Жуть какая, передёрнуло меня.
Да уж, жуть. Ешь хлеб!
Я откусил от ломтика и принялся жевать чёрствый кусок, а Спиридон продолжил.
Теперь, вот, видишь, народ возвращается. Только не тот, что былдругой. Приходит тот, кого город пожевал-пожевал, да выплюнул. Так и живём. Помогаем друг дружке. Вот, и друзья твои в степь пошли деревяшек, каких, подсобрать. Тепло, оно ведь, ниоткуда не берётся, так?
Так, согласно киваю. А мы вам что-то должны? Дров насобирать или ещё что
Здесь никто никому ничего не должен! Эх махнул он рукой, Так ты ни хрена и не понял! Здесь не в долге, а в сознании дело! Вот, друзья твои понимают, что они помогут и им помогут. Это простое, человеческое, как бы это
Социальная ответственность, помогаю с энциклопедической формулировкой.
Можно и так сказать. Только вот, современное понимание этого термина извращённое. Но, в целом, ты прав, наверное Так многие живутте, кого называют изгоями.
Да? чуть не поперхнулся я хлебом. Есть ещё поселения, ну, вроде вашего?
Есть, да побольше гораздо. У меня так, ночлежка
А далеко?
Есть далеко, есть не очень
А ты никогда не хотел туда уйти?
Хотел. Да и хочу, до сих пор. Но, как же я их брошу? снова окинул он взглядом помещение. Здесь не остаются надолго. Неделя, месяцмаксимум. Но одни уходят, другие приходятим тоже нужен приют. Вот, если никого не будет, тогда, наверное, и мы пойдём
Расскажешь, где эти поселения. Ведь мы тоже ищем приют Даже не приютновый дом.
Зависит от того, почему вы все расстались со старым, почти безучастно интересуется Спиридон, хотя я понимаю, что это для него очень важно.
Я напал на охранников, когда вызволял из спецшколы вот его, указываю кусочком недоеденного хлеба на распластавшегося на полу Лёшу. Она, киваю на Лизу, его мать, тоже, можно сказать соучастница. И он, стреляю взглядом в Сергея, тоже. Мой отец сам ушёл из городаего тоже разыскивают.
Что ж, не ново, вздыхает Спиридон. Вас могут сдать. Некоторые поселения, скажем так, «дружат» с военсудполом. Не официально, конечно
Нам это известно.
Могу посоветовать Старое поселение. Это в ста пятидесяти километрах отсюда. Там честные люди живут. Много беглых, но не беспредельщиков. Достаточно и местных, которые, в своё время, скооперировались, когда деревня стала повсеместно загибаться.
Большое поселение?
Человек пятьсот, может. Может уже и больше.
Ого! искренне удивляюсь. И, что власть их не трогает?
А с них взять нечего! усмехается Спиридон. Разве что, за укрывательство преступников осудить. Но, опять же, никому заморачиваться не хочется. Сейчас, ведь, активно ловят только «политических». А остальных, так, если попадутся. Нет, там пока спокойно. Да и не заезжают туда военсудполовцысебе дороже.
Это почему?
Ой, брат, ты совсем дремучий! Ты какого года выпуска?
Десятого. А что?
Вроде взрослый, а ни хрена не знаешь Любое поселение изгоевэто общность готовая защищаться. Поверь, может у военсудпола и есть танки да вертолёты, но они никогда не будут бомбить поселения. Ведь тогда вспыхнет партизанская война и это будет покруче тех спектаклей, что они для вас, горожан, разыгрывают.
Ты о диверсиях? Например, на складах продовольственных, нападениях на магазины
О них, родимых. Это всё цирк, точнее, триллер, чтобы держать народ в страхе. А узды крепче страха и голода нет, и не было никогда. Это самый настоящий терроризм. Правда, не в том понимании, которое нам столько лет навяливали, а в реальном его проявлении. Это, не что иное, как средство управления. Всё просто, как день
Слыхал я об этом соглашаюсь и закидываю в рот остаток хлебного ломтика. Как добраться, к этому Старому поселению, расскажешь?
Расскажу. Покажу, даже. Чуть попозже зайди, вон туда, вытягивает он руку в направлении дальнего угла барака, там моя комнатка, там карта на стене есть. А сейчас, извиняй, работа стоит
Ты тоже работаешь? Я-то думал, только за порядком следишь, да указания раздаёшь.
