Сообщая Кириллу о принятом решении отдохнуть в Испании, Кира очень надеялась на то, что он изъявит желание поехать ей вдогонку, чего, как и следовало ожидать, не случилось. Зато случилось с Давидом. Кира, сославшись на то, что все организует Олег, не стала сообщать Давиду точное место, куда едет, и намекнула, что будет отдыхать в закрытом санатории. Ей совершенно не нравилась перспектива провести три недели с Давидом, напора которого она уже начинала побаиваться.
Малага встретила дождем, ветром, штормом. Сидеть в гостиничном номере было грустно, пить в одиночку еще грустнее. И Кира, как всегда в таких случаях, пошла на контакт. Знакомилась она просто, ненавязчиво, свободно. Впрочем Кира, собственно, ничего особенного и не делала. На этот раз она взяла в лобби-баре бокал красного вина и заняла выигрышную позу у стойки, не забыв при этом принять скучающий вид. Через несколько минут она уже приятно болтала с загорелым светловолосым шведом с бледными глазами, наивным выражением лица, хорошо развитой мускулатурой и заинтересованным взглядом. Он подсел к Кире вторым. Первого претендента на знакомство пришлось вежливо отшить, поскольку он не соответствовал ни эстетическим, ни возрастным цензам. После двух бокалов вина в бездне Кириного восприятия проснулась и начала расти находившаяся в анабиозном состоянии обида на Кирилла. Возобладало желание забыть последнего с помощью бледноглазого викинга. Не получилось. Кира не смогла. Не смогла и на следующий день. И после. Ее душила досада. Вот она какая, эта любовь! Киру терзали сомнения. Возможно, неправильно сделан выбор лекарства и нужно искать другого, более приятного сердцу и уму. Она перебрала в голове всех возможных кандидатов, начиная от врача, занимавшегося ею очень тщательно и рассчитывающего на соответствующую благодарность, до импозантного и стреляющего крупной дробью черных бездонных глаз отельного красавчикаменеджера по ресторанной части. Полный облом! Все мысли и желания были устремлены к оставшемуся в Москве Кириллу, с которым они сейчас вяло обменивались SMS-ками и иногда коротко говорили по телефону. Она скучала. Он, похоже, не очень. Она напряглась, чтобы увидеть И увидела. С ним была девушка. Черноволосая, с острым взглядом и мальчишеским голосом. Они проводили вместе время, играли в бадминтон, ходили на концерты, занимались сексомзнакомый сценарий. Обида перешла в тупую ревность, ревность обнаружила пустоту. Пустота освободила сознание.
На следующий день Кира тонула. Во время своего утреннего двухкилометрового заплыва у нее сначала отнялась правая нога, потом рука. Тело не слушалось призыва повернуть к берегу. Кира понимала, что скоро пойдет ко дну, но эта мысль скользила как бы параллельно неосознанному приказу плыть вперед. И она плыла. Но недолго. Последнее, что осталось в памяти, это шум мотора катера, чьи-то голоса и крики.
Кто то монотонно говорил по-испански. Кира попыталась открыть глаза. Тщетно. Телом она ощущала дерматиновое сидение, холод металла и воду под ногами. Было впечатление, что она лежит в катере. Кира успокоилась и расслабилась. Со временем ощущения стали меняться. Ей стало холодно и ее тошнило. Казалось, она вся погружена в воду. Медленно пришло понимание. Запахи, шумы, боль в левой руке. Капельница. Холодные простыни. Она в клинике. Сознание ощутило тело. Тело зашевелилось. Кира открыла глаза.
Вокруг засуетились люди в голубых халатах. Послали за главным врачом. Кира закрыла глаза. С возвращением.
Ты убила его. Смотри, он не дышит. Сандро держал на руках безжизненное тело щенка. Что ты наделала? Ты не управляешь своей Силой!
Заткнись и уйди. Я знаю, что делаю.
Ничего ты не знаешь. Он пытался открыть собаке глаза. Нельзя экспериментировать на живых.
Ты можешь помолчать? Мне трудно сосредоточится. Она вся превратилась в энергетический шнур. Ее било и трясло, но она уже умела направлять поток. Она слилась с этой несчастной собакой и влила в нее жизнь.
Щенок шевельнул передней лапой и дернул ухом.
Жить будет.
Ты самодовольная дура. Он мог погибнуть.
Но ведь не погиб.
