спиной гранату. И сразу же побежал вверх по ступеням, тратя последние силы. Я боялся, что сил не хватит, и я свалюсь на половине. Но повезло, добежал, только пришлось к стенке прижаться, иначе бы возле нее и упал бы. Хлопок взрыва раздался через мгновение, за ним кто-то истошно заорал. Я рывком сорвал своё избитое тело с места, и зашел в коридор, готовый стрелять во все, что движется. Но в коридор оказались только раненые, которых все равно пришлось добить. Раненый враг может быть даже опаснее целого. Такому терять нечего, и он часто готов на героические поступки.
Пять выстрелов, и пятеро дезертиров лежат на полу без движения.
Около одного из них я остановился, наклонившись, подобрал его пистолет-пулемет «Кедр». Неплохая машинка, кстати, доводилось его использовать. И тут в коридор выскочил еще один человек. Я его заметил краем глаза, и сразу же упал на пол, спасаясь от выстрелов. Но стрелять в меня человек не стал, наоборот, развернулся и побежал в конец коридора. Из окна прыгнуть решил, что ли?
Я выстрелил длинно очередью, и одна из пуль таки задела бегуна. Ударила его в бок, и развернула. Он упал на спину. Оттуда, где он лежал, донеслись громкие стоны. Я встал, и пошел к последнему дезертиру, уже зная, кого там увижу. Майор Гаврилов лежал на полу, белый, как мел. Пуля пробила его бок сзади, прошла насквозь, и вышла спереди, так что он был не жилец.
Это было понятно сразу, даже не понадобилось смотреть на лужу крови, натекшую из него. Когда я подошел к нему, в его глазах я увидел большой спектр эмоций. Удивление, страх, ненависть, много чего.
Ты же умер, прошептал мой бывший командир. Больше он ничего не смог сказать.
А вот попытаться поднять пистолет он смог. Но я откинул его ГШ-18 одним движением ноги. Затем снова посмотрел на Гаврилова. Спокойно и даже немного сочувственно. Все-таки ему было очень больно, так умирать никому не хочется. А он даже пулю себе в висок пустить не может.
Ну, стреляй, что смотришь? прохрипел Гаврилов. Потом он кивнул на трупы, лежащие в коридоре. Ты же все это устроил только ради того, чтобы убить меня. Так убивай.
Я выстрелил не целясь. Любое ранение убило бы его, так что это было не нужно. И сразу же после выстрела на меня навалилась усталость, и я уселся у стены прямо на пол. Плевать, что он окровавленный и завален телами бойцов. Мне нужно было отдохнуть, и неважно, где. Бойцы Гаврилова сюда еще наскоро придут, они побоялся лезть в здание после той растяжки на первом этаже. Так что немного времени у меня было.
Мне нужно было понять, что делать. Человек, которого я ненавидел, мертв, и на моих руках теперь еще больше крови. В Лавру вернуться я не смогу, потому что мне стыдно. Стыдно смотреть в глаза полковнику, ведь я не спас людей из отряда. Но еще больше мне было стыдно перед Софией, ведь я обещал ей перестать убивать. Конечно, убивал только тех, кто этого заслуживает, но сути это не меняет. Мои руки в крови, и даже не по локоть, а по плечи. Так что в Лавру мне нельзя.
На лестнице послышались шаги. Людей, идущих ко мне, было немного.
Десятка два, не больше. Я горько вздохнул, понимая, что это никогда не кончится. Взявшись руками за какой-то стол, что стоял у стены, поднялся. Потом посмотрел на открытое окно.
Ладно, хорош убивать, Профессор, произнес я, и пошел к окну.
По пути снял с пояса неизвестно как оставшуюся там веревку. Мне казалось, что она давно уже потерялась. Закрепив ее как можно крепче, я вылез в окно. Потом привычными движениями начал спускаться вниз.
* * *
Три дня спустя. Окрестности Королева.
Костер горел, треща сухими ветками. Его свет освещал лица людей, сидящих вокруг него. Лица были сосредоточенные, казалось, что эти люди уже давно не улыбались. Их было четверо, трое мужчин, и одна женщина. Все трое вооружены «Абаканами» и одеты в «флору». На звуки шагов все четверо обернулись быстро, но я не собирался с ними воевать. Спокойно вышел из-за кустов, держа автомат на вытянутой левой руке.