Кем бы ни был этот человек или это существо, оно не знало пощады и не терпело слабостей. Очень скоро Илья понял, что единственной возможностью выжить будет точное исполнение любого приказа. Без обсуждений.
Чтобы поддерживать тело в нужной форме, он регулярно тренировался. Без удовольствия, без страданий, из необходимости.
Кукловод давал разные задания. Каждое новое отличалось от предыдущего. Иногда требовалось собрать в одном месте группу людей и передать куратору инструкции. На следующий день новостные сводки пестрели сюжетами о поджоге, погроме, массовой драке. Иногда нужно было просто передать письмо из рук в руки. Или побеседовать с человеком, чтобы донести до него важные сведения. Убеждать, давить, угрожать. Некоторые задания и вовсе отличались оригинальностью. Например, выслать по списку короткие сообщения. Часть их содержала обидные слова. Например, девушкам он слал «Шлюха», «Мышь», «Пелотка» и прочее в том же духе. Парнямпримерно то же, с поправкой на пол. Другие сообщения оказывались более информативными. Например, «Сашагей», «Лена спит с Вальком», «Нина Федоровна не отдаст деньги», «Дима уехал навсегда». Некоторым людям высылал совсем уж странные письма. Одному мужчине отправил такое: «Tenebris est sacra».
Илья автоматически выполнял поручения, но сознание все фиксировало и проводило свою работу. Чем больше Nomad давал приказов, тем больше информации о нем копилось в мысленном досье Нефедова. От кукловода поступало огромное количество информации: инструкции, письма, списки, схемы и даже формулы с графиками, смысл которых Илья понять не пытался. Но общий настрой сводился к чему-то масштабному.
Однажды он понял, что за последние месяцы в городе произошла масса событий. Задолго до марта. Неладное началось с осени прошлого года. И только сейчас этот нарыв созрел. Молодчики с нашивками «˄» на одежде не сходили с экранов телевизора. Если и раньше горожане выходили на демонстрации малыми группами, то на этот раз все повторялось массово. Сотнями, тысячами стояли на площадях. Полиция панически суетилась вокруг. Что ни день, то выпадал из окна какой-нибудь чиновник. По ночам улицы патрулировали наряды полиции, но вопреки их усилиям кто-то методично уничтожал бомжей и бродячих животных. Собак и кошек находили распятыми прямо на оградах детских садов и школ. Что касалось убийств портных, на пяти жертвах все прекратилось. И повсюду, на стенах, в местах массового скопления граждан появлялись знаки «˄», обведенные кругом.
Подскочил уровень преступности. Бандиты и мелкая шпана занималась промыслом, никого не стесняясь. Горели квартиры и офисы. На людей нападали прямо в подъездах. Стоило припарковать машину на заднем дворе, ее угоняли. По улицам зажурчали героиновые ручьи.
Илья метался по городу, невидимый и одинокий.
Страшные чудеса творились в Мире Связей.
По ночам, в редкие минуты затишья, Илья осторожно осматривал сеть, прощупывая колебания в случайных связях. Черные волны участились, их разрушительная сила убавилась, но из-за частых колебаний сеть дрожала. Разорванные связи не восстанавливались, но все чаще к аватарам людей протягивались нитки багровой связи, которая становилась единственным каналом между человеком и окружающим миром. И те ходили, как собачки на поводке, позабыв про все свои прежние связи, одинокие, но зараженные идеей хаоса.
Гнусы раздувались до пугающих размеров.
Мерцающая плесень покрывала целые кварталы.
В сети зияли огромные бреши, ее ткань готова была развалиться, как старый прогнивший невод, и звездочки-жизни мерцали в общем полотне, словно скрытые смогом, серой взвесью, окутавшей весь город. Это чадили аватары, жертвенные костры, и жар от их пламени согревал промозглую мартовскую ночь.
Илья исполнял прихоти кукловода, сканировал сеть и недоумевал, как такое возможно и почему жестокий Nomad до сих пор не обнаружил подмену. Каждое мгновение Илья ожидал смертельного удара, но ничего не происходило. Одно из двухлибо кукловод ищет подходящий момент для удара, либо и впрямь не знает о двойной игре, а тот, другой, настоящий Зеро, опасается действовать первым и выжидает, когда Илья сделает оплошность.