Ты не должна расточать свою Силу направо и налево.
Я не знаю, что я должна. У меня нет учителя.
У тебя никогда не будет учителя, если ты не научишься усмирять свою гордыню.
Ну и не надо. Я сама обрету Путь, и без учителя.
Зачем ты так сказала? Ты же так не думаешь. В тебе говорят обида и отчаяние. Смирись. Дедушка Георгий говорит, что ничего не может быть опаснее ожесточенного сердца.
Ты просто завидуешь мне, моей Силе, у тебя ее нет и никогда не будет. Ее несло совершенно не в том направлении.
Ты дура. Бросить бы тебя. Но без меня ты совсем пропадешь. Сила твоя для тебя одна беда. «Блажен тот, кто имеет душу; блажен также и тот, кто не имеет ее, но горе и печаль тому, кто имеет в себе понятие о ней».
Дед Георгий?
Нет, Святой Кришна.
Ты прости меня. Страх и тревога управляют мной.
Я знаю.
Кира никогда не защищалась. Точнее, ей еще ни разу не приходилось защищаться, поскольку на нее не нападали. Нападала только она сама, да и нападением это можно было назвать с большой натяжкой, просто она немного перестраивала окружающий мир так, как ей хотелось, иногда даже без какой-либо хоть как-то выраженной и обрисованной целипросто из любопытства. Но и эти эксперименты ей пришлось прекратить после того, как столкнулась она с темной, холодной, выворачивающей наизнанку сознание, подавляющей и опрокидывающей разум реальностью. Глубокое, бесконечное одиночество, страх, безысходность, напряжение навалились и расплющили каждую частичку ее странного существа. Непонятные и непостижимые сущности роились вокруг, беззвучно переговариваясь, извиваясь, то пропадая, то появляясь, заполняя пространство вокруг и внутри Киры. Они распространяли плотные, жесткие вибрации, являющиеся их голосом, смехом, плачем, естеством. Они пронизывали Киру насквозь, больно жаля и растворяясь в ней, порой взрываясь миллиардом себе подобных. Кира подставляла свое сердце и разум, чтобы почувствовать их боль и отчаяние. Но по-настоящему леденило душу всецело захватывающее чувство бесконечности и безвариантной вечности. Вечность показывала свой кривой всезаполняющий оскал. Неимоверным усилием воли Кире удалось оторвать внимание от этого чудовищного наполнителя и сосредоточиться на себе. Возвращение было долгим и мучительным. С тех пор она никогда больше не пользовалась своими способностями, даже когда возникала необходимость.
Однако теперь, после случившегося в море, ее охватил почти такой же пронизывающий до костей страх. Она ощутила слабо, но определенно необходимость воспользоваться своей силой. Она осознала нападение.
Раньше она не встречала подобных себе, тех, кто могли и умели Сейчас ей стало очевидно, что рядом был кто-то, кто мог и умел, или, по крайней мере, пытался. Разум высветил двоих.
Давид Давно занимается духовными практиками. Кира сама подтолкнула его на этот путь много лет назад. Он с открытым ртом слушал Кирины рассказы и объяснения. С завидной настойчивостью и самоотверженностью делал упражнения; в течение трех лет ежедневно двигал силой сознания спичку, пока та не поддалась; пытался влиять на животных, порой успешно. С людьми, насколько помнилось Кире, у него раньше не получалось. Может, случилось? Но зачем? Неужели так сильны чувства и желание быть с ней. Мысль растеклась в голове лужей тягучей и теплой лести.
Кирилл Можно ждать чего угодно. Вещь в себе. Совсем пока не исследованная. Она чувствовала головокружительную бездну и абсолютную, плотную пустоту, которая притягивала, засасывала, ворожила. Она и так вся его. Без остатка, без раздумья, без сожаления. Чего ж еще? Вопрос!
Мне нравится эта девочка. Я хочу, чтобы она была моей подругой.
Оставь ее, разве у тебя мало подруг?
У меня нет подруг.
И не будет никогда. Чтобы иметь подруг, нужно самой быть подругой. А ты
Что я?
Ты сама знаешь. Не лги себе И мне тоже. Эти бедные девочки, которые ходят за тобой по пятам, внимают тебе с открытыми ртами никогда не будут тебе подругами. Хотя бы потому, что ты никогда не будешь относиться к ним, как к подругам. Ты подавляешь их, а они тебя боятся. Зачем тебе еще одна?