И по мере того, как Она читала, смутная угроза делалась более явственной Счастье и безмятежность вызывают скуку, но достаточно туче сгуститься на горизонте, и наш интерес просыпается.
Она вдруг вскочила с креслапрозвучал первый раскат грома. В приписке Неда упоминались «задержки»: свадьба откладывалась!
Объяснялось это тем, что получение великолепного наследства оказалось связано с определенными сложностями, и дело необходимо было решить на месте.
Почему только молодая пара не вступила в брак раньше?
Этим вопросом и задавался несчастный Нед.
Она разворачивала лист за листом, находя в больших средние, в среднихмаленькие. Она все читала и читала. Последний конверт был уже вскрыт, ибо мистер Уорд ранее успел извлечь из него обнадеживающее письмо, исторгнувшее у всех радостные восклицания.
Но известно ли вам, что именно прочитал этот добрый человек? Мне известно, ибо я обманулась, как и он.
То были несколько строк ближе к концу письма, в которых наш беглый взгляд выделил слово «счастье»но увы, в действительности в них выражалось сожаление об утраченном счастье!
«В тот миг, когда все улыбается нам, вот что писал бедный Нед, и будущее разворачивается перед нами в пленительных красках: счастье, богатство, любовь»
Ни мистеру Уорду, ни мне ничего больше и не потребовалось.
Фраза, однако, заканчивалась так: «разражается буря. В тот самый миг нас поражает молния, мы повергнуты наземь; мы потеряны!»
Потеряны! Представляете, в каком состоянии находилась наша Анна?
К сожалению, роковое слово не было преувеличением! В конверте нашлась записка несчастной Корнелии:
«Посреди ночи меня поднимают с постели. Внизу, у лестницы, месье Гоэци пожимает мне руку и говорит: Мужайтесь! У вас есть друг! Должна ли я верить ему? Меня увлекают прочь Ночь ужасна и буря заглушает мои крики»
Анна выпустила из рук бумагу и упала на колени.
О, Вседержитель! рыдая, воскликнула Она. Почему дозволяешь Ты подобные злодеяния?.. Где ты теперь, Корнелия? Где ты, моя любезная подруга?
Прочие женщины в таких обстоятельствах обыкновенно падают в обморок, но Она была выше слабостей своего пола.
Оставаясь в молитвенной позе, Она вновь потянулась к письмам и сквозь слезы продолжала читать.
Нед, похоже на то, ответил на вопрос, вырвавшийся из самого сердца нашей Анны.
«Г-н Гоэци предупреждал меня, писал он в нескольких едва разборчивых строках, но я не желал верить. Какую роль играет этот человек? Сегодня утром я нашел дом графа Тиберио покинутым. Собравшиеся на улице соседи кричали: Они бежали в ночи, как воры! Банкротство будет сокрушительным! И тогда словно из-под земли вынырнул Гоэци. Вы заблуждаетесь, заявил он. Никакого банкротства не будет, и граф Тиберио расплатится со всеми кредиторами, ибо он вскоре женится на наследнице огромного состояния Монтефальконе!».
Оставалось еще одно письмо: клочок бумаги, исписанный нетвердой рукой.
«Прошлым вечером, писал Нед, месье Гоэци пришел ко мне домой. Он сочувствовал, казалось, моему горю. Он поведал, что моя возлюбленная Корнелия, похищенная своим печально известным опекуном, находится на пути в замок Монтефальконе, что в Далмации. Он советовал мне поспешить за ней. У двери меня ждал оседланный конь. Я вскочил в седло, хотя силы мои были на исходе. Не успел я выехать из города, как меня окружили и атаковали четверо негодяев, чьи лица были скрыты под масками. Тем не менее, при свете луны в глазных отверстиях одной из масок я, кажется, распознал зеленоватые искры, что поблескивают в зрачках г-на Гоэци. Возможно ли это? Человек, который был моим наставником!.. Они бросили меня на большой дороге, решив, что я мертв. Я пролежал там до утра; кровь моя текла ручьями из двух десятков ран. Когда рассвело, селяне, которые везли на городской рынок свои товары, нашли меня без сознания, подняли и отвезли в близлежащий трактир под вывеской Пиво и Братство. Да вознаградит их Господь! Я не цепляюсь за жизнь, но Корнелию некому больше защитить, кроме меня. Моя кровать удобна. Комната просторна. Стены украшены эстампами, изображающими битвы адмирала Рюйтера. Занавески с цветными узорами. Трактирщик не выглядит человеком скверным, но с затылка напоминает г-на Гоэци. У него нет лица, что производит престранное впечатление. Его всегда сопровождает громадная собака, имеющая, напротив, человеческий облик. Прямо перед моей кроватью, футах в восьми от пола, проделано круглое отверстие наподобие дымохода. Но печи здесь нет. В темноте за дырой я различаю что-то зеленое. Эти зеленые глаза постоянно наблюдают за мной Слава Богу, мне пока удается сохранить хладнокровие. Из Роттердама для ухода за мной выписан доктор. Он курит гигантскую трубку и весит не меньше трех англичан. Его глаза чуть отливают зеленым. Не знаете ли вы, нет ли у г-на Гоэци родного брата?..
