Моххамад поставил хурджин у забора, подошёл к калитке и открыл её, но охрана внимания никакого на это не обратила и отвлеклась от игры в нарды лишь тогда, когда калитка хлопнула, закрывшись. Абдаллах схватил свой АКМ и развернулся на шум, но увидев Моххамада опять расслабился и поманил его пальцем:
"Ну что, тощий бдир? Голову отвёз?" - и Абдаллах уставился на юношу своими расширенными от гашиша зрачками.
Моххамад кивнул.
"Смотри брат" - обратился Абдаллах ко второму охраннику: "Какой симпатичный мальчик! Прямо как девочка и жопа ничего. Если бы не шармута без головы... Но она всё равно лучше, так что не бойся" - и воины аллаха громко захохотали, глядя друг на друга.
Моххамад вытащил руку из-за спины, направил глушитель за ухо Абдаллаху и нажал на спусковой крючок. P-226 негромко хлопнул, фишки на доске дополнились мозгами вперемешку с кровью, и голова моджахеда с бильярдным стуком упала на стол. Потом юноша перевел ствол на лицо второго охранника и опять нажал на спуск, у того на переносице образовалась круглая дырка и боевик завалился на спину, только мелькнули подошвы фирменных берцев от комплекта "Ратник". Затем юноша зашёл в темную комнату и, ориентируясь по громкому храпу, подошёл к кровати. Там, с широко открытым ртом спал третий моджахед, силуэт которого хорошо выделялся на светлом покрывале. Приставив ствол ко лбу воина аллаха, Моххамад произвёл третий выстрел. Храп прекратился.
Юноша вышел во двор, осмотрелся и, не обнаружив больше ничего подозрительного, открутил глушитель, сунув его в карман, 226-й же занял своё привычное место в кобуре. Зная, как покойный Абдаллах любил свой "родной" АКМ, новенький, купленный им относительно недавно с расконсервации, через корыстолюбивого русского прапора, Моххамад решил взять трофей, который, как ни крути, к тому же значительно увеличивал его огневую мощь.
"Моххамад" - позвали его из-за забора громким шёпотом: "Про меня не забудь, тем паче, там моё тело, если что-то пойдёт не так, может пригодиться".
Юноша сходил к забору и притащил сумку с головой. Айгуль осмотрела место боя и довольно сказала: "А ты молодец, не растерялся, а ведь именно этого я боялась больше всего. Бери сумку, повесь за спину как рюкзак, чтобы не мешалась, автомат возьми в руки, пошли".
Моххамад стал подниматься по ступенькам на второй этаж, и уже на середине лестницы он услышал горячечный шёпот Айгуль: "Ну всё, я его чувствую, теперь всем внутри пиздец". Юноша скромно постучался в дверь, через минуту она открылась и перед ним предстал амир, дожевывая что-то блестящими от жира губами. От него пахло молодым барашком и хорошим французским вином. Моххамад как будто с другого ракурса взглянул на своего бывшего хозяина, брезгливо оглядел его одутловатое лицо, хитрожопо-жестокий взгляд и вдруг подумал: "А если бы не Айгуль, я бы сейчас с его боевиками скакал под пулями, пока этот уродец обжирается и пьёт вино, запрещенное Аллахом". Он вдруг вспомнил старый потёртый плакат, русский, оставшийся еще со времён СССР, который висел на стене одного из бараков в лагере подготовки моджахедов. Там была изображена последовательность действий бойца при рукопашном бое. Данный плакат, похоже, когда-то давным-давно рисовал солдат-срочник, поскольку фигуры, представленные на нём, не радовали совершенством пропорций. Но было заметно, что паренёк очень старался, посему динамика и суть приёмов виделись абсолютно прозрачными. Почему-то особенно ясно бывшему моджахеду запомнился один из них, под названием "Удар магазином в лицо". Моххамад перехватил АКМ поудобнее и врезал магазином прямо под нос аль-Зейбу. Тот влетел обратно в комнату и рухнул на пол, обливаясь кровью и уставившись непонимающим взглядом на своего бывшего слугу по мелким поручениям.
"Ты сто делаес?" - шепелявил амир, выплевывая осколки зубов вместе с недожеванной бараниной.
Но юноша не был склонен к беседам. Он отщёлкнул предохранитель до упора вниз и устало произнёс: "Если кто-то из вас дёрнется, прострелю брюхо, это понятно?" Данный спич относился и к Ваджиху, который сидел в углу за письменным столом перед ноутбуком. Воцарилось молчание, которое прервал голос из хурджина: "Сними мешок и положи на стол, разверни дыркой к той двери справа".
