И затем, рассмотрев в деталях плетение кружева боя, я с прискорбием пришёл к выводу, что пришелецМастер боя, который с холодным разумом встал над движением и вплёл волю и навыки четырех противников в своё плетение. Понять это сразу же мне помешала некоторая неуклюжесть тела пришельца, которое, видимо, несколько лет не знало изнуряющих тренировок, и потому вплеталось в движение быстро, но не по привычке, а повинуясь испущенному пришельцем очень плотному и быстрому потоку силы, прямо в процессе боя ломающему накопленную телом леность и косность.
Осознав, что пришелецМастер кулачного боя, я позволил вниманию перетечь на планирование моего поединка с ним. Но появление пришельца в очередной раз нарушило мои замыслы, оторвав внимание от мыслей в реальность.
Пришелец вынес из залы огромный ком одеял, мешков и котлов. Свалив вынесенное на освещённом месте у фонтана, пришелец принялся разбираться с содержимым кучи. И даже несмотря на значительное ослабление нашей мысленной связи я ощутил прилив его желания найти то зелье, которым он привык стабилизировать потоки. Второй его мыслью, которую я ощутил из-за связанности с первой, оказалась стремление использовать зелье для того, чтобы выровнять поток мысли, взбаламученный первыми в жизни пришельца убийствами.
Внимание моё не было уделено этому откровению, поскольку целиком было приковано к тому, что пришелец найдёт в мешках мародёров.
Пришелец, расстелив на камнях три одеяла, вывалил на них содержимое четырёх мешков и начал быстро сортировать его. Он сразу прощупал и отбросил себе за спину кисеты с портянками, открыл и сдвинул на угол одеял лекарские мешочки, а на другой уголсумки с припасами. Прикинув объём сумок, я понял, что отряд мародёров рассчитывал на неделю похода. Других выводов я сделать не успел. Пришелец медленно открыл одну из двух книг, найденных в куче, и я вновь ощутил, как часть моего разума резонирует с частью его разума, наполненной общими для них вещами. Вспышкой воли поднявшись над отвращением, я коснулся вниманием этой части себя и понял, что пришелец разбирает книгу на общем.
На несколько минут он, подобно магу, полностью ушёл из реальности в книгу. Об этом я могу сказать с высокой уверенностью несмотря на удручающее состояние своего восприятия. Мне не раз доводилось наблюдать, как выглядит разумное существо, ушедшее в реальность текста, и пришелец явил все те же признаки. И я с прискорбием обнаружил в себе ещё один конфликт мнений о пришельцепонимание, что разумность его высока до уровня истинной привязанности к чтению, вошло в конфликт с ранее накопленным.
Через несколько минут пришелец со вздохом сожаления покинул реальность книги и отложил её на середину границы одеяла. Заглянув во вторую книгу, он положил её поверх первой.
Затем он взялся за оставшиеся не разобранными полдюжины мешочков и кошельков.
Из четырех одинаковыхчерной кожи с тиснёной золотом руной обмена, он высыпал по две горсти денежных камней разного достоинства. Из пятого, серой кожи, высыпалось около полусотни больших изумрудов.
Окинув горку денег задумчивым взглядом, пришелец принялся раскладывать камни разных достоинств по кошелям. Возможно, он одновременно пересчитывал их. Уверен я лишь в том, что шкалы ценностей камней он не переставлялничем другим я не могу объяснить, то, что пять больших и две джины малых рубинов он сложил в один кошель с шестью алмазами, каждый из которых стоил всех рубинов. Полдюжины мелких изумрудов он ссыпал в серый кошель к пятидесяти крупным. Сапфиры, не умещавшиеся в один кошель, он разделил по цвету и размеру и ссыпал в два кошеля.
Отложив кошели к книгам, он переместил внимание на оставшиеся мешочки. В трех, покрытых потёками масла, нашлись заточные камни и бутылочки с маслом. Задумчиво отобрав четыре камня разных зёрен и бутылочку да-да, простите. Я совершенно излишне трачу внимание высокого совета на выслушивание описания перетряхивания вещей мертвых. Я всего лишь хотел обратить внимание высокого совета на факт, что пришелец отобрал четыре заточных камнястолько же, сколько носят с собой вне работы мастера-заточники гномов. Исходя из этого я сделал вывод, что пришельцу не чуждо искусство беседы стали и камня.