В комнату только что вошел, катя обруч, маленький мальчик лет пяти или шести. Это ты мертвец?дерзко спросил он и бросил мне на одеяло сложенный лист. Письмо от Корнелии я еле успел спрятать его. Вошла лысая женщина, за ней собака; последняя смотрит на меня теперь взглядом г-на Гоэци. Этот пес никогда не лает. У трактирщика есть также попугай; тот восседает у него на плече и без конца спрашивает: Ты уже обедал, Дукат? Зеленые глаза глядят на меня со дна черной дыры. Ребенок громко смеется во дворе и кричит: Я видел мертвеца! Все вокруг меня зеленое. Анна, дорогая Анна, помогите мне!»
Глава вторая
Она вскочилапоследнее слово было ею не только прочитано, но и услышано.
Где-то вне и внутри ее сдвоенный голос, звучавший голосами Корнелии де Витт и Эдварда Бартона, явственно произнес: «На помощь! Спасите!»
Она металась по комнате, охваченная безысходным отчаянием.
Затем ее мысли вновь устремились к Богу. Она успокоилась.
Ее призвали. Что делать? Нужно спешить.
Спешить на помощь.
Но как? Она не знала, разумеется. Сознание собственной слабости подавляло ее, но было в ней и нечто великое, неукротимоеее воля.
Она хотела спасти Эдварда и Корнелию.
Волевым усилием Она подавила дрожь. Ей не с кем было посоветоваться, помимо самой себя. К кому обратиться за помощью? Мистер Уорд был стар и известен своей осторожностью; Уильям Радклиф, ее нареченный, был молод, это правда; но он был адвокатом. Вы скажете, что на свете есть и адвокаты, храбрые, как львы. Без сомнения. Храбрость, однако, не их профессия. И наконец, наша Анна не считала необходимым обращаться к мистеру Радклифу.
То же относилось и к прочим друзьям дома, мирным любителям игры в триктрак. У нее промелькнула мимолетная мысль и обо мне, но я определенно была слишком мала.
И все же необходимо было торопиться. Гардины посветлели в первых лучах рассвета. Она вытащила на середину комнаты небольшой саквояж и принялась бросать в него вещи. Я не уверена, что в тот миг у нее уже возникла идея тайно отправиться в столь долгое путешествие, тем более в утро свадьбы. Нет, Она была девушкой приличной, сдержанной и приверженной благопристойности. Но определенные поступки мы совершаем, не успевая взвесить их последствия, это уж точно.
Была, вероятно, половина пятого или пять часов утра. В коттедже все еще спали. Она проскользнула по коридору, неся в руке саквояж.
Грей-Джек, слуга и работник на все руки, спал в комнате на первом этаже, рядом с кладовой. Она тихо постучалась в дверь и сказала:
Проснитесь, Джек, друг мой; мне нужно поговорить с вами о важных делах.
Добрый слуга тотчас вскочил с постели и, протирая глаза, открыл дверь.
Что случилось, мисс? спросил он. С сегодняшнего дня мы начнем называть вас «мадам». Ах! прекрасный день! Почему, черт возьми, вы вскочили в такую рань, мисс?
Одевайтесь, Джек, друг мой, вы мне нужны, отвечала Она.
Он испугался, услышав ее слова. Когда загорелась лампа, он разглядел ее и испугался. Она была бледнее трупа. Он пробормотал:
Неужто в доме беда?
Да, ответила Она, произошло большое несчастье, но не в доме. Одевайтесь, Джек, ради Бога!
Старик задрожал, но стал поспешно надевать одежду. Пока он одевался, Она продолжала: