Неправда, я не стесняюсь!крикнул Ивасик.
Как хотите, а я с ним рядом по улице не пойду,заявил Вова.
Его не убьют?продолжал терзаться Ивасик.
Скандал, во всяком случае, будет, молвил Глеб.Но попыткане пытка.
ЧТО БЫВАЕТ НА УЛИЦЕ
Впереди шли Ивасик и Лиля. Между ними Завря. Ивасик судорожно-крепко держал Заврю за ручку. Завря потихоньку подергивал руку, пытаясь ослабить хватку Ивасика. Но Ивасик еще судорожнее сжимал его пальцы в своей руке. Лиля же почти и не сжимала Заврину рукуона «держала» его при себе разговором. Но то ли Ивасик уж очень крепко сжимал его ручку и при этом, может, даже выворачивал ее, то ли впечатлений было уж очень много у Заври, только он, казалось, даже и не слышит Лилю, хотя та говорила очень четко и раздельно и даже задавала вопросы, на которые Завря не отвечал. Он вертел головой, набычивался, распахивая теменной глаз, потом, наоборот, задирал голову, прижмуривая теменной и посверкивая двумя лицевыми.
Вова шел сзади, делая вид, что он не имеет к этой странной троице никакого отношения. Глеб занял пост сбоку, наблюдая и записывая, как воспринимают Заврю встречные. А надо сказать, ничего особенного и не было. Никакого скандала. И даже никаких особых зевак, а тем более толпы и сенсации.
Кто-то из встречных тихонько засмеялся, а, пройдя, оглянулся.
Детский голос сказал громко:
Мама, мама, а что это?
И мама спокойно, словно каждый день видела такие существа, как Завря, объяснила ребенку:
Это такой зверушка, из Южной Америки, видишь, он совсем ручной и слушается своих хозяев. И пальцы в рот, как ты, не берет, чтобы не наглотаться микробов.
«Из Южной Америки,покачал головой немало озадаченный Глеб.А не хочешь, из прошлого миллионолетия? Из другой эпохи?»
А следующий ребенок даже и спрашивать у своего дедушки не стал.
Смотри, дедуля,сказал ребенок, какой Горыныч! Вот, дедушка, слушайся меня, а то станешь тоже таким!
Вот и все впечатления от Заври на улице. Правда, на улице тихой, спокойной, да еще в то время, когда все на работе, а проходят по улице только бабушки и дедушки с детьми да еще домохозяйки за продуктами, а это такой народ, который ничем не удивишь.
Что же это, в самом деле, думал растерянно Глеб, которому и записывать-то было нечего! Папа и мама совсем не удивились Завре, потому что считали, будто у их детей, а также в юннатском кружке может быть что угодно. Густав Иванович Густодым тоже не удивилсяон столько знал, что уже ничему не удивлялся. А теперь оказывалось, что и встречные ничуть не удивляются Завреони, кажется, тоже считали, что и на улице все может бытьдаже трехгорбый ящер в курточке и штанах! Неужели и какой-нибудь путешественник, идущий по джунглям или по Сахаре-Рассахаре, не удивился бы, встретив Заврю в штанишках?
Зато ЗавряЗавря был ошарашен, потрясен. Особенно ревом упавшего мальчишки. Бабушка уже подняла малыша, ужё отряхивала его локоть и коленки, а ее внук все еще захватывал и захватывал раззявленным ртом воздух, все закидывал и закидывал голову, все закатывал и закатывал глаза. На минуту вообще показалось, что или он уже раздумал плакать, или потерял сознание. И вдруг мальчонка взорвался визгом. Визг перешел в низкий, но тоже мощный рев, потом в гудение, всхлипывания и писк. Завря по очереди зажмуривал один глаз за другим, а складки возле ушей шли у него веером. Эти складки как бы опадали в изнеможении, когда мальчишка, оборвав рев, снова набирал воздух для очередного визга. При этом Завря начинал так же закидывать голову и хватать ртом воздух, изредка косясь на очаровавшего его мальчишку, точно ли он повторяет заправку воздухом ревуна. Мальчик вдруг перестал захватывать ртом воздух, выпрямился и сказал обыкновенным удивленным голосом:
Бабушка, оно меня дразнит!
