Та попыталась всё же образумить незнакомку.
Если вам не нужна книжка, вы можете оставить её в специальном ящике, твёрдо произнесла Олли. Или или подарить кому-нибудь. Зачем топить её в реке?
Я должна, повторила женщина.
Должны бросить книгу в реку?
Да, надо успеть до завтра, кивнула незнакомка и пробормотала себе под нос: Всё случится завтра.
Олли подошла совсем близко, на расстояние вытянутой руки, и почувствовала кислый запах потазапах страха. Все эти странности сбивали с толку, и она предпочла не придавать им значения. Ей ещё предстояло пожалеть об этом решении.
Если вам не нужна эта книга, я её заберу, заявила она. Я люблю читать.
Женщина покачала головой.
Он сказал «в воду». Повыше по течению. В том месте, где Лета выходит из-под скал. Я здесь. Я всё исполню! Последние слова она прокричала, будто обращаясь к кому-то невидимому. Олли едва не оглянулась снова, но сдержалась.
Зачем? спросила она. Вдоль позвоночника побежали мурашки.
Кто знает? прошептала незнакомка. Может, для него это игра. Видишь ли, ему нравятся такие игры, поэтому он всегда улыбается Она тоже улыбнуласьмрачно, как хэллоуиновская тыква на крылечке.
Олли чуть не вскрикнула. Но вместо этого, не думая, она протянула руку и выхватила книгу. Обложка была хрупкой на ощупь и очень пыльной. Сама себе удивляясь, Олли торопливо попятилась.
Женщина покраснела от ярости.
А ну отдай! крикнула она, брызгая слюной.
Не отдам, ответила Олли. Вам эта книжка всё равно не нужна.
Она отступала к велосипеду, опасаясь, что незнакомка бросится на неё. Но та лишь уставилась на Оллитак, будто впервые как следует разглядела её.
Почему На лице женщины вдруг отразился необъяснимый ужас. Сколько тебе лет?
Олли продолжала пятиться к велосипеду.
Одиннадцать, произнесла она не задумываясь. Ещё немного
Одиннадцать? выдохнула незнакомка. Одиннадцать. Ну конечно, одиннадцать лет. Она то ли плакала, то ли смеялась. Может, и то, и другое сразу. Очень в его духе Женщина резко замолчала, а потом наклонилась вперёд и прошептала: Послушай, одиннадцатилетка. Я тебе кое-что расскажу, потому что я не плохая, у меня просто не осталось выбора. Я дам тебе совет, а ты вернёшь мне книгу. Она протянула руку. Её скрюченные пальцы напоминали когти.
Олли, уже готовая сбежать, переспросила:
Какой совет?
Река журчала по камням, но тяжёлое дыхание незнакомки перекрывало шум воды.
Избегай открытых пространств по ночам, сказала она. Прячься в замкнутых.
«Прячься в замкнутых пространствах?» Олли не могла решить, чего ей хочется больше: сбежать или понять, о чём речь. И всё?
Да, в замкнутых! закричала женщина. В самых укромных уголках! Прячься в замкнутых пространствах, иначе поплатишься! Вот увидишь! Она дико расхохоталась, напомнив Олли пластиковую ведьму, которая украшала крыльцо Брустеров. Теперь отдавай книгу! Безумный смех оборвался со всхлипом.
Олли развернула «Швинн» и побежала с ним по тропинке. За спиной раздались шагинезнакомка кинулась за ней, хрипя:
Вернись! А ну вернись!
Олли уже выскочила на дорогу, перекинула ногу через седло и помчалась домой что было сил, всем телом вжимаясь в руль. Её волосы развевались на ветру, а в кармане, словно чья-то страшная тайна, лежала книга.
3
Дом Адлеров был высокий и старый, лиловый, как цветок люпина. Отец купил его ещё до встречи с мамой Олли, которая, едва увидев это здание, рассмеялась: «Ты кем себя вообразил, пасхальным кроликом?» Дело было в том, что папа раскрасил своё жилище в дикие цвета, так что оно напоминало пасхальное яйцо. С тех пор дом так и называлиЯйцом. Снаружи вокруг окон тянулась окантовка сливового цвета, дверь была ярко-красной. Стены в кухне оттенком напоминали мятное мороженое. Спальни тоже были разноцветные: одна закатно-оранжевая, вторая розовая, как клубничная карамелька, а третьяогненно-красная. Папе нравилось всё яркое. «Зачем нам серая кухня, если можно сделать мятную?» повторял он.
