Эй, сучары! Вы чего там, приснули? доносится вместе с настырным стуком кулака в полусантиметровый металл. Тащи молот
Мы ретируемся. План «Б» оказался единственным жизнеспособным. С улицы балкон, с которого имеется возможность перемахнуть на соседний, просматривается. Противников достаточно, чтобы блокировать не то чтобы два, а все пять подъездов. В техническую шахту через разбитую нами стену сначала ныряет Лёша, потом Димитар. Отец помогает забраться в пролом Лизе, поддерживает её за руки насколько хватает длины его собственных, потом скрывается в нашей тайной норе сам.
Стойте! Стойте, сволочи! слышим визг Эдика из средней комнаты.
Освободите нас, Христом-Богом прошу! раздаётся не менее отчаянный крик Феди.
Скрепя сердце оборачиваюсь, и делаю шаг на голос. Сергей хватает меня за рукав и вертит пальцем у виска.
На кой хрен они тебе сдались?
Не могу я так, бросаю ему в лицо, вырывая руку, по-скотски это. Иди, говорю уже через плечо, я догоню.
Шарю по стене в поисках ключа от замочков на стальных тросиках, приковывающих наших пленников к батарее. Гвоздь, на который Сергей повесил ключ, находится не сразу. Отстегиваю старшего, вкладываю в его связанные руки ключ, резко прохожусь своим карманным ножом по многослойной обмотке лодыжек и запястий обоих пленников. Всё! Я своё дело сделал.
Бегу с туалет и слышу, как раздаётся первый удар. Пришельцы начали выбивать кладку вокруг двери, очевидно, для того, чтобы удобнее было её выломать, прямо вместе с металлической лудкой и не заморачиваться на борьбе с неподатливым, довольно толстым металлом. Ныряю в пролом, чуть не проваливаясь вниз, едва успевая зацепиться рукой за стояк водопровода и упереться ногой в необработанный кирпич шахты. Спуск занимает какие-то мгновения, адреналинлучший ускоритель. В самом низу неудобно. Трубы идут на изгиб и частично перекрывают путь. Приходится неестественно изгибаться самому. Застрявших нет, значит и я справлюсь. Стараюсь не шуметь. Упираюсь спиной в кладку и толкаю от себя трубыподдаются. Так потихоньку протискиваю своё тело. Как только ослабляю усилиястояки пружинят и давят на грудь. Ещё толчок, ещё и вот я в подвале.
Осматриваюсь. Вижу своихони нетерпеливо и нервно ждут меня. Отец стоит у окошка, которое было выбрано в качестве аварийного выхода и призывно машет рукой. По очереди выбираемся наружу. Вдалеке жилой город. От первых домов нас отделяет четырёхкилометровое поле заросшее сорняком, которому нипочём никакие катаклизмы. Раньше здесь тоже были дома. Их снесли, но вместо них, ничего так и не построили.
Углубляемся в заросли метров на двадцать и падаем на брюхо. Стараемся дышать как можно тише, хотя получается это плоховсе задыхаются от нашего неожиданного спринта. Доносится грохотнаш оборонительный бастион, в виде толстой металлической двери, пал. Если бы пришельцы знали о том, что положение «закр.» от положения «откр.» отделяют всего две, пусть и массивные, задвижки, то они бы не трудились так долго. Хватило бы лома и пары-тройки крепких ребят. Но, истину глаголят«счастье в неведении» Правда, в данном случае, наше счастье заключается в чужом неведении.
Лежим, почти не дышим. Слышим впереди шуршание сухой травы. Сергей медленно достаёт из кармана пистолет, я делаю то же самое. Поворачиваю голову назад и понимаю, что у отца оружие было наготове уже давно. Нервы словно перетянутая струнавот-вот лопнут. Сквозь полутораметровые иссушенные заросли вижу силуэт. Снимаю «Ярыгина» с предохранителя. Он уже готов выплюнуть из своей хищной пасти резиновую пулю, способную вывести из строя противника. Она не убьёт. Но болевой шок блокирует, связывает врага по рукам и ногам, хотя бы на короткое время, которого должно хватить, либо, чтобы добить ножом, либо, чтобы сбежать. Это если враг один. А еслисколько я их там насчитал? Палец ложится на курок и
Свои! слышу голос Феди, от сердца отлегает.
Какие, на хрен, «свои»? огрызается Сергей, но по голосу понятно, что на его губах улыбка.
