По пути говорили об учёбе, жизни и маме. Ещё о Ване и о бабушке.
Ну, вот тебе и очевидный плюс нового папы, бодро сказал отец, когда мы подходили к прудам. У старого мамы уже не было.
Зато старый папа был моим папой, вздохнула я, потянув его в булочную.
Оттуда вышли с пакетом, полным слоек, плие и тарталеток, а также большим батоном восхитительно свежего, ещё горяченького белого хлеба. Немедленно отломив по куску и выев мякиш, мы прошли по зелёной аллее скверика мимо парочек, целующихся на лавках, и спустились к берегу пруда. Владыки вод, два лебедя, чёрный и белый, скользили по глади отражённого неба, удостаивая пришельцев царственно-любопытными взглядами. Мы сели на выложенный гранитом бережок, кинули поломанные на мелкие куски горбушки в воду и затихли. Спустя какое-то время лебеди, подозрительно косясь, таки изволили подплыть поближе и, изящно изгибая и без того изящнейшие шеи, принялись выуживать из воды разбухший, уже тонущий хлеб.
Эх, хорошо у тебя тут, вздохнула я, любуясь лебедями. Напротив нас белел лепниной павильониз открытых окон расположившегося в нём ресторана вытекала и разливалась над водой музыка. Было слышно, как в дальнем конце сквера резвятся вездесущие дети: одни гоняются друг за дружкой вокруг памятника старому баснописцу, другие носятся на детской площадке.
А я вот всё жду, когда тебе надоест приезжать, папа стряхнул с рук хлебные крошки. Когда ты вырастешь и научишься обходиться без меня.
А я никогда не повзрослею, пап. Я же сказочница. У нас врождённый синдром Питера Пэна.
Ах, да. Чтобы писать для детей, нужно самому оставаться ребёнком?
Как-то так, кивнула я. Я никогда не смогу захлопнуть дверцу в сказку. Это же я её создала.
Отец вздохнул:
Эх, а я-то так надеялся скоро переехать куда-нибудь к морю
Когда-нибудь переедем вместе, заверила я его. Я тогда буду старая и дряхлая, и мне будет жизненно необходимо греть косточки.
Нет, думаю, сюда ты приедешь женщиной в самом расцвете сил, но погреть косточки всё равно не откажешься, папа отломил ещё одну горбушку. Мама так и не простила?..
Нет. И в церкви с тех пор не была, я последовала его примеру и теперь катала белый мякиш между пальцами. Она как тогда прокляла всё на свете когда ты ушёл Так с тех пор и не смирится.
А ты говорила ей, что она неправа?
Говорила. Она не слушала и не хочет, я метнула готовый шарик в воду. Только говорит, что это хорошо, что я другой человек.
Ясно, папа достал из пакета грушевую тарталетку. Ну, может, когда-нибудь я сам ей объясню.
Думаешь, вы всё-таки встретитесь когда-нибудь?
Когда-нибудь? Уверен.
А как же Ваня?
Не знаю, не знаю. Но, думаю, даже если она не сможет жить на два дома, то вполне способна будет заходить иногда в гости.
Когда-нибудь?
Когда-нибудь
Лебеди, расправив крылья, снисходительно оглянулись на нас в последний раз и поплыли прочьк другим жаждущим их покормить.
Разделив по-братски оставшийся хлеб, мы откинулись спинами на зелёную травку, поросшую по крутым бережкам пруда. Долго болтали на уже не столь грустные темы, попутно глядя в небо и лихо разделываясь со сладким.
Всё, не могу больше, я решительно отказалась от очередной слойки. Лучше угости бабушку с дедушкой.
А ты не зайдёшь?
В следующий раз, наверное, я посмотрела наверх, на солнце, просеивавшееся сквозь осеннюю листву: в его свете падавшие листья казались солнечными лепестками. Обратный экспресс уже скоро Не хочу потом бежать.
Да, это верно. Ну ничего, в следующий раз сразу домой пойдём, папа встал на ноги. Протянул мне руки, помогая подняться. Когда тебя ждать?
Не знаю. А если бы знала, то не сказала бы.
Ну да, ты же так любишь сюрпризы, папа потрепал меня по макушке. Фантазёр.
Взобравшись по крутому бережку обратно в скверик, мы, не торопясь, побрели обратно. Я, размахивая пакетом с булками, оживлённо вещала про наших профессоров, феномен новомодных фантастов и прелести альтернативы. Папа со мной соглашался. Он всегда со мной соглашалсяне поддакивая, а просто потому, что сам считал так же. В отличие от мамы и кого бы то ни было ещё.
