Знаешь, дядя Груша, мне кажетсямоя жизнь, она как хорошая повесть, разжалованная в хреновый рассказ. Я думал, что всё только начинается. Думалтолько нашёл то, что всегда было рядом. Просто, я этого не замечал. И тутна тебе! хлопнул инженер ладонью о ладонь. Ни семьи, ни меня. А в скорости, вообще, всё развалится Я всё изгадил, понимаешь? Я, как эта амброзия, кивнул он на возвышающиеся у изголовья сорняки, засираю жизнь, выпиваю из земли все соки.
Ну, так не будь таким.
Уже поздно. Я уже здесь. Поздно меняться. Поздно что-то исправлять. Только вот, всё дерьмо с собой забрать не получилось. Вот, что жалко
Так подотри пространно заметил Вайнштейн. Или брезгуешь?
Не брезгую. Просто не могу. Оно там, по ту сторону осталось.
Ну, что же Осталось и осталось. Видимо, оно-то тебя здесь и держит. Не даёт покоя. Попробуй всё исправить.
В мире живых все беды. Я к ним не дотянусь.
А ты попробуй. Может и дотянешься. Тут, ведь, единой линейки нет. У каждого всё по-своему. Ты, вот, рядом с родными мир живых чувствуешь лучше, а кто-то просто так, от сумасшествия в него приходит. А я, вот, лишь чуть-чуть подглядеть могу. У всех всё по-своему Если повесть сократилась до рассказаэто ещё не беда. Ведь, даже у рассказа может быть содержательная концовка
Глава 12. Миллион
В недавно открывшемся прибрежном кафе посетителей было немного. Можно сказать, практически не было. В зале на сто мест занятыми оказались всего три столика. За одним сидела молодая парочка, явно гулявшая всю ночь и зашедшая в этот утренний час позавтракать в романтической обстановке. За другим развалился хмурый мужик за пятьдесят, нервно перемешивающий пальцем фисташки, грудившиеся горкой на блюдце, и явно ожидающий пока ему принесут пиво, дабы поправить здоровье после вчерашнего. Третий столик занимал Николай Булавин. Состояние у него было примерно такое же, как и у ждущего свой опохмел мужика. Он тоже чувствовал себя, отнюдь, не важнецки, после того, как бездумно напился с соседом Жекой, до такого состояния, что не смог дойти даже до собственного дома. Заказать пива на поправку здоровья, конечно, можно было. Но серьёзные разговоры о серьёзных делах под градусом не ведут. Хотя бы потому, что подвыпивший человек сам по себе выглядит не очень представительно. Тем более, что собеседник был человеком практически непьющим.
Потому Николай держался. И держался, надо сказать, из последних сил. Май в этом году был весенним лишь формально. Солнце палило по августовски, несмотря на то, что до календарного лета было ещё десять дней. Булавин, то и дело, доставал из кармана платок, промокал лоб и шею. Похмельный пот казался липким и потому Булавин чувствовал себя каким-то склизким и жалким. Может, таким он и должен был выглядеть? Ведь предстояло просить об услуге. А взывать к великодушию лучше, когда разница в статусе и положении видна невооруженным взглядом. Чувствовал он себя противно до чёртиков, но другого выхода не видел.
И вот двадцать минут томительного ожидания увенчались успехом. Входная дверь отворилась, и в зал вошёл подтянутый черноволосый мужчина в сером костюме. Его густой черный волос был аккуратно уложен, закрытые строгие туфли начищены, воротничок и манжеты, выглядывающие из под легкого пиджакадань этикету, но не погоде, были действительно белы.
Анвар! кликнул Николай вошедшего и уважительно привстал.
Да, чем могу помочь? отозвался мужчина, почтительно, но, не теряя грации, приблизился к гостю своего заведения.
Анвар, мы можем поговорить?
А вы, собственно, кто?
Меня Николай зовут. Николай Булавин.
Анвар не смог до конца сдержать удивления и слегка приподнял бровь. Перед ним стоял именно тот человек, о котором совсем недавно его просил разузнать, как можно больше, начальник городской полиции. Анвар сразу заподозрил что-то неладное, однако, своей подозрительности старался не выказывать.
Ну, моё имя вы, как я понял, знаете, отозвался на призыв к диалогу Анвар, так что, давайте сразу к делу? Что вам от меня понадобилось? Банкет, свадьба? Может День Рождения отметить? Лучшего места вы, пожалуй, и не найдёте!
