Поль, пробормотав что-то о том, что тупые бабы его уже достали с этим борделем, и что «скоро она узрит», стремительно удалился.
Ну-ну, душечка, успокойся, я тебе сейчас чаю сделаю, вдруг проговорила Шанталь совсем другим тоном. Я тебя в обиду не дам. А лучше иди домой, отдохни, если кто к тебе придет пусть Люсиль примет.
Тут Катрин не выдержала и всхлипнула. В ее голове никак не укладывалось, что кто-то решит так жестоко подшутить над нею, и старуха Катрин никак не ожидала такого от нее, а та приняла эти слезы за очередное подтверждение своим догадкам о произошедшем.
Этот извращенец сюда больше ни ногой, ты не боись, сказала Шанталь, доставая из кармана платок и протягивая его Катрин. Потом постираешь вернешь.
Спасибо, не надо, проговорила та. Я лучше пойду.
Когда Катрин спустилась с крыльца на дождливую улицу, ее снова одолела злость. «Катючка-колючка» так дразнила ее сестра в детстве. Об этом в Париже знал только ее муж. А значит, он нанял этого клоуна, чтобы напугать Катрин, и тем самым заставить ее бросить работу. Вот уж она ему сегодня выскажет, все, что о нем думала все эти месяцы, да держала в себе.
Выкурить еще сигарету ему назло. Пропахнуть крепким табачным дымом, пусть нюхает
Ветер вырывал зонтик из рук, и ей еле удавалось удержать его. На следующей улице зонт и вовсе вывернуло в обратную сторону, превратив его в смешной, нелепый и бесполезный предмет один в один с тем, как Катрин сама ощущала себя в этом городе, в этой стране.
Приводя зонтик в порядок, Катрин промокла насквозь. Вода хлюпала в сапогах, пробиралась за воротник. Надо было надеть куртку с капюшоном. Прогноз погоды снова ее подвел, принеся вместо небольшого дождя настоящий тайфун.
Будет как в тысяча девятьсот десятом, задорно поведал ей старичок на остановке. На лодках по улицам кататься будем!
Боюсь предположить, сколько вам лет, месье? спросила Катрин. Тот расхохотался.
Нет, мадмуазель, я сам его не застал, нет! Видел на картинках. Люди строили мосты прямо посреди улиц, из того, что под руку попадалось А сейчас повсюду провода, замкнет чего, так полгорода без света и останется
Подъехал автобус, маршрут которого годился для Катрин, но не для старика, и она не смогла дослушать его размышлений по поводу наводнения. Не такими уж они были интересными, чтобы ждать под дождем следующий рейс.
Пол в автобусе был покрыт грязной жижей, еще хуже, чем на улицах. Катрин прошагала по грязи к свободному месту и уставилась в окно, за которым колыхалась серая пелена с время от времени мерцающими огоньками. Если закрыть глаза, можно представить, что она находится в родном городе. А уши можно заткнуть наушниками. Play. Наугад.
«Вот не повезло. Ты упала в мир. До твоей звезды миллионы миль»
Следующая.
«Она жует свой оpбит без сахара, и вспоминает всех, о ком плакала»
Следующая.
«Она не придет ее разорвали собаки, арматурой забили скинхеды, надломился предательский лед»
Следующая.
«Девушка по городу шагает босиком, девушке дорогу уступает светофор»
Пойдет.
Автобус останавливается, не давая песне дойти до логического завершения. Два квартала и вот она, вывеска Café «Maxim». Почему бы не Café «Maxim et Catherine»?
Катрин обошла здание и поднялась в дом через черный вход, откуда прошла в подсобку, которая служила им с Максимом спальней, гостиной, библиотекой, рабочим кабинетом и тренажерным залом. Разве что туалетом не служила они ходят в служебный собственного кафе. А ванной и вовсе нет, моются в раковине ночью, когда весь персонал уже уйдет.
Оказавшись наедине с собой, Катрин сбросила сапоги и одежду в угол, не в силах даже аккуратно разложить все это, не то что развесить, и, оставшись в одном нижнем белье, упала на матрас. Отсюда почти не было слышно дождя шум, доносящийся с кухни и из кафе, все перекрывал. В голове ее наступила какая-то пустота без мыслей, принесшая уныловатое спокойствие и равнодушие.
Письмо, сожженное в 2006 году
«Оля,
Ты не поверишь, но я тебе завидую. Да-да, лучше бы это я наглоталась воды в свой легочный мешок и умерла в мучениях. Тут творится настоящая жесть.