Наслежащих на пузе меж жухлых кустов, становится на двое больше. Как бы Сергей не отрицалон рад, что к нам присоединились наши грабители-недотёпы. Ничто так не объединяет, как общая беда. И ничто так не отдаляет людей друг от друга, как благодать. Видимо, беды и несчастья и были придуманы для того, чтобы человек мог оставаться человеком. «Испытание свыше», кажется, так говорят? Что ж, может они и правы
Проходит час. Мы лежим, наблюдаем, как в окнах уже не нашей квартиры мелькают силуэты. Поначалу, незнакомые лица всматривались в пустырь, иногда, даже в тот квадрат, где мы укрылись. Тогда мы, не сговариваясь, переставали дышать. Казалось, я слышал биение не только своего сердца, но и лежащего рядом. Проходит второй. Силуэты всё ещё мелькают, а мы всё лежим. Тянется третий, потом четвёртый Тело затекло, хочется встать, потянутьсянельзя. Время от времени шевелю пальцами ног, чтобы убедиться, что они ещё мне подвластны. То же самое с руками. Перекладываю голову с одной щеки на другую, на коже остаётся рельеф от обломившихся маленьких веточек и камешков. С интересом изучаю рисунок подушечками пальцев, словно незрячий, читая описание к картине шрифтом Брайля. Сам себе улыбаюсь, воображая картинки на своих щеках. Цветок, деревенский домик, собака, а вот нащупал блюдо с курицей, как то, что было в баре Как же хочется есть. Пятый час. Лежим, боимся поднять головы. Слышим какие-то шорохи в доме, из которого так спешно ретировались. Удаляющегося гула моторов не былозначит, враг не уехал. Лежим, молчим
Чего делать будем? первым не выдерживаю именно я, шёпотом обращаясь сразу ко всем. Кажется, шёпот за сегодня стал нашим привычным тоном.
Хороший вопрос, отзывается Федя, следующий вопрос!
Не умничай! шикаю огрызаясь. Кто это такие, лучше расскажи толком.
Я же вам говорилкочевники.
И что? Нам это ни о чём не говорит!
Чёрт возьми! Вы как первый день из города никто не возражает и Федя очевидно понимает, что попал в точку. Что, серьёзно? не верит он в свою догадку.
Серьёзно. Ближе к делу, возвращаю разговор в информативное русло.
Короче, это кочевникикочевые банды. Они не обитают долго на одном местепостоянно колесят. В таких местах как это, где рядом торговляостанавливаются, либо на пару часовпоесть, сбыть товар, либо на неделю-две, а может и месяц, если место хорошее. Ну, знаешь, типа отпуска себе устраивают
Тут же рынокцивилизованное, в каком-то смысле место Им отпор не дают?
Зачем? удивляется Федя. Такие места, как и харчевни или хостелымирные. Здесь нейтралитетникто не воюет. На том же рынке, бандитов, вроде этих, каждый день пруд пруди. Все продают награбленное и никого это не смущает. Главное, чтобы в нейтральной зоне никто не беспределил. За беспредел и наказать могут, причём такие же отморозки, только чтущие порядки.
А как же мы? Мы же возле рынка практически. Почему нас прессуют?
Ну, чуть замялся Федя, мы же не на самом рынке. Тебя могут ограбить, как только ты выйдешь из подъезда, чуть мотнул он головой в сторону дома, где шла торговля, и никто ничего не скажет. Так уж повелось.
Слушай, доносится сзади шёпот Сергея, а чего их военсудпол не прищемит? Вон, какой караван! Это не беглец-одиночка, которого ещё найти надо. Их даже со спутника засечь можно!
А судполу оно надо? тихонько усмехается Федя. Такие банды правительству выгодны.
В смысле? жажду я подробностей.
Ну, они же изгоев простых прессуют? начал рассуждать Федя. Прессуют. Страху на пустые земли наводят? Наводят. Таких, как вы, например, властям сдают? В лёт.
Как это?
Вот так это! Если ты в федеральном розыскеони тебя, за милую душу, сдадут в ближайшем городе или посёлке, где, хоть захудалое отделение военсудпола есть.
А их не принимают? интересуется Сергей. Они же бандиты.
Ну, вот такое правосудие избирательное, констатировал Федя. Они не мешают. Даже помогают. То, что происходит за пределами городоввласть интересует лишь, как бы сказать так
С геополитической позиции, помог я.
Точно! соглашается Федя. А, на то, что происходит меж теми, кто не в системеим насрать. Не совсем насрать, конечно, но, кто кого режетвсё равно. Там другие интересы, как я понимаю