Порядок будет только тогда, когда за ним следит каждый, а не кто-то один! А указанияих здесь не бывает. Каждый помогает, как может. Ты так ничего и не понял
Он по-отечески добро улыбается, встаёт и, слегка прихрамывая, направляется к выходу.
Чем я могу помочь? А чем они мне? Наверное, мы будем задавать себе эти вопросы ещё ни один раз
* * *
Почти полдень. Наконец-то все проснулись. Никто нас не тревожил и мои соратники по несчастью смогли выспаться, как следует. Мы сидим у той же самой бочки и едим похлёбку. Из чего она сделана никто не хочет знать. И правильно. Я знаю ответ на мучающий всех немой вопрос, но предпочитаю помалкивать и есть с, как можно большим, показным, аппетитом. Мне не посчастливилось наблюдать, как её готовят, ведь встал раньше других и успел кое-что здесь изучить. Суп без мясного бульонане суп. А самое доступное в здешних местах мясоэто крысы. Если не думать об этих серых зверьках с длинным лысым хвостом, жрущих, в том числе, и дохлятину и переносящих всевозможную заразу, то вылавливая из похлёбки кусочки мяса можно предположить, что это, либо жёсткий кролик, либо мягкая свинина. Нельзя сказать, что суп получился невкусный, хотя и ингредиентов в нём было немногокрыса, какие-то коренья, морковка, и ещё непонятная трава. Но, не думать о главной серой и хвостатой составляющей, практически, невозможно. Кажется, для Спиридона и других местных это уже дело привычки и они вполне могут наслаждаться вкусом. Однако, мне до этого ещё далеко.
Доедаю свою порцию, смотрю на остальныхони не так быстры, так как подозрительность замедляет наполнение их желудков. Пожимаю плечами, мол «чего вы такие хмурые», иду в конец барака. Застаю Спиридона за чтением небольшой книжицы, с ободранной обложкой, так что не разобрать названия. Кивком благодарю за обед. Он же лишь стреляет взглядом по большому алюминиевому тазу, в котором уже лежит целая куча грязных мисок.
Кидай, поясняет он. И своим скажешь, чтоб не оставляли грязную посуду где попало.
Ага, киваю я. Спиридон
Называй лучше «Спиртом», перебивает он, я уже так привык, что когда слышу своё настоящее имябудто, с женой разговариваю. Только она здесь меня Спиридоном зовёт. Пусть хоть это, только ей останется
Да, без проблем, охотно соглашаюсь. Как насчёт показать, где селение?
Легко, призывно машет рукой и подходит к небольшому столику, над которым раскинулась пригвождённая к стене карта области. Вот, смотри, упирается он пальцем в пересечение дорог к Северо-западу от регионального центра, Шахтинск. А, если, не доезжая него, чуть вправо, на вот этой развилке уйти, повёл он пальцем по бумаге, а потом, где-то здесь, постучал по тоненькой ниточке-дорожке, ещё вправо, километров десятьто будете на месте. Корочене доезжая Шахтинска на развилке направо и ещё километров через десять, ещё раз направо. Там даже указатель должен быть.
Так, это на машине! А, нам то, как? По трассе, что ли, идти?
Ну, уж не знаю. Не по трассеэто точно. Можно вдоль, чтобы не заблудится. Можно напрямик. Не знаю, в общем. Уж сами думайте.
Ясно, наконец, немного успокаиваюсь. Есть бумага да ручка? Я начертить хочу, типа схемы, чтоб ничего не напутать. А, то память у меня, стучу костяшками пальцев по голове. В общемнет ей веры.
Найдётся, улыбается Спиридон, открывает ящик столика и извлекает оттуда авторучку и старую тетрадку с пожелтевшими от времени и сырости страницами.
Пока перечерчиваю карту интересующей меня местности, Спиридон чуть отдаляется, чтобы не смущать. Черчу как можно подробнее, отмечая ключевые точки, дабы можно было сориентироваться на местности. Почти заканчиваю, когда до слуха долетает разговор «председателя ночлежки» и незнакомого мне мужчины.
С водой беда, слышу краем уха слова незнакомца.
Чего опять? обеспокоенно интересуется хозяин барака.
Не идёт. Может пробой?
Может. Вообще не идёт?
Вообще.
Тогданет. Если пробойдавление может быть меньше, но течь должна, размышляет староста.