Кроме изоляции Илья ощущал и кое-что другое. То, что схватило его приступом в первый день после «рокировки» разумовприток темной разрушительной энергии, заставлявшей забывать про все на свете и с упоением наслаждаться любыми формами проявления хаоса: так, с болезненным любопытством наблюдают хроники войны, боятся картин смерти, но все равно ищут их, чтобы разглядывать снова и снова.
Так наблюдают за дракой.
Так ожидают прыжка самоубийцы с карниза.
И смотрят, выжил ли кто-то после автокатастрофы чтобы снять на телефон.
Квартиру он поменял. На следующий день. Тогда все могло закончиться, еще не начавшись. Но Илья умел замести следы. Видно, помогали навыки этого тела, которое постепенно стало приоткрывать перед ним свои тайны, впуская в память по ночам, в час волка. Разрозненные картинки из прошлого складывались по фрагментам как мозаикано пока нечетко. Человек, в теле которого он обитал, имел непростую судьбу.
Фрагменты приходили вместе со снами, когдаон уже точно зналкаждый человек пребывает в Мире Связей, только думает, что это сон. Мир Связей хранит в себе все события прошлого, параллельное настоящее и все сценарии будущего, отпуская сознание в свободный полет.
Проснувшись затемно, часов в пять утра, он торопливо записывал увиденные фрагменты на клочки бумаги и забывал про них до следующего сеанса. Когда сердце сжимала тупая боль, а рассудок накрывала жажда разрушения, он зналкукловод на связи. Наблюдает. Оценивает. Ведет свою игру.
Шла вторая неделя после рокировки.
Предрассветные сумерки вылили на его разум вязкую патоку сна. Фрагменты и образы плясали в дьявольском танце отражений. Илья задыхался, словно на грудь положили тяжелый груз. Воздух еле врывался в сжатые легкие, сердце бешено билось. Илья вскрикнул в последнем отчаянном усилии, рванулся куда-то вверх, чтобы вырваться из ловушкии проснулся. Было четыре утра. Он сидел на кровати, взмокший, всклокоченный.
Один.
Веревка багровой нити болезненно вздулась. Илья бессильно захлебывался от поступавшей темной энергии, которую давал Хозяин. Новая порция дневной ярости. Илье начинало нравиться. Это было как тяжелый наркотик: оно убивало, но наслаждение пока превышало страдание, а значит, эту фантомную боль можно было терпеть.
Собрав в кулаках простыни, он тихонько бился затылком о стену и подвывал. Адский насос продолжал накачивать дневную порцию, словно капельница, и, похоже, процессу не было конца. Илья заорал. Левую ногу схватила судорога. Из носа потекло что-то липкое и горячее.
Он еле дополз до туалета, чтобы извергнуть в унитаз вчерашний ужин. Пища плохо сочеталась с этим новым допингом, но Илья почти не ощущал голода. Он поливал себя ледяной водой, тер глаза, смывал кровь и начинал привыкать к своей новой личине. Умывание было утренней молитвой, а зеркалоалтарем.
Илья узнал уже достаточно, чтобы понять, чего добивается Хозяин. Позавчера (кстати, какой сегодня день?) беспорядки резко прекратились, и над городом повисла хрупкая, обманчивая тишина. Люди с нашивками исчезли с улиц.
Они получали новые инструкции. Каждыйчерез свой аккаунт. Илья делал массовую рассылку на сотни адресов, куда уходил один и тот же коротенький текст, напечатанный куцым шрифтом в текстовом редакторе. Но в этих строчках заключалось больше силы, чем в десятках трудов по искусству управления и политике.
Доктрина Nomadа была простой и четкой. Все, чего требовалось от последователей его «учения», это беспрекословное подчинение. И чем больше Илья вникал в суть, тем больше сочувствовал идеям Хозяина. В них была логика. Потому что за ними стоял порядок. Порядок и спокойствие. А венчал догму древний тезис о том, что адепт становится членом большой семьи и никогда не будет одиноким. «Забудь про отца и мать, про друзей и врагов, про любовь и ненависть, говорилось в тексте. Стань частью братства Восхождения». Ничего нового, обычная риторика секты. Хоть и простая, зато эффективная. Но если кукловод почувствует, что он дал слабину Нет, лучше не думать об этом, лучше поверить в это. Сразу, безоговорочно.