Кто вы такие? Что вам надо? почти срывалась она на писк.
Заткнись! сухо и очень строго, ответил парень.
Что вам от меня надо?! не унималась, до смерти перепуганная, жертва.
Вместо ответа последовала хлесткая затрещина. Это был не удар, а именно подзатыльник, правда, пришедшийся не по самому затылку, в район виска. Девушка взвизгнула и, уже было, готовилась снова раскрыть рот, то ли для того, чтобы опять задавать глупые вопросы, то ли звать на помощь.
Ещё один звук и я перережу тебе горло, с мертвенным холодом в голосе, предостерёг девицу брюнет.
В подтверждение своих намерений, выкидной нож, невесть откуда появившийся в руке незнакомца, обнажил стальное жало. Вид оружия возымел должный эффект. Лену била крупная дрожь, она находилась на грани истерики, но всё её звучание сводилось лишь к всхлипам, сопровождавшим резкие аритмичные вздохи.
Машина остановилась и Лена инстинктивно вжалась в угол, между сидением и дверью, пытаясь, хотя бы на пару лишних сантиметров, отдалится от парня, который теперь казался вовсе не симпатичным, а более чем пугающимвоплощением самого ужаса. Молодой человек заговорил спокойно и умиротворяюще, но от этого стало ещё более жутко.
Тебе ничего не угрожает. Пока он демонстративно сложил нож. Если будешь умницейпойдёшь дальше, куда шла. Понятно?
В ответ девушка часто закивала. Её раскрасневшиеся щеки расчертили солёные струйки. Больше всего ей сейчас хотелось в голос разрыдаться, но она настолько боялась, что не могла позволить себе такой роскоши.
Значит так, начал, было, брюнет.
Вы меня изнасилуете? перебил его дрожащий девичий голос.
Чего? удивился парень, а водитель, со своего сидения, даже прихрюкнул, в попытке подавить смешок. Девочка, такие как тысами в тачку прыгают, пачками. Сдалась мне твоя дырка
Тогда, чего вам от меня надо? слегка окрепшим, но, всё равно, писклявым голосом, попыталась она построить диалог, однако, её быстро поставили на место.
Заткнись! спокойно, но с обжигающим холодом, приказал брюнет. Нам от тебя нужно кое-что другое. Вот тебе бумаги, протянул он жёлтый плотный конверт. Изучиэто тебе понадобится у следователя. Уяснила?
Лена непонимающе затрясла головой.
Либо ты «уяснила», либо я убью тебя, прямо сейчас. Так, «уяснила»?
Девушка зажмурилась, закрыла лицо руками от страха и беспомощности, кивнула.
Открой, приказал брюнет.
Лена истерично замотала из стороны в сторону, обхваченной руками, головой.
Открой, я сказал! прикрикнул он и, подняв конверт с сидения, швырнул им в девчонку.
Трясущиеся руки слабо сжали жёлтый прямоугольник, несмотря на дрожь, аккуратно разорвали конверт и извлекли единственное, что там былофотографию.
Кто это? простонала Лена, вытирая заставляющие плыть всё вокруг слезы.
Это тот, кто застрелил человека на диком пляже. А потом взял одну из бесхозных лодок, вывез тело на середину реки и сбросил в воду. А ты сидела в кустиках, по нужде, и тебя не заметили. Ты перепугалась. Так перепугалась, что была в ужасе и решилась прийти в полицию только сейчас. Точнее, завтра. Смывай свои сопли и готовься к спектаклю.
Она посмотрела на брюнета округлившимися глазами.
Но я не видела этого человека. Это Дима убил! Это он
Скажешь так у следователя, и сначала тебя оттрахают все городские бомжи, которых я только смогу найти, а потом я зарою тебя на этом самом поле, кивнул он на пустырь за окном. И в полицию можешь не звонить. Всё равно, на вызов к тебе приеду именно я
* * *
Вадим Артёмович Горбин был в припоганом настроении. Уже четвёртый день он не мог дать внятного ответа межрайонному прокурору, относительно грядущего дела. Планы Горбина сыпались из-за того, что пока он не мог собрать команду исполнителей. Точнее мог, но не ту, которая требовалась для идеального сценария. Быки Анвара подходили на определённые роли, свои люди в МВДтоже. Но они не станут подставляться и играть слишком уж самоотверженно. Так что, для определённого акта пьесы на стену должен был выйти либо профессионал, либо смертник. А таковых, в актерском составе Горбина, сейчас не было. Сей прискорбный факт огорчал, а ещё больше огорчал прокурора, который мог расстроиться настолько, чтобы подставить начальника полицейского главка, со всей присущей бывшему сокурснику по школе милиции циничностью и жестокостью. Из полного погружения в мрачные мысли Горбина вырвал звонок внутреннего телефона.
