В пещере нашлись вещи убитых, орудия преступлений и даже отрезанные, уже загнившие и распухшие конечности, после чего сомнений в словах атамана ни у кого не осталось. Когда он испустил дух, его занесли в пещеру, бросили к телам сотоварищей и, срубив подпорки, обвалили всю подземную конструкцию.
По-хорошему, надо бы сжечь проклятое место, бубнил Тавос, но такие твари не достойны очищения огнём, так что пущай гниют и кормят червей.
Вернувшись в замок и рассказав о радостной вести барону и двору, Содал проспал целые сутки. Следующие провёл с Налли, не вылезая из постели, пока девушку не начали хвататься в замке, и ей не пришлось оставить чародея одного. Теперь Содал готовился покинуть замок Дартон и отправиться с отчётом в столицу ДоскониВеликий город Бремес, а оттуда уже и в родной Касадир. Из раздумий чародея вырвали тихие шаги за спиной. Он не стал поворачиваться, просто подвинулся, уже зная, кто это.
Вот и всё, ваше магичество? спросил, едва слышно, Фабиос вар Дан. Неужели страшным преступлениям пришёл конец?
Да. Пришёл.
Вы рады?
Конечно.
Вам следует гордиться собой...
Здесь мало моей заслуги, грустно усмехнулся Содал. Если бы преступления действительно совершал колдун-мономан... А так, всё оказалось гораздо проще и более прозаично. Не зря говорят, что человек человекуволк. Самые страшные и чёрные злодеяния творимы простой рукой, которую когда-то обидели, оскорбили или нанесли любую другую душевную, но совсем не смертельную рану.
В большинстве случаевда, пустым голосом согласился Фабиос. Но не всегда.
Простите?
Всего вам доброго, ваше магичество. Надеюсь дорога будет спокойной.
Содал, нахмурившись, провожал взглядом удаляющуюся фигуру баронского сына.
«Неужели он что-то хотел мне сказать? подумал чародей. Что означали его последние слова? Быть может, что-то важное...?»
Он не успел глубоко задуматься, так как рядом пронеслась стайка птичек, громко щебеча на лету и тем самым ознаменовывая новую пору. Содал улыбнулся тёплому солнцу. Весна пришла. Наконец-то весна.
***
Содал не спеша ехал по южной дороге, держась Касадирского тракта. Под копытами лениво бредущего коня всё так же чавкала грязь, тающие вдоль дороги сугробы были всё такими же грязными, а небо над головой, оставалось всё таким же серым. Но иногда сквозь хмурое марево проступало весеннее солнышко, и тогда пейзаж начинал играть новыми красками. На душе у чародея было легко, безмятежно и спокойно. Впереди ждала дальняя дорога а затем короткие дни заслуженного отдыха.
Единственным, что слегка омрачало сознание Содала, было прощание с Налли. Племянница Мезина отреагировала не совсем так, как ожидал чародей. Нет, конечно же, она была девушкой умной, покладистой и всё понималаскандалов не устраивала, ничего не просила, не умоляла и вообще почти не разговаривала с ним. Просто молча смотрела, пока он объяснял все причины, почему не может остаться или забрать её с собой. А потом, когда не выдержала, и по щекам побежали слёзы, Налли прижала пальчик к его губам, подобралась ближе, обдав пьянящим ароматом девичьей юности, и на мгновение прижавшись тёплыми губами к холодной щеке, ушла. Содал, как человек здравомыслящий и зрелый, тоже всё прекрасно понимал, но всё равно первое время чувствовал себя виноватым и подавленным. Но вскоре здравый смысл взял верх, и ему полегчало.
