Когда он упомянул домовых, Эли воодушевилась, но, когда начал рассказывать о подкамниках (которые живут под камнями, и камень оттого тяжёлый, что подкамник большой!), надфонарниках (которые гасят свет фонаря, когда ты проходишь под ним в одиночестве), шалопайниках (которые развязывают шнуровку на ботинках, шутки ради перепрятывают вещи и скрипят всем, чем можно скрипеть, когда ты ложишься спать), Эли серьёзно усомнилась в адекватности наставника. Неудивительно, что, кроме их троицы, никто в кружок в этом году так и не записался! Она даже задумалась, припоминая, точно ли в списке рекомендаций, выданном Сагой Эйк, были «Старообрядцы», а не что-то другое. Но о существовании домовых Эли знала, и было бы грубо не угостить существо, если оно здесь живёт.
Завершающим штрихом она взбила подушку на кровати. Сегодня на праздник должны прилететь мама и тётяЭли не хотела упасть перед ними лицом в грязь! Комната должна быть по-ведьмински уютной.
Пожалуй, на котелке нужно было оставить копоть. А то ещё решат, что я не практиковалась, пожаловалась она Мраку.
Сойдёт. А то опоздаешь!
Эли быстро накинула на шею шарф и выбежала. По улочке туда-сюда носились дети, но снеговики стояли в одиночестве, и даже гора готовых снежков сегодня лежала без дела. Все готовились к приезду родителей, забыв об играх.
Свечи, расставленные на подоконниках, уже зажгли. Больше всего их было на окнах столовойсвет, лившийся оттуда, ярко освещал дорогу, привлекая учеников. Как мотыльки, один за другим, дети слетались погреться и выпить разноцветного шоколада.
В столовой стояла ель, украшенная гирляндой из россыпи звёзд и игрушками в виде солнца и луны в разных фазах. Эли вдохнула глубокие и горьковатые запахи еловых иголок и пряные ароматы корицы и гвоздики. С наступлением холодов эти специи варили с соком и не жалея добавляли в печенье и пироги.
На привычном месте у окна сидели Дар и Тиль. Оба молчали, один изучал потолок, второйкнигу.
Привет, сказала Эли почти вопросительно. Как настроение?
Да так, ничего
Нормально!
Что с вами? Между вами будто чёрная кошка пробежала, заметила Эли.
Что за дискриминация?! Чуть чтокошки виноваты! Почему не собаки? возмутился Мрак. Уверен, это не кошачьих лап дело!
Дар хихикнул, Тиль улыбнулся.
Мне как-то неловко было начать разговор первым, признался Дар Тилю. Я вообще-то хотел извиниться перед тобой за то, что вспылил и сбежал, не выслушав до конца.
А мне было неловко оттого, что я разочаровал вас, тихо ответил Тиль, смотря в сторону.
Дети не виноваты в поступках родителей, а тем болеепрапрародителей, очень серьёзно сказал Дар.
Тиль улыбнулся уголком рта.
Скучаете?! подскочила к ним Линька с подносом в руках.
Рыжие волосы девушки были убраны в сложную причёску, из которой торчали паучки на шпильках.
Печеньки? Вам глинтвейн на клюквенном или вишнёвом соке? спросила Линька и, не дожидаясь ответа, поставила кружки и тарелку с имбирным печеньем на стол, присев рядом. Смотрите, сейчас полено зажгут. И будем пировать, пока оно полностью не прогорит, раньше утра никто не уйдёт спать!
В столовую зашёл Август, неся увесистое бревно ясеня. Он уложил его в камин под огромный котёл. Варево в котле в тот же момент чавкнуло, а затем забурлило так нежно, словно замурлыкало от удовольствия, и выбросило к потолку золотистый густой дым. Дым быстро распространился по залу, и из него посыпались маленькие блестящие звёздочки, которые оседали на столах и тарелках, но быстро исчезали.
Между столами ездили тележки заполненные мясными и овощными блюдами, пирогами, соусами и кувшинами с соками. Стоило только назвать название блюда, как с нижней полочки выпрыгивала тарелка или чашка и на неё плюхался заказ.
А когда родители придут? Шабаш ведь вот-вот должен начаться? спросила Эли, потянувшись за глитвейном.
На шабаш и придут, ответил Тиль и откинулся на спинку стула, позволяя тарелке с овощами и мясом расположиться согласно этикету. Некоторое время он наблюдал, как вилка и нож выясняли кто из них должен лежать справа, а кто слева.
Всё так, а пока отдыхайте, посоветовала Линька. Сейчас будут представления. С каждого стола должны что-то эдакое показать. Кто выступит от нашего?
