Во чего сотворил, ненормальный! резюмировал Мезин, отряхивая колени. Совсем полоумный! Плод вырезал, да еще и как грубо. Словно ржавым мечом работал.
Содал одновременно ощутил странную пустоту и опаляющую ярость.
Думаю, она была месяце на седьмом-восьмом. Чутка совсем оставалось до родов. Понять не могу, почто он младенца забрал. Быть может, сожрать решил? Чего вы на меня так смотрите? Кто его, мономана, разберёт! Я где-то читал, что недозревший ребёнок, если скушать в полнолуние, дарует огромную магическую силу...
Один из солдат не выдержал и громко выблевал. Второй еле сдерживался.
Смотрите, тут самое интересное. Мезин развернул оголённую ногу женщины и указал на внутреннюю часть бледного бедра. Видите, а? Точно наш живчик! Его почерк!
Содал придвинулся ближе, стараясь не видеть живот покойницы. Рассмотрел грубо вырезанный символ на ноге женщины. Делали в спешке, чем-то тонким, вроде ножичка для выделки оперения стрел. Но символ, увы, незнакомыйлишённый Силы и какой-либо связи с Энергиями. Такими Падшие[8] не пользуются. Просто какая-то ничего не значащая чушь.
Вот повезло, такой, супрямо, тёпленький продукт разглядеть, а? ощерился Мезин. Думаю забрать их к себе, в лабораторию. Я таких свеженьких ещё не встречал. Доселе только уже окоченевшие попадались, а эти ничего! Ещё можно вскрыть, да покопаться в кишочках. Что скажете господин чародей?
Мастер наук был настолько поглощён трупами, что совершенно не видел темнеющее лицо Содала.
Я вот думаю, надо бы проверить женщину, но особливо, дитятку. Мономан мог их еще и снасильничать, опосля убийства. Как считаете? Вдруг там какие-нибудь следы да обнаружатся, внутри, меж ноженек...
Содал коротко размахнулся и от души врезал Мезину в нос. Хрустнуло. Мастер наук взвизгнул и повалился наземь рядом с телами, схватился за лицо, взвыл, роняя слёзы. Меж пальцев побежало красное.
Тела закопать и никому не давать трогать. Особенно этому, глухо приказал чародей солдатам, указывая на Мезина. А его... умыть и вернуть в замок.
Чародей развернулся и пошёл обратно к Тавосу, слыша за спиной, скулёж Мезина. Над головой висела полная луна. Было холодно и мерзко. Содал очень надеялся на то, что крестьянин вспомнит дорогу к лесной землянке.
***
До землянки добрались к тому времени, когда луна уже блекла, а небо серело. В лесной глуши, посреди непроходимых зарослей, обнаружился небольшой холмик с огромным, старым дубом у основания. После долгих поисков, среди травы, мха и корней, нашлось едва заметное стальное кольцо. Тавос потянул и, словно откупорив бутылку вина, вытащил кусок земли. Тёмный, круглый лаз, небольшой, едва человек пролезет, обросший по краям тонкими корнями, вёл во тьму. Указавший дорогу крестьянин, опасливо стоял в сторонке, явно хотел сбежать.
Держать этого, пока не вылезем, приказал двоим солдатам командор. Остальныеза мной.
Я тоже иду, тихо произнёс Содал. Тавос долго на него смотрел, затем уважительно кивнул.
Как скажете, господин чародей.
Первым пролез Тавос, за ним Содал. Внутри было узко, приходилось идти почти гуськом. Воздух был спёртым, сильно пахло землёй и сыростью. Корни, словно пальцы мертвецов, задевали головы спускающихся людей. Шли долго. Наконец из-за плеча Тавоса проступил свет. Во рту Содала пересохло, сердце забилось быстрее. Ноги стали затекать. Запахи сменилисьтеперь пахло человеком: потом, кожей, жареным мясом и отхожим местом.
Тавос обернулся, приложил палец к губам и вылез из лаза. Содалследом, за нимсолдаты. Они очутились в небольшой пещерке, созданной ручным трудом: сверху свисали лианы корней; потолок укрепили деревянными подпорками; у дальней стены виднелась пара ходов, прикрытых шкурами. Между ними висел едва чадящий факел. Тавос, приказав жестами оставаться на местах, подошёл к одному из проходов, слегка отодвинул шкуру, заглянул, скривился. Обернувшись, показал, что там отхожая яма.
