Здесь не было ничего кроме ватной тишины и напряженного покоя. Здесь не было ни культуры, ни промышленности, ничего что придавало бы смысл понятию «цивилизация».
Были только смутные и скудные зачатки знаний о «государстве», «нации».
Мозг запутался в неразрешимой дилемме и впал в смутное беспамятство.
Но тревожные тени и во сне беспокоили человека. Лицо искажала то гримаса гнева, то недоумение и обида.
Лоб не раз наморщился, сдвинулись угрюмо брови. Изо рта время от времени вырывался крик боли, но все это - видение, не более, потому что тело находилось во льду, оно само превратилось в лед и могло разбиться на тысячи мелких осколков, как хрустальный бокал, нечаянно скинутый со стола.
И так на протяжении многих лет.
Тело сквозь лед казалось гипсовой куклой с нелепо разбросанными в стороны конечностями и неестественно вывернутой шеей.
По идее создателей установки мозг, заключенный в замороженную плоть, тоже должен был заледенеть. Но задуманное порой не исполняется. Преступники, заключенные в прозрачные цилиндры, лишь извне выглядели ледяными куклами.
Приборы отмечали отсутствие сердечного ритма, сжатые легкие не расправлялись. Осужденных можно было разбить как кусок стекла, но мозг умудрился уцелеть даже в таких необычных для него условиях.
Если бы об этом знало общество, сколько бы звонков, какой шквал возмущенных писем обрушились бы на ученых: криогенная тюрьма - акт милосердия, твердили пресса, радио и телевидение. Но каким кошмаром на самом деле оказалось существование мозга, лишенного насильственным путем привычного функционирования.
Общество, лозунгом и догмой которого стало милосердие, пусть невольно, придумало пытку, до которой не додумались бы все дьяволы вселенной. Нет ничего страшнее такого черно-белого кино: твою жизнь, расчленяя и произвольно тасуя события и факты, раз за разом прокручивают перед тобой. А ты бессилен даже умереть.
Мозг пытался приспособиться к новым условиям, но это удалось лишь тем, кто и в реальности жил в отвлеченном мире, придуманном им же самим.
Странные фантазии и невероятные видения уже при жизни отделяли творческие натуры от обычных людей. Но как ни странно, жертва, беспомощно скрючившаяся в ледяной колыбели, была связана с реальностью каждой клеткой, каждым нервом.
И мозг бесился от сознания, что ничего нельзя изменить. А хотелось действовать, хотелось вздохнуть полной грудью. Тело было схвачено льдом и мозг, от нечего делать, возвращал события вспять. Когда это было? 10, 20, 70 лет назад? Все это не имело значения. Мозг в бездне безвременья нащупывал своего владельца и клещом вцеплялся в его «я».
Глава 4. Испытание на моральную зрелость
Первое, что пришло Шредеру на ум: криогенная установка не сработала и его вытаскивают, чтобы прибегнуть к какой-нибудь менее современной казни.
Даже люди за стеклом показались ему теми же самыми: мощные ребята в белых комбинезонах. Шредер лежал абсолютно голый на холодном металлическом столе. Кожа его посинела, челюсть колотилась в лихорадочном ознобе. Он с трудом сплюнул и выдрал из волос еще не растаявшую сосульку.
Дверь барокамеры скользнула в сторону.
- Привет, ребята! - с трудом прохрипел Шредер невозмутимым инженерам.
Но ребята, не обращая никакого внимания на его слова, схватили Шредера, натянули на него какой-то белый балахон и швырнули в высокое металлическое кресло на колесиках.
- Поосторожнее, герои! Не то я... - Шредер попытался напрячь мышцы, но за долгие годы, которые прошли без малейшего движения, они настолько ослабли, что почти не слушались его. Да и тело не успело еще прогреться окончательно.
Руки Шредера автоматически пристегнулись к подлокотникам широкими металлическими наручниками. Точно так же защелкнулись и его ноги.
Крепление было настолько прочное, что Шредер не мог и пальцами пошевелить.
- Эй, я так не играю! - попытался пошутить сдавшийся Шредер.
Ребята в белых комбинезонах зашушукались. Язык был явно английский, но с весьма заметным и совершенно незнакомым акцентом.
- Меня что, похитили иностранные шпионы? - снова пошутил Шредер, пытаясь наладить контакт с окружающими его людьми.
Ему никто не ответил - на него просто не обращали внимания.
- Эй, вы что думаете, мне приятно болтать языком, когда рядом безмолвные статуи? - Шредер повертел головой и холодная дрожь пробежала по его телу: в помещении явно экономили на обогреве.
Шредер попытался схватить зубами руку одного из инженеров, который занимался тем, что снимал с его висков металлические датчики-анализаторы. Человек тут же отдернул руку. Но короткого - на долю секунды - прикосновения к его коже хватило, чтобы вызвать дрожь: даже труп был бы теплее, чем этот истукан в белом комбинезоне.
Шредер усмехнулся и почувствовал, как в груди его собирается тугой кулак - предзнаменование хорошей драки.
