Мужчины улыбнулись.
Вы имеете в виду, когда здесь была тюрьма? спросил Морис, главный. Кто-то вам рассказал эту старую историю. Он кивнул в сторону угла. Да, это так. Здесь, в комнате для казней, когда-то стояла виселица.
Во рту Мартина сделалось так сухо, что он не смог пошевелить языком. Он покачнулся, что не укрылось от Мориса.
Давайте спустимся в вашу комнату, доктор Гловер. Мы найдем вам что-нибудь выпить.
Сидя за своим столом в компании двух музейных работников, он начал приходить в себя.
О виселице я не знал, но почувствовал себя очень странно в этой комнате, сказал он.
Оба работника кивнули.
Да, уж нам-то с Фредом известно, что в таких местах сохраняется что-то, какой-то особенный дух. А если вдобавок вы себя не очень хорошо чувствовали, то Морис пожал плечами.
Мартин пока что только намекнул на свой кошмар, но ему нужно было разобраться в том, что с ним произошло.
Мне сказали начал он и, подумав, поправил себя:Говорят, здесь часто самоубийства совершают Люди прыгают со стен замка.
Никогда о таком не слышал, возразил Морис. Фред подтвердил.
Но есть список, не сдавался Мартин.
Мужчины непонимающе покачали головами, и тогда Мартин, не выдержав, выкрикнул:
Джек сказал, что в замке велись записи! Снова этот Джек. Но ведь никакого Джека не было. Он отвернулся. Простите.
Фред, более немногословный из двух, поерзав на стуле, встал и подошел к шкафу для хранения документов в углу крохотной комнаты, которая когда-то служила камерой. Порывшись на полках, он достал нечто похожее на старую бухгалтерскую книгу и положил ее на стол перед Мартином.
Не знаю насчет самоубийств, сказал он, но вот это, по-моему, что-то вроде журнала.
Мартин раскрыл книгу. Это действительно оказалась бухгалтерская книга с начертанными красными чернилами колонками на страницах. В первой колонке стояла дата, напротив нееимя, под ним еще одно имя, и потом денежная сумма. Везде суммы были одинаковыеодна гинея.
Мартин оторвался от книги.
Это не могут быть самоубийства.
Нет, доктор. Это не самоубийства, но все эти люди умерли здесь, в замке. Они были казнены. В основном это были убийцы.
Он снова посмотрел на колонки. Имена повешенных, возраст, и напротив каждогород занятий. На строчке под каждым именем значилось: «Одна гинея. Выплачено Дж. Кетчу».
Это ему платили за хорошо выполненную работу, доктор Гловер. Оба сторожа улыбались. Джек Кетчтак в этом городе называли палача, который вешал преступников, чтобы никто не узнал, кто это на самом деле.
Говорят, что Джек всех своих клиентов заставлял мучиться, сказал Морис. Любил поиграть с ними перед тем, как вздернуть. И он никогда не вешал правильно, из-за чего они страдали гораздо дольше и умирали от удушья.
Мартин кивнул. Его глаза снова опустились на страницу, на колонку с именами и на одно имя в самом низу: «Мартин Джоунс, двенадцать лет, вор»; ниже значилось его ремесло«перчаточник».
Кристофер ФаулерРОСКОШЬ ЗЛОДЕЯНИЯ
Многие романы и сборники рассказов Кристофера Фаулера были отмечены различными литературными премиями. Вышедшая в 2003 году книга «Темный аншлаг» получила Британскую премию фэнтези Августа Дерлета Британского общества фэнтези в номинации «Лучший роман» и была номинирована на премию «Кинжал» Ассоциации писателей-криминалистов. В 2004 году его «Комната воды» попала в список номинантов на премию «Выбор народа» Ассоциации писателей-криминалистов. В том же году он завоевал премию Британского общества фэнтези за рассказ «Американская официантка», а в 2005 годуза новеллу «Дыши».
В свободное от сочинения хоррора и черных комедий время он продолжает цикл о Брайанте и Мэе, детективах, расследующих аномальные явления. Кристофер Фаулер живет в лондонском районе Кингс-Кросс в доме с прекрасными видом на собор Святого Павла. Последний его роман называется «Белый коридор», и в скором времени планируется выпуск его двадцать первого сборника рассказов «Старая чертовка Луна».
Как признается Фаулер, «Роскошь злаэто дьявольская смесь событий самой обычной жизни, например, когда тебе приходится быть шафером на свадьбе старого друга или отправиться на фестиваль ужасов в английский приморский городок. Не думаю, что меня снова пригласят туда, когда это прочитают».
