Следом, похоже, влетели ещё двое воинов ислама, я их не видела, но слышала и чувствовала. На тело опять обрушился град ударов, я сжала зубы и терпела, но тут вошёл аль-Зейб:
"Отставить, братья, бить её бесполезно, можно только убить. Связать".
Я почувствовала как запястья и щиколотки крепко стягивают верёвки. Амир подошёл, схватил меня за волосы и повернул лицом к себе, глаза его горели гневом, но я уловила еще некоторые чувства, которые тот прятал глубоко внутри - растерянность и страх. Я улыбнулась аль-Зейбу самой обольстительной улыбкой, на которую была способна:
"Ну что, Амир, ещё минус два? Скоро я прикончу вас всех, можешь даже не сомневаться, а твой любимый сынок Ваджих будет очень долго мучаться перед смертью".
"Саад жив" - возразил аль-Зейб: " Сейчас в больницу отвезём, он тебя ещё поебёт во все дыры".
Я кинула беглый взгляд на Саада, который хрипя, сидел на полу, привалившись спиной к стене и постоянно сплевывая кровь: "Это вряд ли, не довезёте - горло пробито" - почему-то я знала это совершенно точно.
Амир молча развернулся и потащил меня в сторону дома. Через некоторое время связь с телом полностью пропала - я уже не ощущала даже боль в опять поломанных рёбрах. Аль-Зейб спустился в подвал, открыл дверь в малюсенькую кладовую, заваленную вёдрами, швабрами и грязными тряпками и забросил голову внутрь. Она покатилась по цементному полу и громко ударившись о жестяное ведро, упала набок. Зари Джаррах захлопнул дверь, звякнула щеколда и в подсобке стало абсолютно темно.
Ощущение времени полностью пропало, я лежала и пыталась понять, что нового может выдумать аль-Зейб. Несмотря на врождённую узколобость, ИГИЛовцам была свойственна особая изобретательная жестокость, когда дело касалось пыток и даже моральных мучений. В этом смысле даже нобелевскому лауреату по физиологии человека было чему у них поучиться. Нет, я совершенно не боялась, боль и мучения для меня не существовали, но оставалась миссия - убить всех. И я просчитывала возможные осложнения, которые ждут меня на этом пути.
Наконец, дверь в каморку распахнулась, вошёл амир и схватив меня за волосы стал подниматься по ступенькам вверх. Усевшись за письменный стол в своём богато обставленном кабинете, Джаррах поставил меня прямо перед собой и, криво ухмыльнувшись, заговорил:
"Я придумал, что с тобой сделать. Братья предлагали сжечь живьём, но твоё тело нам еще пригодится, красивое, к тому-же времени и денег потрачены уйма, а я привык отбивать свои расходы. А вот твоя голова нам здесь ни к чему. Можно было бы бросить её опять в чулан навсегда, только мало ли что... Бойцы не гении мыслительного процесса, потом уборщицы ко мне ходят, да и враги есть, хотя на настоящий момент, их почти не осталось. Поэтому я решил убрать её отсюда подальше. Ну и потом, жизнь тебе не должна казаться мёдом. Короче, продал я тебя бедуинам, есть у меня знакомый кади. Бойцов человек 60, женщин не хватает. Так что с утра до вечера ты будешь сосать члены. Ну а если кого куснешь, я предупредил, что ты дикая, просто выбьют тебе все зубы, они ребята простые, будешь сосать без зубов. Я понимаю, что ночью они опять вырастут, и об этом кади тоже знает. Соответственно, вся твоя дальнейшая жизнь будет выглядеть следующим образом: с утра просыпаются бедуины, выбивают тебе зубы и, если у них не окажется других дел, дают тебе по очереди в рот. Неплохо придумано, правда? Такой жизни можно только позавидовать.
Кстати, они неплохо заплатили, даже неожиданно как-то. Впрочем, понятно - пустыня большая, людей, а тем паче баб нет, у всех бойцов хронический спермотоксикоз, так что сачковать не дадут. Сейчас мои ребята тебя накрасят, чтобы выглядела поблядовитее, да и в путь, ехать почти неделю".
"Твои бойцы хуёво меня накрасят, или они чо, заднеприводные? Умеют пользоваться косметикой?"
Амир потемнел от гнева.
"Сама хочу накраситься, у меня лучше получится, заодно и с телом попрощаюсь" - шевельнулась слабая надежда, что в процессе нанесения макияжа, удастся дополнительно сократить численность воинов ислама.
"Ну давай сама, только не думай, что ты сможешь кого-то убить, я приму меры".
