За злодеяния, мрачно ухмыльнулся Тавос. Мы-ж не изверги, просто так людей вешать.
А какие, если не секрет?
Попробуй уже упомни, фыркнул командор. Последнего, вроде бы, за убийство. Пьяный дурак, с бабой своей поругался, дал ей в лоб и убил на месте. Пришёл, честно поплакался, сознался. Ну, а мы его честно и быстро, вздёрнули. Да не смотрите вы так, осуждающе, господин чародей. Мы ведь не подтягивали его, чтобы, как яблоко, переспевшее болтался-дрыгался, мучился и портки пачкал перед смертью, а по-людски столкнули с лесенкитам даже почувствовать ничего не успеваешь, шея мигом ломается, что сухая веточка. Милосердие, так сказать, проявляем.
Не слишком ли жестокое наказание за случайное убийство?
Убийство случайным не бывает, буркнул Тавос. Аль самогон жрать в три горлаэто тоже случайно вышло? То-то же! Люди, они ведь только кулака боятся, а на словесные угрозы им срать с высокой башни. А так, и общество, как грится, от погани разной чистим, так и для острастки остальных. Вы же вроде человек учёный, должны такие вещи лучше меня понимать.
Давно служите у его милости? решил сменить тему Содал.
Уж поди лет десять как, хмыкнул Тавос. Я сам отседова, из Верхней Косы. Был моложе, хотел славы и битв, уехал в Холмистые Княжества искать лучшую долю. Долго служил в Рысьем Герцогстве у одного лордика, воевал с Дикими[7], а как хозяин помер, егойный сын выпер меня, даже спасибо не сказал, сука! Вот я и вернулся. Его милость меня принял, поставил командовать гарнизоном. С тех пор и служу.
Ясно. Тяжело было с Дикими?
Тяжело. Они-ж не людизвери! Я за те годы столько навидался, до конца жизни хватит. Тавос осенил себя знаком Сигны. Товарищей моих, тех, кто по дурости в плен к ним сдавался, зрел со вспоротыми брюхами и кишками наружу, вокруг шеи намотанными. Дикие на то и дикиеу них поверье даже есть, мол, победив врага, надобно его печень сожрать, сырую, дабы обрести силу побеждённого. Но ничего, как грится, око за око, зуб за зуб... Мы этих тварей, тоже люто били, не жалели даже детей и женщин, ибо они такие же нелюди, как и мужи ихние! Гада давить надо, пока еще в зародыше, не то вырастет и устроит красного петуха.
Войнавсегда ужасна, мудро подметил Содал. Хорошо, что они избрали Короля и теперь у нас с ними перемире.
Глаза старого воина налились кровью, лицо побагровело.
Перемирие?! рявкнул он, зверея на глазах. В жопу ваше перемирие засратое! В огне я его видал!
То есть лучше убивать друг друга, копя в душе ненависть? Не по сигнаритски это...
Дабы что-то в душе копить, надо её сначала поиметь! прорычал Тавос. А те, у кого души нет, и людьми считаться не могут! Так что, не надо мне тут морали читать. Ты, чародей, не знаешь, на что эти Дикие способны были, не видел, что они творили с моими товарищами! На такое наглядишьсясам зверем станешь, на людей кидаться начнёшь! Бешеную собаку следует бить острием по голове и закапывать на отшибе, а не ждать, пока вся пена из пасти выльется...
Командир гневно сплюнул и, подстегнув коня, вырвался вперёд. Содал провожал Тавоса задумчивым взглядом и размышлял над его последними словами.
***
Осмотр мест преступлений ничего не дал. Содал, всё больше уверялся в том, что мономанобычный безумец, не имеющий никакого отношения к настоящим Запретным Искусствам. Конечно убийца мог знать о демонолатрии, о взаимодействии обрядов и мощи жертвоприношений с магической точки зрения, даже мог быть в курсе о Силе Крови, но связи с мирами Извне Содал не ощущал. Скорее одержимость, свихнувшегося на почве обрывания жизни, человека, который пускай даже, возможно, и мнил себя пособником демонов и гениев, но по факту, просто убивал людей крайне жестокими методами. А значит, мономаном мог быть кто угоднов одной только Нижней Косе насчитывалось свыше сотни дворов, в каждом проживают от пяти, до десяти человек.
