За печатной машинкой ты обречен томиться наедине с самим собой. Никакой надежды сбежать в киберпространство. В Зоне 9 о киберпространстве мне приходилось только мечтать.
Сложно поверить, но в 1959-м киберпространства не существовало в принципе.
Однако меня продолжал грызть червячок сомнения. Ведь нам тысячу раз объясняли: киберпространствовеличайшее достижение двадцать первого века, поскольку оно автономно, обособленно и (теоретически) независимо от людей, а значит, не подчиняется законам пространства и времени.
Впрочем, я не специалист. Для понимания всех тонкостей необходимо хорошо разбираться в математике, астрофизике и передовых компьютерных технологиях, а все научные данные, между прочим, хранятся в САШ-23 под грифом «совершенно секретно»
Мэри-Эллен? раздалось над ухом.
Абсолютно бесшумно ко мне приблизилась улыбающаяся соседка по имени Хильда. От страха сердце раненой птицей забилось в груди.
Хильда, ясное дело, держалась очень приветливо. Как и остальные. Их глаза пожирали меня, точно полчища голодных муравьев. Запоминая, оценивая. Составляя свежий донос для отдела госбезопасности.
Бесцветным среднезападным голосом (пытка для моих ушей!) девица с гордостью поведала, что ее машинка«почти новенький ремингтон».
Пользуйся, если хочешь, предложила она. Бумага вот!
Хильда заправила в машинку чистый лист, подкрутила его в нужное положение, а после продемонстрировала, как именно печатать: ее ловкие пальцы в случайном порядке замелькали по клавиатуре.
Я не пошевелилась, ноги словно приросли к полу.
Пыталась заговорить, но язык вдруг превратился в разбухший комок ваты.
Видишь? напутствовала Хильда. Надо только запомнить расположение клавиш, и можно печатать не глядя. Я выучилась еще в средней школеничего сложного.
Я коснулась первой попавшейся буквыбезрезультатно.
Не работает.
Девушка расхохоталась. Не зловеще, а по-добромутак старшая сестра потешается над младшей.
Конечно, работает, Мэри-Эллен! Смотри.
Мэри-Эллен. Она произнесла мое имя с издевкой или дружелюбно? Хотелось бы верить, что эта особь женского пола ничем не отличается от меняобычная девица, и вдобавок искренне ко мне расположена. И совсем не хочется предполагать, будто под маской милой девчушки скрывается агент госбезопасности или, как вариант, голограмма студентки, управляемая дистанционно агентом, который задумал поиздеваться надо мной.
Смущала и близость Хильды. Она стояла почти вплотную, чем, собственно, грешили и другие особи, вынуждая меня опасливо пятиться. В САШ-23 преобладала иная модель поведения: по неписаному правилу, мы всегда держались на расстоянии. После ареста и душераздирающей сцены казни я вздрагивала, если ко мне подходили слишком близко. Кожа моментально покрывалась мурашками.
Хильда была такой приветливой, милой и совершенно не замечала моей настороженности. Про таких обычно говорят «симпатичная», а про таких, как я, «мышь». Ниже меня минимум на два дюйма, но значительно полнее, с развитыми формамине чета моим выпирающим костям, она носила жесткий бюстгальтер (лифчик) из плотной, прошитой канителью ткани. Надо сказать, под одеждой лифчик смотрелся нелепым придатком. Я непроизвольно отпрянула, боясь, как бы Хильда ненароком не задела меня своими остроконечными грудями.
Она уселась за стол в слегка вычурной, картинной позе фотомодели с плаката и в доказательство простоты процесса принялась быстро, безукоризненно печатать:
ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЕ СЕНТЯБРЯ 1959 ГОДА
ЭКРАДИ-КОТТЕДЖ
ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
ВАЙНСКОТИИ
ВАЙНСКОТИЯ-ФОЛЗ, ВИСКОНСИН
США
ВСЕЛЕННАЯ
Поняла? Теперь пробуй.
Двадцать третье сентября 1959 года! Уму непостижимоили все-таки?..
Нет, все верно. Я нахожусь в Зоне 9, в Изгнании. Надо смириться, приспособиться. Вот только
Внезапно меня охватил панический страх: перенестись на восемьдесят лет в прошлое, когда еще ни я, ни мои родители не появились на свет. Никто в целом мире не знал меня, не любил, не окликнул бы в толпе. Нет никого, лишь кромешное, беспросветное одиночество.
Мэри-Эллен? С тобой все хорошо?
С выражением искренней, сестринской заботы Хильда потянулась ко мне, хотя я испуганно шарахнулась в сторону.
Не прикасайся. Не
От приступа паники закружилась голова. У ног разверзлась черная бездна и поглотила меня.
Исчезнувшая
Помогите! Помогите, мамочка, папа
Мне так вас не хватает.
Меня одолевал неутолимый голод, жажда вернуться домой. Я стремилась туда с такой силой, словно незримая рука толкала вперед в отчаянном, головокружительном порыве.
Я обречена умереть в одиночестве на чужбине.
* * *
Меня привязализафиксировали запястья, лодыжки, голову, дабы избежать «членовредительства».
Болезненный укол в нежную кожу на сгибе локтя, холодная жидкость, хлынувшая в вену. Механическая процедура, какую они проделывали сотни раз.
Чей-то бесстрастный голос, сообщающий: объект отключается.
Я превратилась в затухающий огонек. Слабый луч света становился все меньше, все прозрачнее.
И вдругрезкоменя не стало.
Дематериализация объекта. Телетранспортация молекулярных компонентов. Перенос объекта в Зону 9.
* * *
Мэри-Эллен Энрайт, верно?
Вопрос адресовался не мне. Однако из положения полулежа я могла сочувственно наблюдать за своим безжизненным телом.
Словно зомби. Изгнанница.
Интересно, догадывается ли зомби о том, что он зомби? Какими извилинами шевелит?
Умора! Но смех комком слизи застрял в горле.
От мертвенного холода кровь циркулировала медленно, точно ртуть.
Я была совершенно растеряна, сбита с толку. Мысли путались. Мозг поврежден. Доносились веселые шуточки.
Место называлось НСБНейрохирургическая служба безопасности. В средней школе о ней ходили разные слухи. Запретная тема.
До телетранспортации мне имплантировали микрочип в область гиппокампаучасток мозга, отвечающий за обработку воспоминаний. По крайней мере, выглядело все именно так. Вряд ли мне это приснилось.
Мне выбрили участок головы, удалили похожую на кусочек пирога часть черепа и вставили микрочип. Процедура прошла на удивление безболезненно, ведь зомби не чувствуют боли. Даже выпиленная теменная доля и наполовину содранный скальп не вызывали никаких эмоций. Зато я едва сдерживала слезы от неимоверной благодарностиу меня хотя бы не отняли родителей, позволили сохранить память о них.
В Изгнании цепляешься за то немногое, что у тебя осталось, что (пока) не успели отнять.
Из царства холода меня, вместе с другими объектами телетранспортации, погрузили в фургон, напоминавший карету «скорой помощи».
Ехали медленно, не включая сирену.
Ничего сверхъестественного, обычная рутина.
Фургон останавливался несколько раз, прежде чем добрался до моего пункта назначения. Затуманенный рассудок плохо воспринимал происходящее. Я пыталась поговорить с родителями, отчетливо видела их лица, омраченные тревогой. Убеждала их: через четыре года мы снова встретимся. Не забывайте меня!
Я понятия не имела, сколько мне летсемнадцать или семь.
Не представляла, где нахожусь и какой сейчас год.
Фургон миновал огни большого города и устремился в темноту окраин. В небе горели звездыогромные, яркие, никогда не видела таких в прежней, утраченной жизни.
Воздух в Зоне 9 был чище и буквально обдирал горло. Ночное небо не затягивал грязный смог.
Узников фургона крепко привязали к носилкам, не получалось повернуться, чтобы рассмотреть соседей. К тому же все как один усталые, изнуренные долгой дорогой.
Полагаю, не всем объектам телетранспортации довелось пережить эту поездку. Я и сама в первые минуты не понимала, жива ли или уже умерла.
Объект по соседству панически задыхался. Наверное, из-за лекарств. Однако я не могла повернуть головыее надежно зафиксировали ремнями. Я лежала смирно и ровно дышала, как учил папа перед лицом опасности. Помню, как подумала: теперь его точно испарят. А еще стыдливое облегчение от мысли: испарят его, а не меня.