Помню испуг в ее глазах и белое платье, залитое чаем, от неожиданности Бетти выплеснула на себя содержимое чашки.
Хотите чаю, джентльмены? спросила она, когда мы выбрались из машины, которая ухала и плевалась паром, как металлический зверь. У колес извивался оторванный хвост с костяными шипами. Он медленно таял в воздухе, оставляя после себя росу на траве.
Восстановить нашу машину мы так и не смогли. Она упорно отказывалась работать. Эфир не хотел охлаждаться в змеевике. Когда решалась эта проблема, отказывал паровой котел, и Маккензи, ругаясь на древнеирландском, нырял в его недра. Наконец, когда котел начинал кашлять и выпускать клубы пара, обнаруживалось, что сбились настройки вычислительной машины, и нужно вновь проводить калибровку. После опять не работала система подачи эфира.
Маккензи, мой слуга и мой друг, третий член нашей команды, пытается починить машину до сих пор.
Город покинуть мы не смогли. Стоит пересечь невидимую черту, как паровые котлы перестают работать, механические дилижансы останавливаются, а дирижабли падают. Наши механизированные тела распадаются на отдельные детали.
Раз за разом я восстанавливал Эвана после каждой его неудачной попытки бежать из Города. Эванлучший механик, которого я знаю. Вместе с ним мы сконструировали машину пространства. Но порой он бывает таким упрямым!
«Сегодня обязательно получится», говорил он с сумасшедшим блеском в глазах.
«В этот раз я точно пойму, что нас не пускает».
Заброшенная мастерская, где Эван делал часы, что заводились сами по себе и выпускали летать по комнатам механических кукушек. Боль и отчаянье. Груда окровавленной плоти и механизмов, которые носят порядковые номера Эвана Броуди. Снова боль и отчаянье, и новые попытки уйти, ставшие навязчивой идеей.
В поисках виновников наших неудач, мой компаньон ополчился на весь Город, теперь его называют Безумным Часовщиком. Редко кто отважится зайти в горелые кварталы, в которых он обосновался. Говорят, что скоро должны прислать военный отряд, чтобы выкурить его оттуда.
Я смирился. Тихая жизнь семьянина в провинциальном городке, механические игрушки и паровые экипажи, передвигающиеся в пределах Города, карусели по праздникаммаленькая индустриальная революция в замкнутом пространстве.
Через три года супружеской жизни Элизабет умерла от туберкулеза, а я не смог ее спасти.
Доброй ночи, сэр! вышел мне навстречу Маккензи с перевязанной рукой, на его плече сидел Гарольд. Или уже утро? Вам нужно брать меня с собой, не ровен час, ваши ночные прогулки могут плачевно закончиться. У вас лоб поцарапан.
Гар-р-рольд! прокаркал механический ворон и растрепал клювом рыжие кудри Маккензи. Гар-р-рольд! Др-р-раконы справа!
Не беспокойся, Маккензи, сказал я, стирая со лба кровь. Что у тебя с рукой?
Снова змеевик соскочил, забери его баньши! ухмыльнулся Маккензи. Удивлен, как мы с нашей старушкой еще не доконали друг друга.
Падаем! заорал Гарольд. Пр-р-риборы! Пр-р-риборы! Др-р-раконы справа!
В голову птицы прочно въелся момент катастрофы.
Собирайся, сказал я Маккензи. Возьми с собой тот маленький домкрат, удобный для переноски.
Прямо сейчас? спросил Маккензи.
Да.
Хорошо.
Маккензи подхватил свой ящичек с инструментами. Я заметил, как он спрятал под куртку револьвер.
На всякий случай, пояснил он, заметив мой взгляд. По ночам нынче опасно ходить, забери его баньши. Поедем на дилижансе, сэр?
Нет, не стоит привлекать лишнее внимание.
Мы вышли в ночь. До кладбища было идти несколько кварталов. На брусчатой мостовой колыхались круги света от газовых фонарей. Сухие листья падали под ноги и вновь взмывали к светильникам стаями мертвых бабочек. По хорошо знакомой улице можно идти с закрытыми глазами, в любой момент зная, где ты сейчас находишься, и что скрывается за каждой дверью.
Возле наклоненного фонаря прочные дубовые двери алхимической лавки старика Ллойда. По сравнению с моим прошлым миром, здешняя алхимиядетские потуги сотворить что-то нужное. Здесь не происходит реакция кристаллизации света, здесь с помощью алхимических рун нельзя привязать человеческую сущность к механизмам.
Дальшерезные двери булочной мадам Баттерфляй. Бетти очень любила ее сдобу, но переживала из-за того, что может излишне поправиться. На углу двенадцатой и десятой-стрит, как обычно, дежурит Джеймс Тенн, втягивает голову в плечи, словно нахохлившийся воробей.
Ветрено сегодня, сэр! поприветствовал меня полисмен, отдавая честь. Куда вы ночью?
По делам, Джеймс.
Следите за пауками, вечером одного видели в табачном переулке.
Мы будем очень осторожны. Счастливого дежурства.
Когда показалась кладбищенская ограда, на луну наползло вуалью полупрозрачное облако. Часы на ратушетворение Эванапробили три раза.
Др-р-раконы! оглушительно закричал Гарольд, за что получил от Маккензи по клюву.
Сэр, обратился Маккензи ко мне, приглаживая рыжие кудри, не нравится мне всё это. Может, скажете, куда и зачем мы идем? От этого места бросает в дрожь, забери его баньши! Говорят, что именно в таких местах можно встретить лунный народец.
Я, не останавливаясь, шел дальше.
Сэр, вы верите в лунный народец? догнал меня Маккензи.
Я неопределенно пожал плечами, открывая скрипнувшие ворота.
Я не верю, но говорят Сэр, вы только не смейтесь, но говорят, что это они не выпускают нас из Города. Не хотят, чтобы мы меняли этот мир. И еще говорят, что лунный народ обитает на границе между мирами живых и мертвых. Через их земли ведет лунная дорога, по которой уходят души умерших. Вы верите в эти сказки, сэр? Нет? А вот Часовщик, то есть, простите, сэр Броуди, верит. Все эти его пауки Ваш друг объявил войну лунному народцу. Его механизмы ползают по Городу и ищут, ищут
Помолчи, бросил я.
Но, сэр, продолжил шепотом Маккензи, вы говорили, что драконы, напавшие на нас во время путешествия, это только игры нашего сознания. Что лунная дорога, которая чудится умирающим, это лишь галлюцинации. Но мне всё больше вспоминается, что наша машина двигалась по ней По лунной дороге на границе миров. И нас не пустили. Нас оставили в живых, но теперь не выпускают из Города.
Мы давно умерли, Маккензи, или ты забыл? Мы существуем благодаря науке, и ей должны верить.
Помню. Маккензи поднял левую руку и посмотрел на вытатуированный ниже запястья номер, который присваивался восстановленным.
Все наши детали именные.
На ветке раскидистого дуба возле фамильного склепа Элизабет сидел Добрый Малый Робин и покачивал ногой.
Вот и вы! поприветствовал он нас, спрыгивая на землю. Я уже устал ждать.
Сэр, еще говорят, что лунный народец видят только мертвые, не унимался Маккензи. Когда ему было не по себе, он начинал излишне болтать. А Часовщик считает, что их можно увидеть с помощью оптических приборов Если правильно настроить, забери его баньши. Как думаете, сэр, это всё сказки?
Я посмотрел на улыбающееся лицо Робина и сказал:
Наверное. Иди за мной.
Мы вошли в склеп. Возле саркофага Элизабет стоял букет засохших осенних хризантем, который я принес на прошлой неделе.
Открой крышку, приказал я Маккензи.
Сэр, вы точно уверены, что это необходимо? Не надо, сэр, пожалуйста.
Казалось, что Маккензи готов расплакаться.
Я сам установил домкрат и с помощью Маккензи отодвинул тяжелую каменную плиту. Саркофаг был пуст. Тело Элизабет исчезло.
Опускай, приказал я и вышел на свежий воздух.
Сквозь ветви дуба светила луна, среди надгробий блуждали лунные зайчики.
Убедился? спросил Робин. Что теперь будешь делать?
Маккензи! прокричал я.
Голос сорвался, я прокашлялся и уже спокойно сказал вышедшему следом за мной слуге:
Мы идем в горелые кварталы. Искать Бетти.
* * *
Сэр, вы думаете, что Бетти, простите, миссис Элизабет, восстановил Часовщик? спросил Маккензи, когда мы подходили к горелым кварталам. То есть, пытался восстановить. Наверное, он не хотел верить, что здесь это не получится. Просто чудо, сэр, что мы продолжаем с вами жить.
Замолчи, сказал я.
Он должен был давно похитить ее тело. С самых похорон, забери его баньши!