Но это было неправдой. Завря искренне восхищался и, как только мог, подражал. Правда, визжать и реветь он не мог, потому что у него, как объяснял Глеб, не было голосовых
связок! Мальчишка, наверное, показался восхищенному Завре магом и волшебником. Возможно, по сравнению с этим мальчишкой-ревуном даже любимые Гвилизовы показались ему существами бесталанными и невзрачнымй. Во всяком случае, поспешно уводимый от обиженного мальчишки Ивасиком и Лилей, Завря время от времени останавливался, закидывал голову, закатывал все три глаза, разевал свой длинный рот и начинал порциями втягивать воздух? Он даже порывался вернуться, когда мальчишка решил, видно, возобновить рев. Но блеска исполнения у мальчугана уже не былотак, несколько жалких рулад и выдувание из бубнящего рта слезливых пузырей: бу-бу-бу.
Другое чудо уже привлекло внимание Заврисветофор. Честное слово, Завря попробовал тут же устроить светофор из своих трех глаз, но только теменной глаз зажегся подобием красного света, два лицевых глаза по-прежнему были неопределенного желто-зеленого блеклого цвета. Только после того, как Завря попробовал сам изобразить светофор, он обратился к Ивасику с щелкающим вопросом: «Что это такое? »
Это указатель, куда можно двигаться, ответила вместо Ивасика Лиля. Сама она все еще не умела говорить по-заври- ному, но уже неплохо понимала его.Видишь, на этом светофоре зеленый сигнал, а на этом красныйзначит, сюда идти можно, а сюданельзя.
Зажегся желтый кружокЗавря снова защелкал.
Сейчас переменится,объяснила Лиля,в эту сторону будет теперь можно идти, а в эту нельзя.
Теперь уже не Ивасик и Лиля вели Заврю, а Завря тащил их за собой, все время щелкая и шипя:
А это что? А это что?
Дорожные знаки в просвете улиц и на обочинах совершенно очаровали его.
Дома вечером он вывесил возле своего угла круглый щит с «кирпичом»мол, сюда нельзя, здесь проезд закрыт. А когда Ивасик, поглядев на этот щит, послушно повернул вспять, Завря выставил круглый зеленый знакмол, можно,
можно, для тебя всегда зеленый свет! У входа на кухню Завря повесил квадрат с вилкой, ложкой и тюбиком, чтобы никто уж не сомневался, чем занимаются на кухне. Перед кладовкойзнак тупика. Но больше всего его поразил знак свободного переходашагающий зеленый человечек. Он так был занят увиденными на улице дорожными знаками, что начал их рисовать прямо на кухонном столе, на клеенке, выдавливая для этого, как краски художник, еду из своих тюбиковсуп, пюре и кисель. За что и схлопотал от бабушки Нины затрещину.
НОВЫЙ ДУДАЧ
А скандал все-таки произошел, и тогда, когда сестра и братья совсем перестали опасаться.
В субботу гуляли они, как обычно. И вдругчто это такое?ту-упу-пу, ту-упу-пу!недалеко, в парке играл духовой оркестр, словно кто-то болыной-больной гудел и вздыхал, а маленький, но не такой уж и маленький, нежно причитал. И теплый весенний день, и облака цветущих деревьев, и нежные молодые листочкивсе это словно сливалось в один круг и медленно-медленно обращалось и кружилось. И Завря вдруг вырвал свои ручки из рук Ивасика и Лили, вскочил на ограду парка, прыгнул вниз и бросился к музыкантам. И вот тут-то, может, потому, что Завря соскочил в парк откуда-то сверху, как рысь соскакивает с ветки дерева, а может, потому, что бежал он один, без Ивасика и Лилибежал на цыпочках, наклонившись вперед и вытянув широкий, короткий хвост,в парке поднялся визг и переполох. Визжала чья-то нервная мамаша, задудели не в лад трубачи из духового оркестра. Кричала какая-то девочка:
Обезьяна! Мама, поймай!
Милиция! Милиция!кричал кассир с каруселей.
Слабонервный трубач бросил свой инструмент и кинулся
наутек. Завре только того и нужно было. Короткой своей лапкой схватил он трубу, сунул в рот да как дунетзагудел, как слон в джунглях.
Подоспевшие Гвилизовы попытались отнять у него трубуне тут-то было, он свистел, щелкал, шипел. От волнения даже Ивасик не мог монять, что говорит Завря. А Завря уже снова схватил в большущий свой рот мундштук трубы и снова загудел на весь парк, а может быть, и на весь район города. Вокруг ужасались, любопытствовали, восхищались, поражались, бежали к эстраде и от нее.
Что, что там происходит?кричали те, что бежали на переполох.
Фантомасы!
Вокруг эстрады мальчишки кричали: