За руль сел водитель. Машину качнуло, как переполненный рейсовый автобус в час пик. Не успел автозак проехать и десятка метров, как по салону прокатился душераздирающий крик:
Человек умирает! Остановите! Помогите!
Толпа колыхнулась, Илью придавило к стеклу. Водитель продолжал движение. Тогда какой-то умник заорал:
Раскачивайте салон! Перевернем его!
Толпа принялась расшатывать автозак. Амплитуда колебаний росла, машина стала скрипеть. Что-то под днищем опасно заскрежетало, и автобус, словно старый дряхлый мастодонт, стал заваливаться на бок. Одну-две секунды он балансировал на грани, а потом все-таки с грохотом упал. Люди посыпались вниз, образовалась давка и страшная толкотня. Все орали, визжали и выли, и пока продолжался этот ад, Илья пытался не терять сознание. Кто-то высадил дверь, и народ полез к спасительному выходу. Водителя и след простыл. По Илье шли пешкомпрямо по рукам, ногам, по ребрам. Могли бы по лицу, но хотя бы его удалось спрятать. Он выполз из автозака одним из последних. В салоне лежало два или три бездыханных тела, но про них все позабыли.
Илья привалился спиной к крыше машины и смотрел на происходящее. Желанный «Склиф» был так близко и так далеко. Дышать было трудно не только из-за разбитого носа и пневмонии. При каждом вдохе бок раздирала острая боль. Похоже, ему все-таки сломали ребра. Собирая остаток сил в кулак, Илья пополз на четвереньках по проспекту. Мимо все еще проезжали машины. Какой-то водитель остановился и молча ждал, пока он переползет его полосу движения. По площади метались тени, как в пандемониуме. Илья упрямо полз вперед. Мимо лежащих ничком людей. Мимо догорающих покрышек. Мимо обугленного тела, вплавленного в офисное кресло. Один раз к нему подскочил полицейский и с разбегу пнул в живот. Из легких вылетел весь воздух. Полицейский отошел, посмеиваясь. Илья корчился на асфальте, скребя ногтями подмерзающую грязь, и тихонько свистел, как сдувающийся матрас.
Становилось холодно.
Илья понял, что не сможет. Останется лежать здесь. Утром придут дворники и уберут мусор. Только работы у них будет чуть больше чем обычно. Илье стало стыдно перед гипотетическим дворником за то, что ему придется возиться с его околевшей тушей, волочь ее до мусоровоза и закидывать в грузовое отделение. Тратить силы, время, здоровье. Глупо, ох как глупо.
И все, что он увидел, что узнал и к чему стремился, все это стало каким-то незначительным. Неважным. В сущности, такого исхода следовало ожидать. То, что не сделали портные, закончили хулиганы с ментами. Напрасные усилия. Ты можешь танцевать на проволоке, но по ней все равно пустят ток.
Две колонны перекрыли вид на площадь. Ноги. Над ним стоял человек.
Илья хотел закрыть лицо и не мог. Сейчас будут бить. Обидно. Хоть лицо и чужое. Человек постоял еще немного, потом взял Илью под мышками, потащил. Что-то частенько с ним стали обращаться, как с вещью. Человек кряхтел, и стало ясно, что он немолод, и усилия даются ему с трудом. Илья мудро решил не дергаться, и вскоре человеку удалось дотащить его до автостоянки недалеко от больницы.
Мне надо туда, прохрипел Илья. Каждое слово наотмашь хлестало его болью.
Нет, сказал человек. Это был усатый мужчина лет шестидесяти. Сухопарое лицо скрывалось в тени кепки. Не надо.
Почему?
Мужчина мрачно рассматривал Илью. Тот после нескольких неудачных попыток выудил из кармана сверток с написанным женщиной с Дмитровского шоссе адресом, который четко указывал на больницу.
Мне надо, твердо сказал Илья.
Это крючок, сказал мужчина. И ты болтаешься на нем весь день. Ты явно не рыбак, братец.
Мужчина бесцеремонно развернул сверток, и Илья увидел там клубок белых ниток с воткнутой в него булавкой. Сунул его Илье и пока тот разглядывал презент, открыл дверцу в старые Жигули четвертой модели.
Залезай. Повезу тебя латать.
Я вам не верю.
Это правильно. Но тебе ведь нужен Nomad?
Илья смотрел на мужчину. Тот повторил:
Садись. Нам уже нечего терять.
Тут он был прав.
29
Илья отключился на пару часов. А когда очнулся, увидел, что лежит на кушетке в убого обставленной комнатке с высоким потолком. Усатый колдовал над его носом.