Анвар, у меня просьба иного характера.
Ну, что же, ресторатор жестом пригласил присесть и сам также опустился на стул, излагайте. Я весьвнимание.
Анвар, я хочу попросить взаймы.
Вот как? хозяин заведения действительно удивился. Извиняюсь, конечно, но мне кажется странным, что незнакомый человек приходит в моё кафе и просит взаймы. Кстати, о какой сумме идёт речь?
Миллион.
О, как! Тем более, миллион.
Анвар, мы знакомы. Мы выросли в соседних домах. Около моего, было поле футбольное. Без травы, правда, и ворота мы сами из молодых деревцев сварганили. Только потом нам мужики из труб сварили, помнишь? И играли мы там вместе, двор на двор. Ты ещё в полузащите был, а я нападающим. Помнишь?
Футбол помню. Тебя нет. Да и какая разница? Мне кажется, будь мы даже одноклассникамиэто ещё недостаточное основание для такой услуги. Иди в банк.
В банке не дадут. Ипотека
А, вон оно что! Сколько же вас, дураков, в рабство себя продаёт на столько лет?! На вас наживаются, а вы, как бараны, сами ползёте, чтобы вас стригли. Вот племя
А откуда простому человеку взять много и сразу? Ты вотне даёшь. Другие, небось, тоже. Я к тебе пришёл не от хорошей жизни, Анвар. Я просто не знаю у кого ещё можно попросить такую сумму.
А у меня, значит, можно? А ты заработать не пробовал?
Негде, развёл Николай руками.
Знаешь, как говорил Аль Капоне? прищурился Анвар.
Ну, просвети.
Он говорил следующее: «Можно заработатьразгрузить грузовик с едой и накормить семью. А можно угнать грузовик и твоя семья не будет голодать целый месяц. Заработатьбудет честнее, но украстьправильнее».
Ты предлагаешь мне воровать?
Я ничего тебе не предлагаю. Боюсь, и ты ничего не сможешь мне предложить.
То есть, ты говоришьнет?
Посмотрим, Анвар откинулся на спинку стула и пристально посмотрел собеседнику в глаза, мне нужно время. Приходи завтра и я дам свой ответ.
* * *
Горбин находился не в духе и потому долго смотрел на вибрирующий телефон, прежде чем взять трубку. В семь утра его уже разбудил звонок от прокурора, который, в очередной раз, интересовался готов ли компаньон к делу. Ответить Горбину было нечего, оттого собеседник снова непрозрачно намекнул на то, что у такой несостоятельности в серьёзных делах могут быть последствия. Наконец, приняв факт неотвратимости нового разговора, начальник полицейского главка, всё же взял в руки сотовый и вздохнул с облегчением, когда увидел, что на экране светится имя «Анвар».
Да, наконец, ответил полицейский.
Привет, дорогой! Как здоровье, как жизнь? вопросили на том конце линии.
Не жалуюсь, соврал Горбин, ведь жаловаться было на что, но явно не Анвару. Чего в такую рань понадобилось?
Рань? Девять на часах. Деловые люди уже работу работают!
Значит, я не деловой! огрызнулся начальник. Чего надо, спрашиваю?
Ладно, не буду томить, сдался Анвар. Ко мне тут человечек заходил, о котором ты меня просил разузнать накануне.
Какой ещё человечек?
Булавин.
Николай, что ли?
Он самый, подтвердил догадку Анвар.
Чего хотел?
Денег хотел. Миллион.
В смысле «хотел»? не понял Горбин.
Занять.
Любопытно, хмыкнул полицейский.
Я решил тебе позвонить, на всякий случай.
Так, ты его спровадил?
Обижаешь, оскорбился Анвар. Я сгоряча ничего не делаю. Вдруг, у тебя на него планы, какие
Ну, да замялся начальник. Так и что? Что ты ему сказал?
Сказал, что мне нужно подумать. До завтра.
Это ты правильно сделал.
Ну, так, «не первый год замужем», как говорится.
Ясно. Я тебе чуток попозже перезвоню. Договорились?
Добро, согласился Анвар и повесил трубку.
Горбин ещё с минуту смотрел на телефон, потёр заспанные глаза и набрал Архипова. Следователь взял почти сразу.
Андрюша, дело обмозговать надо, вместо приветствия возгласил начальник.