Кисти его рук сжались, но тут сзади что-то заскрипело и задребезжало.
Шредер попытался обернуться, однако это уже было не нужно. Кресло развернули на колесиках и быстро выкатили на середину какой-то идиотской арены. Здесь Шредер почувствовал себя в дурацкой роли человека в ящике, которого перед толпой зевак распиливает на части иллюзионист.
Но вокруг никаких зрителей не было. Только широкие линзы объективов смотрели на него со всех сторон с холодным блеском.
Потом в глубине помещения, сначала тонкой полоской, а затем ярким раструбом, вырос и засиял небесно-голубой свет.
Шредер скептически усмехнулся. Скорее всего этот эффект задумывался для того, чтобы вызвать благоговейный трепет у него или у всех тех, кто мог оказаться на его месте.
В самом центре комнаты восседала величественная фигура. И две, менее величественные, находились по бокам от нее.
Над этой троицей через минуту засиял золотой ореол.
- Святая троица! Черт бы меня побрал! - хохотнул Шредер.
Видение приближалось, а если говорить точнее, приближался к нему он.
Двое здоровенных детин продолжали катить его кресло. По мере приближения свет становился ярче. Наконец Шредера остановили напротив обыкновенной трибуны, на которой сидели три лысых старика.
- Высочайшая комиссия по выпуску преступников на поруки имеет честь приветствовать мистера Шредера! - провозгласил тот из них, который сидел в центре.
Шредер мог бы поклясться, что тот говорил не разжимая губ.
- А что дальше? - буркнул Шредер, поеживаясь от озноба. - Хоть одеться дали бы, черти!
- Штраф за употребление нецензурных выражений! - тут же пролепетал непорочно чистый голосок, и Шредер обернулся, чтобы взглянуть на его обладательницу.
На стене висел блестящий металлический куб с решеткой для динамика и прорезью под ней. Из прорези тут же выехала какая-то бумажка.
Шредер презрительно усмехнулся.
- Мистер Шредер! - продолжал старческий скрипучий голос. - Если вы так начинаете жизнь в нашем обществе, вам придется достаточно сложно...
- Что? Что ты сказал, старикан? - удивился Шредер и уставился на членов комиссии.
Он никак не мог понять, кому же из троих принадлежал этот скрипучий голос. Железяка на столбе завела прежнее: - Штраф за употребление...
- Да объясните мне, что тут к черту происходит! - взорвался продрогший и очень голодный Шредер, напрягшись всем телом, которое потихоньку начинало слушаться его, и с грохотом тряхнув железной тележкой.
- Штраф за употребление... - снова раздался идиотский ласковый голос, но на него уже никто не обращал внимание.
- Здесь происходит заседание высочайшей комиссии...
- Это я уже слышал! - вспылил Шредер. - Но при чем здесь я?! И почему на мне эта чертова смирительная рубашка?!
- Штраф за употребление... - из металлического ящика на стене выползла уже целая лента, напоминающая рулон туалетной бумаги.
- Мистер Шредер, успокойтесь! Вам предстоит пройти экзамен на «абсолют». То есть мы обязаны выяснить, на сколько вы отличаетесь от животного, и пусть вас не смущает ваше одеяние, - один из стариков неопределенно развел руками. - И если вы с успехом выдержите экзамен, вам тут же выдадут нормальную одежду.
Старик сделал знак и тут же один из истуканов показал сложенную стопкой одежду, которую он держал в руках.
Шредер даже не успел заметить, откуда она взялась, как будто тот прятал ее в рукаве.
- Ну ты прямо фокусник! - похвалил его Шредер. Но спорить на этот раз не стал.
- А обувь? - неожиданно вспомнил он.
- Это тоже не должно вас беспокоить, мистер Шредер! - снова услышал он старческий голос.
- Ну, хорошо! - размороженный сдался. - Так ты что-то вякнул насчет того, что я зверь! -пока суть да дело, Шредер успел сориентироваться в обстановке и прокрутил в уме схему побега.
Одежда и обувь были рядом, дверь выхода находилась слева от трибуны и ему оставалось лишь освободить руки и подобраться к этим старикам.
- Место, год и время вашего рождения, - пробормотал старик.
- Что? - огрызнулся Шредер, сделав вид, будто не расслышал.
- Минус три пункта! - сухо констатировал старик. - Заторможенность реакции. Повторяю: год...
Шредер не стал ожидать продолжения. Непонятно откуда в его голове постоянно крутилась одна странная фраза и в эту секунду он понял, что настало время ее произнести. Выпалив ее, он услышал, как с металлическим лязгом отлетели в сторону наручники и металлические кольца, державшие его ноги. Напрягшись всем телом, которое теперь беспрекословно подчинялось ему, он рванулся назад, каталка упала, но Шредер, вовремя сделав сальто назад, оказался на ногах.
Двумя молниеносными ударами в спину, он тут же отключил двоих истуканов, которые с металлическим грохотом повалились на пол.
Теперь на пути к свободе лежало лишь три метра пластикового покрытия и три старых трухлявых пня. Ближайшего старика он выдернул, как репу, схватил за запястье и потянул на себя. Позади что-то шлепнулось и ойкнуло.