Наш любимый папочка выпил туалетную воду, которую мне подарила тетя Лена. С запахом розы в таком длинном фиолетовом флаконе. Но хреново не то, что духов больше нет. Плевать на духи. Хреново то, что он отпирается. Говорит, я сама истратила.
Больше всего бесит, когда тебе смотрят прямо в глаза и врут. Ненавижу. На той неделе он унес книжки. Думаю, продал, чтобы купить себе еще бухла. Я спросила, где книжки, а он смотрит невинными глазками, вы только посмотрите на него! Как мне делать уроки без книжек? Дебил.
Короче, он бесит меня, а я бешу его. Вот это семейка, да? Ему не нравится моя одежда и вообще мой вид. Его дело. Каждый имеет свое право на мнение, даже если этот человек дебил. Но зачем лить свое дерьмо мне в уши каждый день? Как будто я за вчерашний день забыла, что ему не нравятся мои волосы и то, как я крашусь.
Хорошо, что пользованную косметику никто не купит, иначе он бы и ее унес и продал.
Ты знаешь, откуда я беру деньги? Собираю бутылки, как бомжи. И еще разношу газеты. Оказывается, бумага может быть капец какой тяжелой. И ради чего надрываюсь? Ладно бы за идею. Но эти газеты дерьмовые, их никто не читает. Восемь страниц одной рекламы и колонка анекдотов. Сейчас весь мир такой девяносто пять процентов торгашни немножечко «ха-ха» сверху. Написала в звездочках, потому что ты еще мала для таких взрослых слов. Вы на том свете взрослеете, или как?
Если нет, как обидно тем, кто умер младенцем! Все летают с арфами, а ты лежишь и гадишь под себя, прямо на облако. Ведь если младенцам дать крылья, они будут летать и гадить сверху на других ангелов. Младенцы же не умеют управляться с кишечником. Поэтому, очевидно, что у младенцев-ангелов крыльев нет.
Он отвлек меня посреди письма. Знаешь, о чем мы сейчас говорили? Точнее, Его Величество говорило, а мне полагалось слушать. Я ведь челядь, чье мнение не учитывается. Говорит, если я не покрашусь в нормальный цвет, он меня ночью побреет налысо. Вот это номер. Я сказала ему, что мне так будет даже лучше, убегу к скинхедам и буду у них сразу как своя. Несерьезно, конечно, но он поверил, завел свою шарманку «с кем ты связалась», и т.д., и т.п.. У него бзик, он думает, что я в дурной компании. Если бы он хоть раз посмотрел на что-то, кроме бутылки «Трои» в витрине, он бы понял, что у меня не то что плохой, у меня вообще нет никакой компании! С кем мне водиться? В школе одни цивилы. Одна надежда, может, в универе будет нормальный народ.
Так вот, он говорит, чтоб я покрасила волосы в «нормальный цвет». Вот чем моя жизнь станет легче, если я покрашусь? Он все равно найдет, над чем зудеть. Но, уважаемые знатоки, где мне брать деньги на краску? Ради зеленого или голубого цвета я готова потаскать тыщщу килограммов газет на собственном горбу, ради отстойного русого или каштана нет, пусть сам раскошеливается. Но я, блин, не то что копейки от него уже несколько лет не видела, так еще и свои заработанные деньги прячу, чтоб не спер. Мне постоянно чудится сквозь сон, будто бы он меня поднимает, чтоб достать бабло из-под матраса.
Вот такие веселые глюки, а нормальных снов как не было, так и нет. Пойду учиться на психолога, может сама себя вылечу, ха! На психиатра у меня ума выучиться не хватит, а психологом может всякий дурак быть. Сидишь в кресле, киваешь и делаешь вид, будто что-то пишешь в тетрадку, а сама рисуешь каракули. А уж слушатель из меня после батиных монологов по три часа просто офигенный.
В школе тоже полно придурков. Приклеили жевачку к волосам. Заметила только дома, пришлось отстричь целую прядь. Не папочка ли их надоумил? Про то, что мои вещи все время портят, я уже молчу. Изрисовали мой белый пенал с черепами. Единственная, кстати, светлая вещь, и, видимо, последняя. Еще стебут то, что я ношу в школу пенал. Это типа некруто. Да, конечно, куда удобнее вываливать все ручки и карандаши прямо в сумку, потом искать по полчаса, а потом стрелять эти карандаши у Кати, которая (вот неожиданность), не теряет карандаши как раз потому, что носит пенал.