Все дружно промолчали, посматривая друг на друга. Тогда Линька пожала плечами и встала на стул. Она прочитала заклинание, достала из кармана горсть сухих лепестков и подбросила в воздухте превратились в алые цветы молочая и разлетелись, украсив подоконники и столы.
Зал зааплодировал и одобрительно засвистел. Со следующего стола выступил парень: из его рук вырвалась лента огня, облетела зал и уже возвращалась обратно, но столкнулась со встречным потоком водыэто третий стол показывал свои умения. Раздалось шипение, огонь обратился в пар. Из пара образовалась маленькая тучка из которой пошёл дождик. Но тут же кто-то вышел вперёд, взмахнул руками, и лужа покрылась прозрачной корочкой, по ней поплыли маленькие утята изо льда. Потом были красочные взрывы с сияющими брызгами, не обошлось и без глупых приколовкакие-то шутники наслали на зал вонь тухлых носков.
Это они намекнули, что пора идти к площади, сказала Линька, натягивая шапку и запихивая в рот остаток печенья.
Все засобирались, подгоняемые зловонием, и побежали на улицу.
Оказывается, в столовой были далеко не всемногие ученики гуляли по площади, попивая горячие напитки из глиняных кружек, бегая друг от друга по кругу и с разбегу катаясь на скользких дорожках. В стороне стояли учителя, с весёлым прищуром наблюдая за весельем. В центре площади уже разложили поленья, которые Эли и Дар принесли на днях.
Когда на площадь стянулись все, а тусклое зимнее солнце исчезло за крышами, вперёд вышла полная женщина с такой осанкой, будто случайно проглотила свою метлу. Подбородок смотрит вверх, губы поджаты. «Директор», шепнул Эли Тиль.
Женщина прочитала заклинание, и поленья, одно за другим, вспыхнули. Костер был такой огромный, что Эли невольно отшатнулась. Директор, к её удивлению, продолжала стоять на том же месте, нисколько не изменив строгого выражения лица. А потом шагнула прямо в огонь! Эли ахнула. Тиль положил ей руку на плечо: «Всё в порядке. Это ритуал».
Директор, словно занавеску, отдёрнула огонь и, придерживая образовавшийся зазор, вышла. Из огненного тоннеля стали появляться люди. И тут же в толпе то слева, то справа начало раздаваться: «Мама!», «Папа!».
Эли запрыгала от нетерпения. Она щурилась, вглядывалась в лица, надеясь узнать маму, но от яркого света щипало глаза.
Вот и мой отец, блеклым голосом сообщил Тиль.
На площадь вышел высокий широкоплечий мужчина с золотой тростью. На её набалдашнике сидела крупная птица с изогнутым острым клювом и хищным взглядом. Болотный луньпоняла Эли, всмотревшись. Шёлковая накидка на отце Тиля замерцала в свете огня, поблёскивая расшитыми звёздами. Эли не могла оторвать взгляд от мужчины, поражённая его статью, но тот обернулся к ним и некрасиво скривился в лице. Тиль за её спиной вздохнул.
Вскоре показалась и Шарлотта. К ней в объятия с визгом кинулся Вильям. Эли даже не представляла, что он может так сильно скучать по маме. А вот её мама так и не появилась. Шарлотта заметила Эли и грустно улыбнулась:
Прости, дорогая. Сегодня я за всех. Твоя мама вся в работе, у них какой-то переполох.
У Эли защипали глаза, но уже не от костра, а от горечи и обиды. В горле встал ком от мысли, что все встретят праздник с мамами или папами, а онанет. Но тётя спросила:
А где же Дар? Я сегодня и за его бабушку!
Эли покраснела от стыда за то, что испытывала к себе жалость, напрочь забыв про друга. Она привстала на носочки и поискала Дара в толпе, но его и след простыл.
Ведьмы тем временем начали выстраиваться в круг и, словно в трансе, ритмично закружили вокруг костра. Тени их удлинились и заплясали, выводя причудливые узоры на площади.
Эли накрыло ощущение эйфории, она взяла за руку Шарлотту и Вильяма, и они тоже присоединились к танцу. Мысли унеслись прочь, оставив место только общему пьянящему веселью. Энергия била ключом. Между прыжками и хороводом Эли показалось, что на улочке в конце площади стоят Тиль и его отец. Этот образ зацепил её, не давая снова забыться в водовороте бурлящей ведьминской энергии. Эли отпустила руки и, пригнувшись, пролезла между рядами танцующих. Мрак, как и многие другие фамильяры, сидел в стороне и ждал. Эли даже не заметила, что на время потеряла его.