Где я? прогундосил Илья.
Мужик коротко рассказал. Это его комната в общаге при НИИ. А сам онфельдшер «скорой помощи». И сегодня у них полный аврал. Раненых в уличных схватках везут штабелями. Все машины на выезде. Он с коллегами оказывал помощь прямо на площади, помогал отвозить пострадавших, пока не наткнулся на Илью.
А теперь помолчи, он закончил смывать кровь. Буду тебе нос вправлять.
Фельдшер исчез из поля зрения, а потом вернулся с бутылкой водки. Налил полстакана.
На.
Илья взял посуду двумя руками.
Как вас зовут?
Константин. Для тебядядя Костя. Пей.
Илья выпил, не чувствуя ни вкуса, ни огня от алкоголя. Просто что-то жидкое потекло по горлу в пищевод, а оттуда в желудок. Дядя Костя подождал с минуту, потом сказал:
Возьмись-ка за что-нибудь.
Илья послушно взялся за подлокотники. Фельдшер потрогал опухшую синюшно-красную шишку на том месте, где когда-то был нос. Слегка надавил. А потом резким движением схватил и повернул. Раздался хруст.
Илья не кричал. Горло ему что-то перекрыло, и, задыхаясь, он повернулся к полу. Под нос предусмотрительно подставили миску, и Илья обильно изверг туда скопившуюся мокротубуро-зеленую, с багровыми сгустками кровавых соплей. Казалось, этому потоку не будет конца. Когда обессиленный, он откинулся на подушку, чтобы отдышаться, дядя Костя посмотрел в миску и сказал:
Так.
Он послушал дыхание, посмотрел горло и опять сказал:
Так.
Снова он исчез, на этот раз надолго. А Илья лежал, пытался отдышаться и смотрел в потолок, заляпанный дешевыми обоями. В глаза бросилось большое количество книг, газет и вообще бумаг, которые стопками лежали на полу, громоздились на шкафах и всех плоскостях. Он нашарил взглядом на стене часы. Стрелки показывали половину второго ночи. Перед глазами плавали темные круги. Дышать было не так больнофельдшер туго обмотал его грудь бинтами. Вскоре Константин вернулся с целой коробкой медикаментов. В угрюмом молчании он набрал сразу несколько шприцов. Смонтировал «систему» для капельницы. Высыпал на ладонь с горсть таблеток.
Пей.
Илья проглотил все.
Дай руку.
Фельдшер всадил в вену все набранные шприцы, а потом подключил «систему».
Что там? спросил Илья.
Лекарство. Через часок будешь огурцом.
Я не понимаю, зачем вы мне помогаете, пробормотал Илья, чувствуя, как по крови разливается тепло. Откуда вы знаете Nomadа?
Дядя Костя пододвинул табуретку, налил себе водки. Взгляд его затуманился.
Оттуда, сказал он.
И мгновенно забыл про своего пациента. Илья смотрел на этого потрепанного мужчину и пытался представить, какую он прожил жизнь. Что его радовало? Что печалило? У этого человека тоже есть близкие и друзья. Наверно, имеются и враги, и куча приятелей. Он тоже в Сети. Тоже ее часть.
Вы видите связи?
Что? мужчина отвлекся от своих мыслей. Какие связи?
Такие разноцветные нити, похожие на паутину, они очень тонкие и еще блестят. И они связывают всех людей.
Мужчина вопросительно смотрел на Илью. Он явно не понимал, о чем речь.
Связи? Нет. Такого я не видел.
Илья был окончательно сбит с толку. Этот человек либо водит его за нос и притащил в ловушку, чтобы сдать портным, либо он просто не понимает, в каком страшном водовороте событий замешан. Мужчина вскипятил чайник, налил Илье чашку. Сказал:
Зато я слышу музыку.
Простите?
Музыку, повторил фельдшер. У каждого человека она своя. Люди похожи на струнывсе время звучат, то тише, то громче. Без остановки. Вот ты звучишь как альт. Есть такой вид смычковых, похож на скрипку. Но твой альт играет громче всех и от него исходит такой резонанс, что трудно не услышать. В твоей музыке есть что-то необычноесловно играет два инструмента.
Вот как?
Да! дядя Костя оживился. Все люди звучат. Вместе это похоже на очень большой оркестр, который играет сложную симфонию. Величественная музыка. Все в ней есть. Всему найдется место. Но в последнее время что-то стало ломаться. Люди уже не звучат, как прежде. Один за другим, они теряют голос, свою индивидуальность. Их что-то подминает под себя, как будто заставляет звучать по-другому.