Из найденного в остальных мешках внимания высокого совета заслуживают лишь упоминания о мешочек с охранными грамотами, среди которых я различил около десятка отрядных паспортов, и шкатулка с Малым Лезвием Света
да, благодарю за подсказкуодним из восемнадцати кинжалов-ключей к вратам, преграждающим средний Сквозьподгорный тракт со стороны круга сэльфов
Нет, отнюдь. Артефакт мной доставлен и сразу же передан пограничной страже. Несмотря на риск показаться безумным, позволю себе предположить, что этоподарок пришельца.
Расспрашиваемый сделал паузу. Не услышав ни вопросов, ни фраз возражения, он сделал глоток и вернулся к рассказу:
В тот момент, когда пришелец поднял крышку ларца и Лезвие начало разгораться тусклым светом, я не смог сохранить мысленную тишину и разум мой возопил дюжиной сумбурных мыслей и эмоций. Были там и радость от созерцания столь ценного артефакта, и черные мыли о том, как получить его. Возьмусь предположить, что пришелец уловил громкий всплеск моих мыслей: он, не прикасаясь к Лезвию, несколько секунд рассматривал его, а потом поднялся, взял шкатулку и поставил её на ярко освещённый край бортика фонтана.
Осмотрев прекрасное смешение струй света со струями воды, пришелец коротко поклонился в сторону шкатулки и вернул внимание к одеялу. К стыду своему, я лишь позднее распознал в этом поклоне уважение, выказываемое дарителем к равному или малознакомому одаряемому, и понял, что поклон этот предназначался мне.
Там же, в комнате, я лишь мысленно согласился с пришельцем в том, что Лезвие на Грани Воды прекрасно и достойно восхищения.
Расспрашиваемый прервал рассказ, чтобы сделать глоток. По его лицу скользнула, на миг оживив его, тень прошлого восхищения. Потом она погасла и он продолжил рассказ:
Сложив отобранное имкниги, свитки, кошели и медицинские сумки в заплечный мешок, полученный им от мёртвого охотника, пришелец направился к телегам
да, совершенно верно. Пришелец забрал с собой все медицинские сумки, не разбираясь в их содержимом. Я упустил эту деталь из рассказа, поскольку затрудняюсь создать достоверное предположение о причинах, по которым он не стал сортировать зелья.
Положив мешок на одеяло, пришелец направился к трупам. Но, к моему удивлению и облегчению, он не стал грабить мёртвых, а всего лишь вынул из арбалетчика нож, вернулся к одеялу, и, очистив его об грубую ткань, засунул в ножны.
Часть моего внимания скользнула к вопросу: почему он на столь долгий срок откладывал возвращение своего оружия? Отбросив как маловероятную мысль, что он не хотел приближаться к телам, пока с мёртвых слетает аура силы, я остановился на предположении, что всё это время он не выпускал поверженных из сферы внимания и выжидал, не затаился ли кто-нибудь из них и не восстанут ли они после смерти.
Пришелец тем временем подошёл к той из двух телег, что стояла ближе к выходу и задумчиво осмотрел конструкцию. Затем он снял её с тормозов и надавил на корму. Механизм качения телеги находился в отличном состоянииот средней силы давления телега стронулась с места и прокатилась несколько шагов.
Пришелец, задумчиво посмотрел на телегу, а потом на окинул взглядом три имеющихся у него в сфере выбора выхода из фонтанной комнаты.
Позволю себе напомнить высокому совету, что Сквозьподгорная тропа на участке от наружной подгорной дороги до Сквозьподгорного тракта разделена на наклонные скоростные дороги, а выезд из фонтанной комнаты сделан с наклоном наружу, дабы надежда на прибыль и удачу помогала преодолевать вход, а усталость не мешала покинуть подгорное торжище.
Пришелец некоторое время смотрел на уходящий под уклон участок Сквозьподгорной тропы, а потом, видимо, приняв решение, взялся его воплощать в реальность.
Он шагнул к телеге, схватился за борт и притянул её обратно, из чего я сделал вывод, что с телеги сняты ограничители заднего хода. Затем он поставил её на тормоза и начал осторожно выставлять на пол в линию наваленные на телегу мешки. Дополнив линию мешками со второй телеги, пришелец подошел к первому мешку в линии и развязал его. В мешке обнаружились полные пластинчатые доспехи воронёной стали, украшенные золотой инкрустацией. Возможно, я ошибусь, но предположу, что принадлежали они кому-то из орков личной гвардии Указательного Пальца и следовательно, несли на себе как минимум наговор сохранности воли и наговор выносливости. Прошу простить высокий совет за столь незначительные деталия всего лишь хотел привести пример того, что было в двух дюжинах мешков, расставленных пришельцем на полу.