Илья поднялся на поверхность и столкнулся со своим попутчиком. Это был Эдик, он ждал у ступеней. Они молча зашли в ближайший бар, взяли по пиву. И только после половины бокала портной сказал:
Я тебя и не узнал сначала.
Ну, теперь-то распознал?
Теперь да. По глазам.
Ну и хорошо. Рассказывай, что тут творится.
Эдик помрачнел, сгорбился над бокалом. Тогда, чтобы дать ему возможность собраться с мыслями, Илья первый поведал ему о своих приключениях. Эдик слушал, прихлебывая пиво, и брови его все сильнее сходились к переносице.
Илья закончил.
Вечер почернел. Город перемигивался огоньками.
Ну что? обратился к портному.
Ситуация следующая. Мои коллеги думают, что зачистку им устроил ты. Тебя ищут.
Это и так понятно. Меня интересует другое.
Думаешь, я настучал? скривился Эдик.
Не ты?
Нет.
Ясно. Илья достал сигарету, закурил. Да неважно, кто. Странно, он взглянул на портного. Тебе бы сюда весь ваш профсоюз вызвать
Очень смешно.
Ладно, шучу. Кто это сделал?
По идее, это может быть любой, кто видит Мир Связей. Но действует профессионал. Вот почему сомнительно, чтобы ты тут куролесил. Ты любитель. Из тебя видящий, как из балерины тракторист.
Спасибо за комплимент.
Я бы тебя первым ухайдокал, не обольщайся. Подстава налицо. Этот тип действует, как чертов ниндзя. Бьет точечно. Ты вообще знаешь, кого он убрал?
Илья помотал головой.
Нет, конечно. Ну так знай. Есть люди, как мы с тобой, портные и швеите, кто работает с нитками. Кто знает, как шить, сшивать, строчить и распарывать. Понимаешь?
Да.
Все мы честно работаем, потому что людям надо ставить заплатки на одежду и чинить обувь. Но иногда требуется править нити связей, в самые критические моменты. Мой деверь в Южной Осетии в восьмом году две ночи не спалкроил с помощниками нити, чтобы мясорубка на весь Кавказ не завязалась. То же с большим трудом проделали на Украине. К моей маме приезжает кое-кто из местных депутатов и даже из Москвы наведываются. Понимаешь?
Ну.
Палыч, тот, которого первым задушили, он раньше в столице обитал. Он был мастер от бога. Они с коллегами в девяносто третьем в самой гуще оказались. У Останкино, у Белого дома. Там такие клубки были, такие узлы! Он рассказывал, что нити уходили не только по стране, но и в другие государства, опутывали всю планету. Страну лихорадило, но если бы не портные, тряхануло бы весь мир. Понимаешь, о чем речь? Эдик изобразил пальцем запускаемую ракету. Сейчас Палыч, можно сказать, вышел на пенсию. Хотел человек спокойно старость дожить без потрясений, и вот, на тебе. А второй, Селиверстов, я его близко не знал, но говорят, тоже серьезной работой занимался. По линии ФСБ. Были людии нет их. Делай выводы.
Эдик смахнул со стола крошки. Илья притушил окурок.
Это уже серьезно.
У портного заклокотало в горле:
Соображаешь.
До сих пор шрамы, Илья засучил рукав и показал исполосованную руку. По всему телу.
Легко отделался, усмехнулся Эдик.
Как твои коллеги вышли на меня?
Они не выходили, нет. На них вышли. Анонимная записка. Кто-то навел их на тебя. Меня перед фактом поставили. Я им не говорил про наше знакомство, но они все равно узнают.
Эдик задумчиво взглянул на Илью.
Ты собрал нити?
Все, кроме одной. Седьмую никак не могу поймать. Выскальзывает.
Значит, носитель далеко.
И что делать?
Искать дальше.
Там, в переходе, ты видел?
Да. Нити пронизывают собой все, что делает человек. Все, что осмысленно, ну, произведения искусства. Книжки, картины. Музыку. Понимаешь?
Связь времен. Илья подумал про старика из хемингуэевского рассказа.
Она самая. Из прошлого через настоящее.
К будущему.
Звучит неплохо. Эдик поднял бокал. За будущее. За то, чтобы наступило завтра.
Они сдвинули посуду.
Я не смогу найти эту нить, признался Илья. Силенок не хватит. Я выдохся.