Старикан, который видно был самый любопытный, оторопело привстал с кресла, шевеля посиневшими от страха губами.
Удар в челюсть тут же отнял у него дар речи, а заодно и любопытство. Краем глаза Шредер поглядел на ребят, которые валялись на полу. К его полному удивлению, они даже не шевелились.
- Вот, черт! - прорычал Шредер, все больше и больше распаляясь.
- Штраф за...
Можно было в кульбите перескочить через третьего старика, но Шредер решил не отказывать себе в удовольствии. Он сделал два шага в сторону и оказался возле металлического ящика.
- Я сейчас заткну твою глотку! - прокричал он в сетку динамика и, ухватившись обеими руками за ящик, резким движением отодрал его от стены. Послышался треск короткого замыкания, вспыхнули искры и потянуло дымком от горящей проводки. Шредер расхохотался, и в глазах его появился сумасшедший блеск.
Одной рукой он схватил стопку одежды и пару ботинок, а другой ухватился за реденькую бородку старичка, который до сих пор сидел безо всякого движения. Шредер притянул к себе старческое морщинистое лицо, с превосходством посмотрел на него и отпустил на секунду. В удар кулака он вложил всю свою ненависть.
Старичок всхлипнул и пытался прикрыться рукой. Шредер отбросил старика. Тот без стона распластался на полу и бессмысленно шипел, выпучив глаза:
- Минус сорок пунктов, минус двести двадцать пунктов, минус человек - зверь!
В старческой немощи проснулся неистовый протест.
- Зверь?! - зарычал Шредер, скинув с себя белый балахон и быстро натягивая одежду. - Да, я зверь! - в восторге провопил он.
Откуда-то, нарастая, слышался вой сирены. Шредер еще раз глянул на недвижных истуканов, но в сознании его зародилась полная уверенность, что это не те, с кем стоит терять время.
Приближающийся глас полиции предупреждал - сейчас Шредеру придется иметь дело с вооруженными стражами порядка. Но злодей был уже возле дверей. Копам придется пошевелиться, чтобы не потерять надежду на встречу с ним. Он понимал: чтобы вся эта дурацкая комедия ни означала и где бы Шредер сейчас ни находился, самое время делать ноги.
Дверь пропустила Шредера беспрепятственно, благожелательно напутствовав:
- Желаю всегда и везде поддерживать статус «абсолюта»!
- И тебе того же! - ответил Шредер, запуская в блестящее око видеокамеры металлическую тележку, и тут же нырнул в густые кусты.
Еще некоторое время наружные видеокамеры отмечали шевеление листвы, но потом воцарилось полное спокойствие. Шредер будто растворился.
Глава 5. Мания повелителя
Весь мир, который наблюдал за происходящим в зале заседания высочайшей комиссии, содрогнулся от ужаса и замер в оцепенении.
И лишь один человек на планете равнодушно щелкнул кнопкой телевизора, переключившись на развлекательную программу.
- Еще коктейль, мистер Мендер? - кротко проворковала невидимая прислуга, протягивая бокал с напитком.
Стив Мендер лениво потянулся, хрустнул суставами. Рукав его шелкового халата, расшитого экзотическими мордочками зверюшек из мультфильмов, сполз, обнажив загорелую руку, на которой бугрились крепкие мускулы.
Стив полюбовался на смазливую девицу, улыбающуюся во всю ширину огромного рта, обнажившую два ряда неестественно белых зубов. Она рассказывала зрителям пошлые анекдоты. Стив отстранил висящий в воздухе стакан:
- Сейчас не время!
Халат скользкой змеей сполз на пол, тут же сложившись вчетверо. Спальный гарнитур, дышащий тишиной и прохладой, сложился и убрался в стены; вместо кровати и пуфиков выдвинулись рабочее кресло и стол с шеренгой видеомониторов вдоль него.
Стив затянул ремень короткой туники. Для своих шестидесяти лет мистер Стив Мендер выглядел очень неплохо, хотя это определение по отношению к нему было весьма и весьма относительно.
Самому Мистеру Мендеру казалось, что он выглядит никак. Ему было смертельно скучно. В молодости он очень много работал, а еще больше воровал. Потом воровали другие. После того, как мир сошел с ума, и богатство само вползало в руки, Стив захотел и получил новую игрушку - власть. Но с годами все чаще и чаще приходило убеждение, что доставшееся ему наследство не стоит того, чтобы им обладали.
Ведь тупая покорность толпы приедается так же, как и сладкий пирог на первое, второе и третье. Конечно, вначале, он был словно приподнят на крыльях собственного могущества. Затем он начал сомневаться, а так ли уж он доволен признанием тех, кого не ставил ни в грош? А после... и с этим «после» никогда не сравнится человеческая неистовая натура, злоба, ненависть. Все эти сказки о высоконравственном обществе, созданном благодаря чуткому руководству и непосредственным указаниям мистера Мендера, ему самому уже осточертели хуже оскомины.