Затем, едва слышно ступая по твёрдой земле, двинулся ко второму. Глянул за шкуру и скрылся полностью. Минуты тянулись невыносимо долго. Солдаты заметно нервничалипочти все держали руки на рукоятях мечей и кинжалов. Наконец Тавос вернулся, подошёл к чародею и горячо зашептал на ухо:
За проходомкишка, ведёт в пещеру побольше. По центрукостёр, дым куда-то вытягивается. Походу добротно обустроились, уже не первый день обживают.
Их несколько? прошипел Содал.
Человек шесть-семь, но может и большев темноте херово видно. Спят, ублюдки, не боятся быть пойманными, но оружие держат рядом, наготове. Сдаётся мне, господин чаровник, что это наши разбойнички...
Содал почувствовал, как против воли, сжимаются кулаки и скрипят зубы.
Вы уверены?
Буду уверен, когда возьмём их. Но всё указывает на то, что я прав.
Содал постарался успокоиться, унять дрожь в ногах.
Надо бы постараться взять их живьем. Хотя бы нескольких. Чтобы допросить.
Лицо пожилого вояки потемнело, глаза угрожающе сверкнули.
О да... Умрут они не сразу.
Он кивнул Содалу и тихо вытащил меч из ножен. Солдаты сделали то же самое. Тавос быстро и умело объяснил план действий. Затем цепочкой двинулись к проходу. Только подошли, как шкура отодвинулась и прямо на них вышел высокий, бородатый бугай в грязной одёжке. Видимо, только проснулсязевал на ходу и тёр глаза кулаком.
Столкнувшийся с Тавосом бородач оторопел. Мгновенье смотрели друг на друга. Затем глаза незнакомца расширились, рот открылся, а рука метнулась к поясу с ножом. Тавос молниеносно заткнул ему рот ладонью, придавил к стене и полоснул клинком по горлу. Всё действие произошло в три удара сердца.
Беззвучно раскрывающий рот бородач, словно выброшенная на берег рыба, медленно сполз на землю держась окровавленными пальцами за горло; Тавос услужливо ему помог. После чего аккуратно положил его на бок и, для пущей уверенности, проткнул шею острием меча, насквозь. Разбойник дёрнул ногами и замер. Командир гарнизона вытер клинок об его одёжку и, обернувшись, приложил палец к губам. Отодвинул шкуру, и все цепочкой последовали за ним. Внутри просторной пещеры было темнотлеющий костер едва разгонял подземный мрак. Вокруг лежали завёрнутые в шкуры люди. Стоял тихий храп и сопение.
Тавос первым прошёл вглубь, остановился у костра, вгляделся в ничего не подозревающих людей, обернулся и показал на пальцахвосемь. Содал, нервно облизнув губы, кивнул. Солдаты, по жесту командира, рассредоточились по пещере, каждый встал у спящего. Без надзора остался только один. Содал, стараясь унять дрожащие пальцы, крепче сжал кинжал и двинулся к последнему разбойнику. Остановился, заглянул в лицо безмятежно отдыхающего человека. Даже во сне оно было злым, с резкими, как у горгульи чертами, почти гротескным. Мерзким и богопротивным. Звериным. Содал вспомнил слова Тавоса«бешенную псину следует бить остриём по голове, и закапывать на отшибе, а не ждать, когда вся пена изо рта выльется!». Вояка был прав. С такими по-другому нельзя, но все же следовало взять их под стражудля дознания, а затем и честного суда.
Тавос показал всем приготовиться брать пленных. Содал, чувствуя, как по лбу стекают холодные и тяжёлые капли, до боли в пальцах сжал рукоять кинжала и повторил про себя, план действий: поднять с земли оружие, отложить подальше, затем дождаться сигнала и, зажав пленнику рот, приставить к шее кинжал. При попытке вырватьсярезать без сожалений. Задумавшись и морально подготовившись к предстоящему делу, Содал пропустил момент, когда солдаты стали аккуратно собирать лежащие рядом с разбойниками, мечи, кинжалы и топоры. Вернувшись к своей цели, чародей взглянул на лицо спящего и обомлел. Человек не спал. Он смотрел прямо на Содалашироко раскрытыми, слегка безумными спросонья, глазами.
«Надо убить его! трепыхнулась в голове запоздалая мысль. Полоснуть по шее, там, где сонная артерия и яремная вена, чтобы наверняка и сразу...»
Разбойник резко сел, схватился за нож и дико заорал:
АТАНДА!!!
Содал, от громкого вопля пришёл в себя, шагнул вперёд, занося руку с кинжалом, но кричавший уже сгруппировался, поджал ноги и резко выкинув, ударил чародея в грудь. Содал рухнул на спину, выронил оружие и выгнулся дугой, в беспамятстве снедаемый лишь одной мысльюдышать! В пещерке загремело, зазвенело и закричало десятками глоток.