Во внутренних складках мантии лежало письмо, написанное баронской рукой. В нём Дован вар Дан сухо, по-деловому, расхваливал заслуги чародея и Ордена в целом в поимке страшной банды, терроризировавшей его владения больше года. Безделица, а приятно. Содал уже почти был на границе Мортонара и соседней провинции Вартандо, когда решил переложить конверт во вьюкитак, на всякий случай, чтобы не потерять. Сунув руку за пазуху, он нащупал письмо, когда неожиданно ощутил кончиками пальцев еще одну бумагу. С удивлением извлёк на свет аккуратно сложенный пергамент. Развернув, с еще большим удивлением, увидел начертанные Мезином символы и рисунки, которые он лицезрел на телах покойников. Содал безразличным взглядом пробежался по каракулям Мастера наук и уж было собрался спрятать обратно, всё же грешно раскидываться такой дорогой вещью, как кусок пергамента, когда неожиданно натолкнулся на нечто интересное. Один из маленьких символов, в окружении разноликой братии, привлекал внимание своей простотой и одновременно сложностью. Он был похож на все остальные кренделя и завитушки по соседству, но все же чем-то отличался. Содал вскинул голову к небу, задумался, перерывая в голове все известные ему Печати Силы. Маги Ордена свято верили, что своего врага надо знать в лицоизучению любых проявлений Запретных Искусств в Ордене посвящали не меньше времени, чем изучению своих знаков Силы. Потому Содал, если и видел этот символ прежде, должен был его узнать.
«Или мне просто кажется? мелькнула дразнящая мысль, мысль человека, который устал и не хочет больше думать, а желает лишь отдохнуть. Наверное, придумываю. Ну откуда здесь взяться настоящей Печати? Выдохни, приятель. Злодеи понесли кару. Дело закончено. Вскоре ты, наконец, отдохнёшь. Брось себя накручивать. Всёвыдумки от усталости.»
Но внутри уже свербело противное и липкое, как слизь, чувство. Назойливый червячок недоверия, который тихо вгрызался всё глубже, едва слышно нашёптывая, Ты что-то упустил. Что-то важное. И теперь уже слишком поздно...
Или нет? Содал, огромным усилием заставил свою память работать дальше, хотя больше всего ему хотелось послать все навязчивые мысли к чёрту и просто, расслабившись, наслаждаться дорогой. Ведь где-то он уже видел нечто похожее... Вот только где? В какой отрасли? Точно не демонолатрия. И не синрохтизм. Быть может, что-то из анахроничного Низкого Чаровничества? Нет, вряд ли, там Печати едва отличаются от наскальных рисунков первых людей. А здесь всё четко, грамотно и продуманнони одной лишней завитушки и точки, ни одного ненужного изгиба или преломления линии.
Содал почти бросил попытки отворить сундук памяти, когда, совершенно неожиданно вспомнил, к какой школе магии относился этот символ. И ощутил быстро разрастающийся холод в груди. В отличие от прочих ютящихся на пергаменте каракуль, привлёкший его внимание рисунок действительно являлся Печатью. И не простой, а очень мощной и сложной Печатью из рода Запретных Искусств. Такой символ невозможно выдумать из головы. А это могло означать лишь одно...
Свернув пергамент и спрятав его за пазухой, Содал развернул коня и вогнав шпоры ему в бока, галопом помчался обратно в Мортонар.
***
Когда добрался до Нижней Косы, на дворе уже смеркалось. Деревенские ложатся рано, кроме дармоедов и выпивох, которые в отличии от соседей, только к вечеру и начинают жить. Недолго думая, Содал остановился у местной таверны, отдал коня прислуге и вошёл в сумрачное помещение.
Внутри пахло приемлемо, для деревенского двора было довольно чисто. Первые пьянчужки уже собрались за дальним от входа столикомрубились в кости, пили эль или шнапс, рассказывали друг другу истории и громко хохотали. На только вошедшего даже не взглянули.
Хозяин заведенияшестифутовый детина с бандитской, бородатой рожей, в замызганном фартуке и просторной рубахе на широкой груди, встретил Содала мрачновато, но вежливо, спросил, чего гость изволит. Содал изволил задать пару вопросов, но трактирщик отмахнулсяздесь пьют, а не балакают, а если и балакают, то только, когда пьют. Чародей заказал кружку эля, получивотодвинул, сразу заплатил за целый бочонок и повторил просьбу.
Спрашивайте, милчек, попытался улыбнуться трактирщик, забрав монеты. Что смогу, расскажу.
Содал спросил. Аккуратно, но в лоб.
Хагольд? Не. Не припоминаю. Быть могёт и жил когда-то, но давнишно было.
Содал повесил нос, вздохнул. Трактирщик оказался человеком добрым, сочувствующим.
Да не грустней ты. Сейчас спрошу у своей старухи, погоди.
Он скрылся на кухне, задавая вопрос криком, на ходу. Вскоре вернулся, кивнул.
Вспомнила баба! Был здесь такой, на отшибе жил, на своей земле, лет десять назад. У него еще два брата были и дочь...
И что с ним сталось?