Когда мне было одиннадцать, родители велели мне держаться подальше от моего нового одноклассника с веснушками и ярким галстуком, так что, само собой, мы стали лучшими друзьями и неизменными партнерами в проказах и доведении учителей до слез отчаяния.
Следующие восемь лет наша дружба оставалась загадкой для всех. Саймон приводил учителей в ужас тем, что катался по футбольному полю на своем байкерском мотоцикле. Однажды мы разобрали на части машину замдиректора и аккуратненько разложили ее в школьном дворе, как детали сборной пластиковой модели. Мы издавали пасквильный школьный журнал, набитый шутками, подслушанными в телепередачах, и создавали радиопостановки, в которых высмеивали всех, кого знали. Когда к тебе задираются, самый лучший выходподружиться с тем, кого все боятся. Саймон отвратил меня от учебы, а я выставлял его заблудшей овцой всякий раз, когда он приклеивал школьного кота к столу или устраивал телефонные розыгрыши. Я волновался о том, что у нас будут неприятности, а он придумывал, как сжечь школу и не попасться.
Мальчики не устают от баловства. Пока наш класс изучал принципы экономики и теорию гравитации, войну Алой и Белой розы и шекспировский символизм, мы потрошили мячики для гольфа и связывали учеников резинками, вырезали на партах космические корабли и подделывали записки родителей о том, что заболели и не придем в школу.
В период полового созревания Саймон купил кожаный пиджак. Я остановил свой выбор на оранжевой нейлоновой рубашке поло на липучках. Он был похож на Джеймса Дина, яна Саймона Ди. Чтобы знакомиться с девушками, мы записались в школьную оперу. Саймон познакомился с голубоглазой блондинкой за кулисами, пока я исполнял на сцене роль танцующего крестьянина в жуткой бездарной постановке «Проданной невесты». Мы устраивали свидания вчетвером. Мне досталась подруга блондинки, у которой ноги напоминали ножки кресла из гнутого дерева, а лицо было цвета древесностружечных обоев, но ее отцу принадлежал кондитерский магазин, так что шоколад нам доставался бесплатно. Я вместо Саймона звонил его подружкам, потому что у меня язык был лучше подвешен, и торчал у него дома так долго, что его родители начали думать, что я сирота. Наша дружба сохранилась, потому что, как пассивный курильщик вдыхает табачный дым, так мне от него передавались уверенность в себе, заносчивость и харизма. Благодаря ему я перестал считать, что никто в мире меня не понимает. И он обосновался в моей памяти и в моем сердце, как тень Питера Пена, готовая вернуться, как только возникнет необходимость, на долгие годы после его бессмысленной трагической гибели.
Наша последняя встреча перед его смертью получилась особенной. К тому времени наши дороги разошлись, он стал жить обычной жизнью, обзавелся семьей и домом в деревне, а я превратился в человека не от мира сего и жил один в городе. Связавшись после долгого перерыва с Саймоном, я пригласил его съездить со мной в графство Сомерсет на фестиваль ужасов в городок Силбертон, где узкие улочки утопали в тумане, стелющемся над дельтой реки, и рыбачьи лодки лежали на боку в грязи, как выброшенные игрушки. Это место было пропитано запахом рыбы, смолы и гниющих раковин, а местные жители здесь были до того неразговорчивы, что казалось, их с детства приучали молчать.
В гостинице, кирпичном здании недавней постройки, похожем на общественный туалет, не оказалось записей о том, что мы забронировали номера, и, естественно, из-за фестиваля все места были заняты. В поисках жилья мы нашли гостевой дом ниже по реке. Там нам пришлось тащить сумки по трем лестничным пролетам и узким коридорам под наблюдением хозяйки, которая боялась, что мы порвем ее яркие, как в индийском ресторане, обои. Кровати в номерах оказались влажными и пахли водорослями.
К тому времени, когда мы вернулись в гостиницу, где проходил фестиваль, вечеринка по случаю его начала уже была в разгаре. В фойе неуверенно разгуливал желтый пушистый пришелец, пытаясь удержать кружку с пивом в резиновых когтях, две юные готессы жались к стойке, то и дело оборачиваясь, как будто в любую минуту их родители могли войти сюда, увидеть их, поднять руки, указывая на своих чад, и начать вопить, как персонажи из фильма «Вторжение похитителей тел».