Константин ЗлобинГнев Земли
«Пристегните ремни»
Во рту растаяли остатки леденца «Взлетная». Президентский борт вышел на крейсерскую скорость, и двигатели загудели тише. Надпись «Пристегнуть ремни» погасла.
Михаил сглотнулуши больше не закладывало. Перед ним в первом ряду завертелась плешивая голова министра финансов. Послышался его шепелявый голос.
Борис Пантелеевич, скажите, а вы слышали землетрясение? Сегодня ночью?
Так точно, Алексей Германович, позевывая, ответил сидевший по соседству генерал. Скажу большея знал о нем еще два дня назад.
Как это?
Не забывайте кто я, генерал постучал себя по погону. Мне не только о землетрясенияхмышь пробежит, и про нее докладывают. А сегодня ночью это такодно баловство было. Три баллаэтим даже младенца не испугаешь.
Ну, не скажите. Я вот очень испугался. Посуда в серванте так и прыгала. Там у жены сервиз стоитсвадебный. Мы бегом к нему, а тут еще теща со своими вазами. Такие, знаете, хрустальные. Прижала их к груди и говорит: «Лучше сама погибну, а моих малышек прикрою».
Я так понимаю, Алексей Германович, что у вашей тещи знатная грудь. Нам такие кадры в министерстве обороны нужны. Сам знаете, страна у нас большаямного чего прикрыть нужно.
Финансист только покривился.
Мне, Борис Пантелеевич, не до ваших салдафонских шуточек. Я сейчас в командировку лечу, а домаразруха. И жена одна.
Вы же говорили, что она с тещей.
Это еще хуже. Мы ведь всю ночь глаз не сомкнули.
Ну, это вы зря, Подумаешь, пару раз тряхнуло. Ложились бы спокойно и спали.
Не могликровать-то занята.
Кемтещей?
Нет. На ней чашки и блюдца лежали, а еще бокалы и фарфоровая супница. Она мне от прабабки досталась. Люстру с потолка снялимало ли что. Так и просидели до утрастекляшки берегли.
Я прямо слушаю вас и представляю, как ваша бедная женушка сидит среди такого богатства и горюет. Вы, я вижу, не все сдали, сказал генерал и, хитро прищурившись, толкнул финансиста в бок. Оставили на черный день?
Министр финансов заерзал в кресле.
У меня, Борис Пантелеевич, справка есть. Мне ее сам Савва Тимофеевич подписалсервиз разрешили оставить, и люстру, и бокалы.
А вазы?
У Алексея Германовича забегали глазки.
А они тещины. У нее и спрашивайте.
Ладно-ладно. Я вас не выдам. А то, что вы спрашивали по поводу землетрясения, так это вамстоличным они в новинку, а мылюди военные к ним уже привыкли. Лично для меня, если ракетные шахты не пострадали, значит все в порядкеслужим дальше. Хотите дам совет, как не бояться землетрясений?
Конечно, хочу.
Широкоплечая фигура генерала, словно скала нависла над невысоким полноватым министром финансов.
Переезжайте в бункер, зловещим шепотом произнес он.
Бункер? глаза Алексея Германовича округлились. Вы с ума сошли! У меня семья, теща, суккуленты, в конце концов. Без света они погибнут.
Насчет этих ваших сук как их там, кулуентов, ничего сказать не могуне встречал. Может они и не выживут, зато будете ближе к земле. В случае чего лететь ниже и падать не так больно, а то забрались на свои пентюх-хаусы. Видите ли, там воздух чище. Воздух сейчас везде одинаковый, а чище там, где не гадят. Так что подумайтеподыщем для вас самые лучшие апартаменты класса люксбез крыс.
Нет, уж, спасибо.
Смотрите. Я два раза не предлагаю. Лучше жить в подвале, чем ждать, когда тебе на голову люстра свалится.
Я как-нибудь потерплю, ответил финансист и обиженно замолк.
Однако, его молчание длилось недолго, и скоро живот любопытного толстяка снова уперся в бок генерала.
Борис Пантелеевич, вы ведь все знаете. Скажите, где мы сейчас летим?
Скоро пройдем над Новым Сургутом.
Вот как? Очень интересно. Мне давно хотелось увидеть то место, в которое мы благодаря вам вбухали такую кучу денег.
Боюсь, вам это не удастся, Алексей Германович.
Почему?
Потому что я, как министр обороны, принял все меры для полнейшей секретности этого объекта, для чего, кстати говоря, использовал часть денег из вашей кучи.
