В центре помещения располагался боксерский ринг. На рингетолстый мат, дырки в котором были заклеены строительным скотчем. На выцветших от солнечного света афишах изображены мужчины в трико, застывшие в боксерских или рестлинговых позах. Одна из афиш гласила: «Дэнни Бакка, Икс-мен».
Это я, сказал старик.
Марвин повернулся и посмотрел на старика, потом снова на афишу.
Это я еще до морщин и до больных коленей.
Вы были профессиональным рестлером? спросил Марвин.
Нет, обувью торговал. Ты медленно врубаешься, парень. Хорошо, что я сегодня решил еще раз прогуляться, а то мухи имели бы тебя на обед.
А почему вас звали Икс-мен?
Потому что если ты выходил на ринг со мной, тебя можно было вычеркивать из списка. Ставить крестик на твоей фамилии. Черт, думаю, поэтому. Это было так давно, что я уже не совсем уверен. А тебя-то, кстати, как зовут?
Марвин.
Хорошо, Марвин, давай с тобой выбираться на ринг.
Старик легко нырнул под канаты. Марвин обнаружил, что канаты натянуты очень туго, и пролезать между ними оказалось сложнее, чем он думал. Уже на ринге старик сказал:
Дела будут такие. Я собираюсь преподать тебе первый урок, а ты будешь меня слушать.
Окей.
Что я хочуи я тебе мозги не морочу, я хочу, чтобы ты ринулся на меня со всей дури. Пытайся бить меня, завалить меня, откусить мне ухо. Что угодно.
Я не могу травмировать вас.
Я это знаю.
Я не говорю, что не хочу, сказал Марвин. Я говорю, что не могу. Вы дважды избили типа, с которым у меня были проблемы, и его дружков, а я ничего не мог сделать, поэтому я знаю, что не смогу причинить вам боль.
Здесь ты прав, паренек. Но я хочу, чтобы ты попытался. Это урок.
Вы будете учить меня, как защищаться?
Конечно.
Марвин атаковал в низкой стойке, планируя схватить старика за щиколотки. Старик приселедва не сел на задницуи провел быстрый апперкот.
Марвину показалось, что он летит. Потом падает. Огни в зале внезапно превратились в светящиеся пятна. Потом пятна исчезли, и остался сплошной яркий свет. Марвин перевернулся на мате и попытался встать. Глаз у него ужасно болел.
Сидя, он сказал:
Вы меня ударили.
Старик стоял в углу ринга, облокотившись на канаты.
А вот не слушай всякую хрень, когда кто-то говорит: «Иди достань меня». Эти глупости приведут тебя к тому, что тебе не понравится. Веди свою игру.
Но вы же мне сказали это сделать!
Верно, парень, я сказал. И это твой первый урок. Думай своей головой и не слушай ничьих дурацких советов. Веди, как я сказал, свою собственную игру.
Да у меня нет своей игры, сказал Марвин.
Мы оба это знаем, паренек. Но мы можем это поправить.
Марвин осторожно прикоснулся к глазу:
Так вы собираетесь меня учить?
Да, и вот тебе второй урок. Ты должен слушаться каждого мать-его-слова, которое я произнесу.
Но вы сказали
Я знаю, что я сказал, но часть второго урока вот в чем: жизнь полна противоречий самого разного рода.
Было несложно удрать на тренировку, но вот добираться туданелегко. Марвин все еще беспокоился о тех подонках. Он вставал рано и говорил матери, что идет потренироваться на школьный стадион.
Дом старика оказался тем, что осталось от старой туберкулезной лечебницы, поэтому он и купил его задешево, где-то в конце Юрского периода, как понял Марвин.
Старик учил его двигаться, наносить удар, делать захват, проводить бросок. Когда Марвин бросал Икс-мена, старик легко приземлялся на мат, быстро поднимался и жаловался на то, что бросок никуда не годился. Когда тренировка заканчивалась, Марвин принимал душ в большой комнате за выцветшей занавеской и шел домой кружным длинным путем, опасаясь наткнуться на подонков.
Спустя некоторое время он начал чувствовать себя спокойнее, поняв, что какого бы расписания шпана ни придерживалась, это не было раннее утро, и не похоже, чтобы это был ранний вечер.
Когда лето кончилось и занятия в школе возобновились, Марвин ходил на тренировки до и после школы, сказав матери, что занимается боксом в молодежном клубе. Мать не возражала. Голова у нее была занята работой и маляром. Он всегда сидел у них, когда Марвин вечером возвращался домой. Сидел, пялился в телевизор и не удостаивал Марвина даже кивка. Просто сидел на мягком стуле для ТВ с матерью Марвина на колене, обхватив ее за талию, а она хихикала как школьница. Тошнилово, приятнее червяка проглотить.