Через час амир внес мою голову в гостиную, где стояло приличное по размеру трюмо. Перед ним, крепко прихваченное веревками и ремнями, сидело тело, свободными оставались только руки. Все колюще-режущие, да и просто тяжелые предметы, которые теоретически можно было бы использовать, отсутствовали, зато на расстоянии двух метров от трюмо, с разных сторон стояло двое здоровенных бородатых автоматчиков. Несмотря на зверские рожи, я увидела, что в их глазах плещется настоящий страх, теперь я это чувствовала на подсознательном уровне.
"Действуй" - сказал Джаррах, положив мою голову на столик.
Я оценила крепость пут и поняла, что дергаться бессмысленно. Амир же тем временем, проводил инструктаж:
"Так, братья, близко не приближайтесь и не отвлекайтесь, держите её на мушке. Дернется - сразу стреляйте, но только по рукам и по ногам. В тело очень нежелательно, а голову нельзя ни в коем случае зацепить. Попадёте в неё - повешу как шакалов. Всё ясно?"
Бойцы синхронно кивнули головами.
"Ну что ж, хоть накрашусь. Красота - страшная сила" - подумала я: "Вдруг ещё пригодится?"
Страха и отчаяния, которые испытывал бы человек в подобной ситуации, не было и в помине. Заодно я решила развлечь себя светским разговором со своими охранниками, всё-таки общение - незаменимый аспект в жизни любого социального существа:
"Ну как, братья, Саад уже врезал дуба?" - они не ответили, но по их рожам и так всё можно было легко прочитать.
"Мы не братья тебе, шармута" - мрачно произнёс один.
"А я вовсе и не шармута уже, а суккуб" - я мило улыбнулась обоим в зеркало: "Называется - почувствуйте разницу. Если вы, бдиры, думаете, что избавились от меня, то глубоко заблуждаетесь. Я обязательно вернусь и убью вас всех. Бегите, пока можете".
Моджахеды с испугом переглянулись и слегка отодвинулись. Но светская болтовня продолжалась недолго, вскоре вернулся амир с хурджином и бросил в него мою голову.
"И вот я здесь" - закончила рассказ Айгуль.
7. План спасения
"И что ты думаешь теперь делать?" - спросил Моххамад.
"Не ты, а мы, сам же взялся помогать. Пока не верну своё тело, ты будешь за него, а план действий примерно ясен. Надо назад, грохнуть амира со всей компашкой и отправляться за колдуном. Я всё-таки надеюсь вернуть голову на место, хотя и не особенно сильно. В любом случае, завалить его необходимо, мало ли что он ещё придумает".
"Наях бар!" - испуганно ответил Моххамад, сильно побледнев при этом: "Ты хоть понимаешь, что моё тело по ночам не восстанавливается, а дом ибн Коппелиуса даже самые отмороженные воины Аллаха, полные беспредельщики, которые не боятся ни своей крови, ни чужой, обходят за несколько километров. Однажды пятеро братьев, накурившись гашиша, решили его ограбить, да даже скорее, просто попросить денег на священный джихад, но очень настойчиво. Все знали, что он самый богатый человек в нашем государстве. Больше никто их не видел. Только семьи получили по посылке, которые непонятно как, с утра оказались на пороге их домов. Знаешь, что там было? В каждой по полуметровой зелёной ящерице с очень грустными человеческими глазами".
"Да... весёлый парень ваш Адволлакад и не лишён чувства юмора. Но сие ничего не меняет. Теперь я примерно понимаю, как это работает. По пуле в плечевые суставы, на голову мешок, и ни хрена он нам не сделает. Ночью руки восстановятся, но он уже будет спелёнут как младенец. Откажется помогать - буду пытать лично, как сторона заинтересованная. Ну а выдержит и не сломается - пуля в голову с близкого расстояния, тело сожжём".
"Ну и как ты мыслишь всё провернуть? Прошло два дня, через пять кади позвонит амиру и скажет, что мы не дошли, и нас начнут искать не только моджахеты, но и бедуины, они вообще пиздец, живут только по шариату, грохнут без разговоров".
"Значит у нас пять дней, если не ковырять в носу всё это время, его вполне хватит. Бедуинов искать в пустыне теперь незачем, соответственно, верблюд нам больше не нужен, а это скотина в здешних местах имеет неплохую цену, купим тачку и вернёмся уже по дороге, несколько часов и мы на месте. Да и вообще, у тебя весь верблюд мешками обвешан - посмотри, что там, амир парень явно не бедный".