Жаль, очень жаль, протянул финансист, вытягивая шею и выглядывая в иллюминатор, где сквозь обрывки облаков виднелась проплывающая внизу заснеженная земля. А я так хотел посмотреть на наш новый космодром.
Космодром? фыркнул генерал. С чего вы взяли?
Как с чего? Что еще можно строить в такой глуши и в такой секретности? Не парк же аттракционов?
До аттракционов я бы не додумался, ответил генерал и, заговорщически оглянувшись, склонился к самому уху своего собеседника. Вы можете хранить секреты?
Какие могут быть сомнения? Ямогила! Клянусь самым дорогим, что у меня есть!
Это чем же?
Курсом рубля, конечно! более чем серьезно ответил финансист.
Да уж, генерал оглядел его с недоверием. Наш деревянный в воде не тонет, и при этом почему-то в огне не горит.
Эта шутка слишком стара, чтобы я над ней смеялся, Борис Пантелеевич. Пусть от нее хохочут те, кто ничего не понимает в экономике. Будет наш рубль деревянным или нефтянымне имеет значения. Лично я считаю замечательным, что наш бюджет на тридцать процентов зависит от экспорта древесины. Кто говорит, что это плохо, просто завидует нам. К тому же, мы свою монополию не превращаем в средство шантажа. Не то что японцы, которые за тонну риса хотят получить тонну алмазов. Так, о чем вы хотели мне рассказать?
Их головы сблизились. Генерал сказал всего пару слов, от которых министр финансов подпрыгнул в кресле.
Не может быть! Морской порт в центре Сибири? Откуда здесь море? опомнившись, он прикрыл рукою рот. Извините, я не хотел. Вы сами виноваты. Вы меня так поразили, что оно само вырвалось. Я больше никому не скажу, честно
Теперь уж чего таитьсявы так орали, что весь самолет слышал. А насчет моря вы правыего там нет, зато есть океан. Вы на карту России давно смотрели? Думаете, мы атомные подлодки из Новосибирска в Ледовитый океан на катапультах забрасываем? Как бы не так. А за то, что проговорились, не переживайте. Скоро об этом все узнают. Просто благодаря вам это произойдет намного быстрее и, самое главное, дешевле. Не нужно ни радио, ни телевидения.
Да за кого вы меня принимаете, Борис Пантелеевич? надул и без того полные щеки министр финансов. Не намекаете ли вы, что я болтун?
Ну, это вы сами сказали
Их разговор прервала выпорхнувшая из президентского салона бортпроводница. Она подошла к генералу, после чего тот, приосанившись и оправив китель, скрылся за занавеской.
Михаил подосадовал на быстрое окончание нечаянно подслушанного разговорахоть какое-то развлечение в этом однообразном и бесконечном перелете. Впереди было пятнадцать часов гудения моторов и глупого щебетания переводчиц на задних креслах.
Без какого-то предупреждения в ухо Михаила ударили раскаты грома. Открыв рот и запрокинув голову, их издавал растекшийся в соседнем кресле Сергей Зобов из Министерства водной промышленности. Он заснул сразу, как только его внушительная пятая точка опустилась на жалобно скрипнувшее сиденье. И теперь кадык Зобова ходил вверх-вниз, извлекая из его обширного тела оглушающий храп. Своей мощью он создавал ощутимую конкуренцию всем четырем турбинам лайнера.
Михаил давно замечал, что в водном министерстве большинство сотрудников похожи на выбравшихся из воды земноводных. Сергей Зобов был ярчайшим представителем своих коллег-водяныхтакие же выпученные бесцветные глаза, безвольный подбородок, рыхлое тело и бледная кожа, сквозь которую просвечивали синие линии артерий. В «жидком» министерстве даже разговаривали так, будто воды в рот набралиничего не разберешь. Зато какой сейчас раздавался членораздельный храп, какая потрясающая дикция.
С первых минут полета стало ясно, что Сергей подготовился основательно. Едва втиснувшись в кресло, он надел на глаза повязку, воткнул в уши беруши и, примостив на шее подголовник, сообщил.
До прилета не кантовать! и был таков.
Теперь его похрюкивания, переливы и трагические паузы наполнили, чуть было не заскучавший, салон самолета. Они внесли некоторое разнообразие в скучный полет, но после третьей минуты стали невыносимы. Смешки и веселые выкрики в адрес храпуна постепенно сменились недовольными восклицаниями и предложениями его задушить.