Так и вышло, что дом перестал быть местом, где Марвину хотелось бы быть. Ему нравилось у старика. Ему нравились тренировки. Удары левой, правой, хук, апперкотпо мешку, который повесил старик. И спарринги со стариком, который, когда уставалчто, учитывая его возраст, случалось не слишком быстро, просто отправлял Марвина в нокдаун, облокачивался на канаты и какое-то время глубоко дышал.
Однажды, когда они уже закончили и сидели на стульях возле ринга, Марвин сказал:
Так чем же я помогаю в ваших тренировках?
Ты живое теплое тело, это вопервых. И ещеу меня скоро бой.
Бой?
Ты что, эхо? Да. У меня скоро бой. Каждые пять лет мы деремся с Хесусом Бомбой. В канун Рождества.
Марвин молча посмотрел на него. Старик ответил взглядом, сказав:
Думаешь, я слишком стар для этого? Сколько тебе лет?
Семнадцать.
Смогу я надрать тебе задницу, парень?
Любой сможет надрать мне задницу.
Ладно, здесь ты прав, сказал старик.
Почему каждые пять лет? спросил Марвин. И почему именно этот тип Хесус?
Может, позже я тебе расскажу, сказал старик.
Дома все складывалось паршиво.
Марвин ненавидел маляра, а маляр ненавидел его. Мать любила маляра и всегда принимала его сторону. Что бы Марвин ни делал, маляр старался его оговорить. Мусор Марвин выносил слишком медленно. В школе учился недостаточно хорошо, хотя сам маляр, кроме детсадовского, никакого другого образования не имел. Маляра все не устраивало, и когда Марвин пожаловался матери, она поддержала маляра.
Маляр ни в чем не походил на отца, абсолютно ни в чем, и Марвин его ненавидел. Однажды он сказал матери, что с него хватит. Или он, или маляр.
Она выбрала маляра.
Что ж, надеюсь, этот жуликоватый сукин сын маляр сделает тебя счастливой, сказал он.
Где ты научился таким словам? спросила она.
Многому он научился у старика, но вместо этого сказал:
У маляра.
Неправда, сказала мать.
Правда.
Марвин сложил свои вещи в чемодан, который принадлежал маляру, и вышел из дома. Он ждал, что мать выбежит за ним, но она даже не вышла. Только крикнула, когда он выходил на улицу:
Ты уже вполне взрослый. У тебя все будет в порядке.
Он добрел до дома старика. Там он встал в дверном проеме с чемоданом в руках. Старик посмотрел на него, кивком указал на чемодан и спросил:
И что ты делаешь с этим дерьмом?
Меня вышвырнули из дома, сказал Марвин. Не совсем правда, но он примерно так это воспринимал.
И ты намерен остаться здесь? Ты на это нацелился?
Пока не встану на ноги.
На какие такие ноги? сказал Икс-мен. Работы у тебя нет. У тебя ни хрена нет. Ты как бродяга долбаный.
Да, сказал Марвин. Ну ладно.
Он развернулся, думая, что, может, стоит пойти домой, поцеловать кого-нибудь в задницу, может, сказать маляру, что он хороший мужик и все такое. Он уже направлялся к двери, когда старик сказал:
И куда ты, твою мать, намылился?
Ухожу. Вы же этого и хотели, нет?
Разве я это сказал? Сказал хоть что-то в этом роде? Я лишь сказал, что ты как бродяга. Я ничего не говорил насчет «убирайся». Иди сюда. Дай мне свой чертов чемодан.
Прежде чем Марвин успел что-нибудь сделать, Икс-мен схватил чемодан и направился вдоль по коридору к большой комнате. Марвин смотрел ему вслед: крепкий, лысеющий седой старикан с кривыми ногами, слегка прихрамывающий на ходу.
Однажды вечером они смотрели рестлинг по ТВ, и старик, высосав свои шесть банок пива, сказал:
Дерьмо все это. Кодла долбаных накачанных акробатов. Это не рестлинг. Это даже не бокс и уж точно не драка. Киношкатипа того. Когда мы были в рестлинге, мы делали все всерьез. А эти толстозадые пидоры не отличат захват запястья от захвата собственного члена, когда решат подрочить. Посмотри на это дерьмо. Этот стоит и ждет, пока тот залезет на канаты и прыгнет на него. А эточто это за удар? Если бы это был настоящий удар, то пидор уже был бы мертв, получив такой подарок в горло. А он просто шлепнул противника по верхней части груди, и все. Членососы.