Моххамад выполнил порученное. Открылась дверь и оттуда грациозно вышла высокая гибкая фигура без головы, облачённая в цветастый халат и тапочки без задников, одетая видимо, в соответстветсвии с сексуальными предпочтениями воинов Аллаха. Фигура перешагнула ноги аль-Зейба, подошла к Ваджиху и нанесла ему резкую "двойку" в голову. Ваджих залился кровью, а из мешка донеслось недовольное бормотание: "Блядь, башка как из камня, все руки отбила, и фигура начала трясти кистями рук, затем подошла к хурджину, достала свою недостающую часть и взяла её подмышку.
"Моххамад, дай ка мне свой старый "макар" - попросила Айгуль : " А то жаль об этого ублюдка свои собственные конечности отбивать, они конечно, восстановятся, но всё равно незачем".
Юноша с готовностью протянул ей старый потёртый ПМ. Айгуль взяла его в руку как молоток, за ствол и, размахнувшись, врезала Ваджиху прямо в левое ухо. Тот сверзился на пол и заверещал как заяц.
"Ну что ты орёшь?" - ласково спросила девушка: "Побереги связки, это ещё не боль, она ждёт тебя впереди, как и твоего папашу. Вы, ёбаные ублюдки, значение слова "пиздец", знали пока лишь теоретически, поскольку на своей шкуре его ещё не испытвыали, только других пытали - сдирали кожу, отрезали головы. Но ничего, скоро мы в полной мере восполним этот пробел и начну я амир, с твоего сынка - инвалида".
Аль-Зейб уже давно всё понял и на его лице отражался мучительный мыслительный процесс. Однако выхода из сложившейся ситуации он пока не видел.
Тут от сильного пинка распахнулась входная дверь и на пороге нарисовались двое здоровенных молодцев, закутанных в арафатки по самые глаза. По экипировке было понятно, что это опытные боевики: новенький НАТОвский камуфляж, импортные разгрузки, утыканные автоматными рожками, под которыми явственно угадывались ещё и бронежилеты.
Амир оживлённо заёрзал: "Убейте их, братья" - прошепелявил он.
Айгуль медленно обернулась с головой в одной руке и пистолетом в другой, но боевики повели себя очень странно - стволы, направленные на них дрогнули, а один из воинов Аллаха вообще тяжело опустился на низенький гостевой диванчик и положил автомат на колени, громко произнеся по-русски: "Ёб твою мать". Второй же, левой рукой содрал с головы арафатку и Айгуль увидела Лёшу, обросшего бородой, словно заправского моджахеда.
"Это мы" - после недолгого молчания произнёс Лёша: "За тобой приехали, похоже, несколько запоздали".
"В общем, не особо" - радостно отозвалась голова из-подмышки: "У вас не было шансов успеть, эти уроды отрезали мне башку прямо в первый вечер. Моххамад мой человек, можно сказать, младший муж, а теперь вот старшие мужья подтянулись, стало совсем хорошо".
"А как..."
"Да как, оказывается у этого гавнилы, который сидит на полу, есть друган, местный колдун, кстати тот ещё ублюдок и крайне опасный. Знаю, что вы скажете, я тоже раньше не верила в колдунов, но теперь пришлось поверить, куда деваться?"
"У тебя есть план?" - подал Паша голос с дивана.
"План тут есть у всех" - засмеялась Айгуль: "Даже у тех трёх трупов внизу полные карманы. Ну а если серьёзно, то как без него? Вы очень кстати зашли. Сейчас надо выяснить, где живёт этот ебучий ибн Коппелиус и наведаться к нему в гости. Как всё это работает, я примерно поняла, так что шансов превратить всех нас в змей и лягушек мы ему не дадим. Поначалу я хотела заняться амиром, но коли уж вы здесь, перепоручу это дело вам, как профессионалам в данной области - нужно выяснить точное местонахождение колдуна, он кстати, особо и не прячется, все его бояться, так что если аль-Зейб при допросе сдохнет - не беда, сами найдем, только чуть больше времени потеряем. А я пока займусь его сынулей, у меня к нему накопилось очень много претензий. Паш, ты всегда был фанатом хороших ножей, дашь попользоваться?"
Паша встал с дивана, выдернул из ножен свой Апплгейт и протянул его ручкой вперёд.
"Вот спасибочки" - фигура сделала книксен, взяла кинжал и, приставив лезвие к горлу Ваджиха, заставила того подняться: "Пойдём, уродец, пора". И парочка исчезла за дверями спальни.
Уже через минуту оттуда раздался первый вопль, который ту-же минуту и продолжался, легко меняя тональности в пределах нескольких октав и иногда переходя в вой. Потом, на десяток секунд всё, кроме громких рыданий прекратилось, но затем раздался столь оглушительный визг, проходящий похоже, по нижней границе ультразвука, что даже у четверых граждан в соседней комнате заложило уши. И опять на пару секунд всё стихло, чтобы возобновиться с новой силой и громкостью.