Олли любила свой дом. Когда приезжали бабушка с дедушкой, они вечно качали головами и рассуждали о том, что белые стены визуально расширяют пространство. Отец послушно кивал, но, едва бабуля отворачивалась, заговорщически подмигивал Олли.
Мама дала каждой комнате название.
Рассветная комната, говорила она, ведя по дому маленькую Олли, которая с трудом взбиралась по лестнице на коротких ножках. Тогда она, наверное, не умела читать, но всё равно вглядывалась в таблички на дверях, пытаясь повторять слова:
Рас-свет. Рассвет.
У мамы были тёплые сильные руки, все в мозолях от вёсел и скалолазания. Олли до сих пор помнила свои толстенькие пальчики, которые мама крепко сжимала тонкой загорелой рукой.
Рассветэто когда встаёт солнце, Оливия.
Мама была единственной, кто называл её полным именем.
Если у тебя появится братик, назовём его Себастьяном. Красивые имена, зачем их сокращать?
Мисс Каррузерс попыталась называть Олли Оливией в конце пятого класса, как и некоторые другие учителя, но она просто не отзывалась на это имя. Все лучшие героини книг были упрямы и твердыкак скала, как камень, ну или с чем там ещё их сравнивали авторы. Она решила, что называть её Оливией можно только маме, и точка.
Закатная комната, прочитала мама, поворачивая табличку так, чтобы Олли могла посмотреть.
Родители сами их разрисовали. Папины аккуратные таблички были украшены солнцами, лунами и крохотными цветочками.
Папа вообще умел, казалось, всё на свете: рисовать, вязать шапочки, печь пироги. Мама больше любила возиться в саду, бегать, летать и ввязываться в приключения. Её таблички были забрызганы яркими кляксами, за которыми с трудом читались буквы.
Закатэто когда солнышко садится! восторженно отозвалась Олли.
А тут у нас что? спросила мама, когда они дошли до конца коридора.
В двери была старинная замочная скважина с ручкой в форме дракона. «Твоя мама нашла эту ручку на гаражной распродаже, рассказал однажды отец, и решила её купить. Так и говорила: это для дочки».
Комната Олли! торжествующе воскликнула Олли, а мама рассмеялась, подхватила её на руки, перевернула вверх ногами и побежала с ней обратно на кухню.
Путь домой лежал мимо участка Брустеров. Днём скелет, торчавший из чердачного окна, вызывал у Олли лишь смех, но сейчас, в сумерках, он выглядел зловеще. Его светящиеся зелёные глаза будто следили за ней, а ведьма на крыльце ухмылялась и хохотала. Стараясь не оглядываться, Олли погнала велосипед дальше.
«Просто сумасшедшая. Я встретила сумасшедшую. Вот и всё. Это не значит, что теперь нужно всего бояться. Чушь какая»
«Ага, и украла у этой сумасшедшей книгу, возразил голос разума. За кражу сажают в тюрьму. Детскую колонию. Школу закончишь в полосатой пижаме».
Беспокоиться об этом было намного легче, чем думать, что в полночь незнакомка постучится к ней в дверь, глядя на неё всё такими же безумными глазами и требуя вернуть книгу.
Олли поставила велосипед в сарай для инструментов, распахнула входную дверь и нырнула в дом, прячась от теней, сгущавшихся на лужайке у крыльца. Погода менялась. Ветер, прежде мирно шуршавший листьями у реки, теперь усилился, разъярился и трепал растения на склонах гор. Закатные отблески заплясали по стенам Яйца, а по дороге застучали дождевые капли. Тёплая осень закончилась.
Но в доме было светло и уютно. Олли повесила куртку на крючок. Похищенный томик оттягивал карман. Она протянула руку, чтобы достать книгу, но передумала. Если никому её не показывать, Олли сможет соврать, что ничего не брала. Поверят ли ей? А той женщине?
Отец был на кухнеоттуда доносились звон кастрюль и приглушенное пение Саймона и Гарфанкела из динамиков. Потом раздался папин голос:
Олли, это ты?
Не-а, крикнула она. Её руки до сих пор немного дрожали. Почтальон приходил. Мне прислали подарки на день рождения: щенка, котёнка и пони.
Отлично, ответил отец из кухни. Пони пускай стрижёт газон, а котёнка я скормлю Миссис Ух.