По-хорошему, он мог бы уже ехать обратно, а по прибытию, отчитаться об отсутствии улик для расследования Орденаобычными психопатами и убийцами чародеи не занимались. Но, взявшись за расследование, Содал, решил во чтобы то не стало довести его до конца. Хотя бы ради пока еще живых, будущих жертв. Ради человечности. И радив этом он старался себе не признаваться, но человеку всегда сложнее всех обманывать самого себяНалли. Рыжеволосая племянница Мастера наук со дня их встречи не шла у него из головы.
Для полноты картины, Содал решил пообщаться со всеми возможными подозреваемыми. Фабиос вар Дан, сын Дована, по рассказам прислуги, был человеком замкнутым, необщительным и нелюдимым, но это еще ничего не значило. По опыту Содала, закрытые и неразговорчивые люди, обычно бывали намного вменяемей рубаха-парей. Вечером следующего дня Содал, выяснив, где проводит вечера баронский сын и его единственный наследник, подкараулил отпрыска вар Данов на одном из балконов замка. Когда Фабиос вышел на балкон и увидел там незваного гостя, он решил тихо ретироваться, но чародей его окликнул:
Фабиос? Добрый вечер. Меня зовут...
Содал. Содал Инник. Я знаю, кто вы.
Внешне он напоминал отцате же глаза, те же черты лица, но только в разы моложе, быть может чуть старше самого Содала. Но вот в отличие от зычного, даже не смотря на возраст, баса отца, голос сына оказался очень мягкий, а говорил Фабиос чуть громче, чем шёпотом.
Красивые здесь виды, улыбнулся Содал, жестом приглашая его составить компанию. Баронский сын долго смотрел на чародея, затем всё же встал рядом.
Не такие красивые, как в столице. Здесь всё черное и серое. Хотя, кого-то может и привлекает подобное. Но не меня.
Вы бывали в Миротауне? удивился Содал.
Однажды. Ездил с отцом на именины принца Рэйгальда. Это было давно. Годы идут, а отец не молодеет. Теперь мы редко покидаем родные стены.
Извините за нескромный вопроса где ваша матушка?
Умерла, во время родов, ответил Фабиос, спокойно глядя Содалу в глаза.
Прошу прощения. Содал изобразил на лице стыд. Я не хотел тревожить старые раны...
Бросьте. Я её не знал.
Какое-то время они молчали, наблюдая за темнотой, что опускалась на окружающий замок, чёрный лес.
Вас не беспокоит ситуация на вашей земле? наконец спросил чародей.
Вы о разбойниках? Они везде есть.
Нет. Я о мономане.
Ах, о нём, отстранённо произнёс Фабиос, всё тем же пустым голосом. Да, наверное, неприятно попасть к нему в руки.
Содал сохранял спокойное лицо. На баронского сына старался не смотреть, но интонацию голоса слушал крайне внимательно.
Как вы считаете, кто за этим стоит?
За чем?
За ужасными убийствами.
Фабиос странно взглянул на чародея, словно тот сказал какую-то очевидную глупость, и тихо ответил:
Человек.
Я имею ввиду, есть ли у вас какие-либо мысли, кто именно? уточнил Содал, чувствуя странный холод в груди. Обсуждать подобные темы, с подобным безразличием, какое было в голосе баронского сына, казалось чем-то противоестественным. Фабиос пожал плечами и отвернулся к лесу. Содалу стало неуютно и неловко, он решил сменить тактику.
Вы хорошо знаете своих будущих подданных?
Простите?
Это вы меня простите за следующие слова, но ваш отец, как вы успели подметить, уже не молод. Рано или поздно, вам придётся принять его титул.
Ах, вы об этом. Да, наверняка, придётся. Но я не очень хочу властвовать.
Почему?
Власть развращает, сказал баронский сын, не глядя на чародея. То, за что простого человека судят, осуждают, а затем и наказывают, нередко сходит с рук тем, у кого в руках имеется власть. Она меняет людей. Бывает, до неузнаваемости. А я не хочу меняться. Мне и так... хорошо.
К сожалению, очень редко наши желания совпадают с нашими возможностями, философски согласился чародей. Особенно, когда речь идет о власти. Это и привилегия, и бремя, которое кто-то должен на себя брать. Неужели отец не готовит вас к этому?
На этот раз во взгляде Фабиоса наконец-то появилась эмоция. Содал пытался распознать, какая именно. Сложно. Там явно что-то было... только вот что?
Мы редко с ним общаемся, почти отстранённо ответил сын барона.