Да уж, выглядишь ты хреново. Гораздо хуже с прошлого раза. Лет на двадцать постарел. Признаться, я тоже отдачу почувствовал от этого прилива, или как там его. Аж в глазах потемнело и во рту такой привкус мерзкий Бррр!
Повисла пауза. Машины и прохожие истерически метались за окном. Они смотрели на улицу и допивали свои порции. Матч по телевизору прервал экстренный выпуск новостей. Диктор с озабоченным лицом сообщил про пожар в центральной городской библиотеке. Сказал, что рассматривается версия поджога. Показали картинку прямым включением: языки пламени облизывали крышу старинного здания, вырывались из окон, клубы густого дыма уплывали в небо. Пылал весь корпус. Сразу видно: через час здание превратится в горелые обломки. Вокруг библиотеки со шлангами бегали пожарники. Диктор попрощался, и на экране вновь появилось футбольное поле. Но игра была остановленафутболисты сгрудились возле ворот, где лежал, схватившись за голову, вратарь. Комментатор взволнованно объяснял, что в голкипера попал горящий «файер», и сейчас ему оказывают медицинскую помощь. Трибуны неистовствовали. На газон летели новые предметыфрукты, «файеры», элементы ограждений. На трибунах завязалась потасовка. Комментатор запинающимся голосом объявил об окончании игры: техническое поражение.
Бармен переключил на другой канал. Там шел криминальный сериал. Известные актеры лениво изображали допрос.
Назревает эпическое говно, выдавил Эдик, отвернувшись от телевизора. Печенкой чувствую. Сеть ходит ходуном. Связи рвутся, оставшиеся переплетаются, путаются, завязываются в узлы и клубки, все это вертится волчком, как на чертовой карусели.
Илья взглянул на Эдика и впервые нашел в его глазах страх.
Я пытался искать, отслеживать, сказал портной. Слишком сложно. Источник как будто повсюду и в то же времянигде. Спрашивал у других, говорят, то же самое.
Это плохо?
Еще как. Но Эдик растер ладони, не безнадежно. Пойдем.
Они расплатились и вышли в ночь. Эдик говорил на ходу:
Я позвонил домой, предупредил, так что сейчас прогуляемся.
А куда мы идем?
Есть один человек. Чувствительный. Если мы как бинокли, то онцелый телескоп, мать его, «Хаббл». Кстати, ты заметил, что стал сильнее?
Не уверен, но, кажется
Ты пока ничего не умеешь, но в мощности явно прибавил. Прям отсвечиваешь. Знаешь, что это значит?
Илья догадывался, но опасался признаваться себе в этом. Еще со стычки с цыганами.
Ты сможешь управлять нитями. Эдик покосился сбоку. Ты, Илья, становишься опасным типом.
Ответить тут было нечего; Илья молча топал рядом с Эдиком по мартовской каше к неведомому адресату. Эдик внезапно заговорил, много и обильно.
Портной говорил, что все мы по своей натуре кукловоды и умеем дергать за ниточки. Только не знаем, что дергаем за них по-настоящему, думаем, это выражение такое красивое. У кого-то получается лучше, у кого-то хуже. Люди похожи на звезды и сияют в обществе, кто-то ярко, а другие нет. Одни прогорают быстро, другие тлеют очень долго. И все связаны каналами, по которым течет энергия, течет постоянно, в пространстве и времени. Огромное масштабное полотно, со своими узорами и узелками. Время от времени в этой ткани случаются разрывы, как и в настоящей одежде, которая однажды изнашивается. Обычное дело: рвется там, где тонко. Разрыв приходится штопать, чтобы он окончательно не раскроил ткань на лоскуты. Дыры, затяжки, торчащие нитки, лохмотьяткань человечества того же свойства. И все мынитки в этом огромном полотне. Которое стало рваться в самых неожиданных местах и слишком часто. Подозрительно часто, словно кусок старой тряпки, пропитанный хлоркой. Прогнило что-то в датском королевстве! Да-да.
Илья вдруг понял, что Эдик пьян. Низенького портного слегка покачивало. Он шел, не глядя, резко взмахивая руками, как марионетка, которую дергают за ниточки. Пару раз наступил в лужу. И говорил, не затыкаясь ни на минуту. Но вскоре пространный монолог распался, потерял структуру, а потом и вовсе превратился в реплики, отрывистые и невнятные.
Блин горелый! выплевывал Эдик. Конский хвост! Чтоб вас всех растараканило