Когда мы поднялись на платформу, фары поезда как раз мигнули из-за дальнего поворота.
Держи. Спасибо, я отдала ему куртку. Тяжёлая же, однако! Она жутко тёплая, кстати.
Вот и думай о преимуществах натуральной кожи перед всякими новомодными финтифлюшками, заметил папа.
Подумаю-подумаю, пообещала я.
Экспресс уже тормозил, на ходу распахивая гостеприимные двери.
Передал бы маме привет, но, боюсь, она не поймёт, папа улыбнулся. А ты давай не болей! И улыбайся. Улыбаться полезно.
Я послушно улыбнулась. Обняла его в последний рази, прыгнув в поезд как раз перед отправлением, из окон тамбура смеялась отцу, бежавшему наперегонки с разгоняющимся вагоном. Вот кончилась платформа, вот он замер, улыбнулся, помахал мне рукойи пропал, оставшись в решительном «позади».
Я раздвинула двери, села в вагон и надела наушники.
Странно, но обратный путь всегда был короче. Вроде бы ещё и пяти песен не прослушала, а экспресс уже тормозил у пустынной станции. Выйдя, я проводила взглядом поезд, со звонким гуденьем уносящийся за горизонта потом, развернувшись, сошла с платформы и зашагала в центр города.
По дороге заглянула в цветочный магазинчик, купив букет гвоздик. Осенняя серость и дождевая пыль окутывали дома, машины, прохожих и прочий антураж полупровинциального городка. Центральную улочка забила пробкая представляла, как уныло гнусавят автомобильные гудки. Хорошо, что наушники защищают меня от этого
Путь до кладбища занял минут пятнадцать. Зонт я не взяла, но промокнуть не успелалишь пришлось застегнуть ветровку, когда свитер стал влажным.
У могилы меня ждали.
Привет, чуть улыбнулся Ваня, стоявший у ограды с дипломатом в руках.
Привет, я удивлённо вскинула бровь. Чего не на работе?
Проверил своих бестолковых подчинённых да решил домой вернуться. Вале надо помочь соленья закрывать, а у тебя же учёба, я знаю, он кинул взгляд на букет красных роз у памятника. Она сказала, что ты будешь здесь. Я решил тебя забрать, раз по пути.
Я кивнула. Отвернувшись от отчима, зашла за ограду. Опустилась на колени, положив букет белых гвоздик рядом с розами. Какое-то время сидела, глядя на цветы. Потом подняла взгляд на фотографию совсем ещё молодого мужчиныон не улыбался, но даже на кладбищенском памятнике в сером взгляде светилась улыбка.
Красные розы Значит, мама зашла по пути на работу.
«Жаль королеву, такой молодой», вспомнилось почему-то.
Мне с двенадцати лет часто вспоминается этот стих. Даже несмотря на то, что тело отца нашли не у старого дуба, а в искореженной кабине машиниста сошедшего с рельс поезда.
Я встала и вышла за ограду. В осеннем воздухе разливался трезвон, возвещая об окончании литургии.
Покров Богородицы
Поехали? спросил Ваня.
Поехали.
В последний раз посмотрев на фотографию, я улыбнулась чему-то и вслед за отчимом направилась к кладбищенским воротам.
Зачем электричкам нужны перерывы? Всегда интересовал этот вопрос. Иногда меня заносило на платформу во время дневных перерывов, с одиннадцати до часу. Летом, когда идёшь гулять, самое милое дело: сесть на лавочку с бутылкой сока и какой-нибудь булкой, уткнуться в книжку, наслаждаться солнцем и ветреным шумом идущих мимо экспрессов. Я всегда любила смотреть на поезда, пусть даже просто проносящиеся вперёдпапа-машинист заразил.
Иногда мне думалось: а вдруг какой-нибудь экспресс возьмёт и остановится? Двери его откроются, и поедет он в волшебные края: куда же ещё может поехать экспресс, который не должен был остановиться
Но мысли материальны, как известно. И однажды, ровно в полдень, один экспресс взял да и остановился. А я, недолго думая, запрыгнула внутрьи приехала на тихую светлую станцию, где ждал кого-то человек, который тоже всегда любил смотреть на поезда.
Конечно, любой скажет мне, что такого не может быть. Что невозможно просто взять и съездить в гости к тем, кого уже нет. Что экспрессы никогда не останавливаются в перерывах. Что на самом деле я просто посмотрела на экспресс, пронесшийся мимо, и осталась сидеть на перроне, думая о том, что могло бы быть, если бы он остановился.