Начальник управления лениво посмотрел на аппарат и нехотя нажал на кнопку ответа по громкой связи.
Да, недовольно отозвался Горбин.
Вадим Артёмович, к вам капитан Архипов. Пригласить? прощебетала секретарша.
Давай, кратко ответил начальник и нажал отбой.
Через несколько секунд дверь кабинета распахнулась и внутрь вошёл брюнет, лет тридцати в широких темных очках.
Добрый день, Вадим Артёмович, поприветствовал он хозяина, снимая очки и аккуратно складывая дужки.
Добрый ли? с недоверием вопросил руководитель городского главка.
Вполне, утвердительно кивнул капитан.
Присаживайся, указал Горбин на одно из кресел. Есть, чем поделится?
Да, улыбнулся Архипов. Завтра привезу к Игнатову девчонку.
Она всё скажет, что надо?
Думаю, да.
Думаешь? не повышая голоса, но с нескрываемой раздражительностью вопросил начальник.
Нормально всё будет, Вадим Артёмович. Она от страха чуть ляжки не обгадила. Я её ещё немного завтра обработаю и защебечет, как соловей!
А как ты Игнатову объяснишь? уже спокойнее спросил Горбин.
Что объясню? не понял капитан.
Ну, какого хрена ты там взялся, с девкой вместе?
А, так, усмехнулся Архипов. Скажу, мол, племяннице моей сболтнула, а та мне рассказала. Ну, вот я и уговорил госпожу Юсупову, так сказать, пролить свет на бесследное исчезновение человека.
Может не поверить, усомнился начальник.
Может. Но мне нужно быть рядом. Иначе сломается девка.
Ясно, согласился Горбин. Ты ей фотку брата, этого Булавина, дал?
Брюнет кивнул.
Не забудь забрать! На хрен это палево! напутствовал Горбин.
Пусть изучит, чтоб приметы описала. Потом заберу.
Волына? коротко поинтересовался начальник.
Завтра мой человечек подкинет в машину. Пока что, рано, пожал плечами Архипов.
Ладно, капитан, вздохнул Горбин, тащи завтра сюда эту девку, посмотрим на Игнатова.
Вадим Артёмович, можно нескромный вопрос? поинтересовался Архипов и, не дожидаясь ответа, продолжил. Чего вы не снимите его с дела?
Почует неладноевонь может поднять. А нам, именно сейчас, вонь нужна меньше всего. Согласен?
Капитан коротко кивнул.
Так что, давай заканчивай с этим делом и начинаем активнее думать над настоящими проблемами. У нас с ними как раз не всё просто
Глава 9. Антология суицида
Всю последнюю ночь Сергей Булавин просидел у родительской постели. В небольшой комнатке, где отец и мать делили ложе уже почти сорок пять лет, у окна стоял небольшой круглый столик, а рядом стул, на котором Сергей и провёл ночь. Два раза он слышал, как мать называла во сне его имя. Тогда, даже несмотря на нежизнь, становилось особенно больно, и он уходил обратно в серый мир мёртвых, где родительская кровать становилась пустой, укрытой старым, почти истлевшим, светло-коричневым пледом. Когда боль чуть-чуть утихала, снова возвращался. Однажды, даже не удержался и погладил мать по плечу. Она же, будто почувствовав, положила на то самое место, где секунду назад прошлась рука покойника, свою собственную, такую тёплую ладонь. Увидев это, Сергей снова скрылся в мире теней, где сбежав на кухню, буквально забился в угол и просидел меж батареей и стиральной машиной пару-тройку часов.
Снова выйдя к живым, он увидел, что родители уже проснулись. Усаживались завтракать за кухонный стол, буквально в метре от него самого. Он почувствовал такой ласкающий и домашний запах настоящего крепкого кофе, который, словно в телевизионной рекламе, заставлял его, ещё в студенческие годы, подниматься с кровати в ранний утренний час, чтобы успеть получить свою порцию. Иначе за него это делал, либо брат, либо папа, иногда даже мама. Кофе в семье Булавиных всегда был хороший. Отец не признавал никаких растворимых и гранулированных «хреновин», как он сам выражался, а потому, готовили бодрящий напиток исключительно из зёрен. Владимир Иванович всегда сам контролировал весь процесс, от покупки и варки в турке, требующей особой чуткости и внимания, до розлива готового напитка по маленьким кофейным чашечкам. Обычно одной турки хватало как раз на четыре порции, то есть, на всю семью. Сейчас родители могли себе позволить наполнить свои чашки дважды. Но, само собой, радости это у них не вызывало.