Что?..
Мне сто девять лет. И я была одной из тех, кто принимал закон о пределе. Кто раньше всех понял, что на роль всеобщего эквивалента годно только время. И от самого человека зависит длина тире между датами.
Лике было девятнадцать.
Мне крайне жаль, что ваша девушка попала под расклад. В тридцатых годах прошлого века районный отдел НКВД, а, может, ГПУ, право, не помню женщина улыбнулась, получал разнарядку: за неделю обезвредить пятерых врагов народа. Никого не интересовало, действительно ли они враги. Грех не воспользоваться опытом, она потянулась, точно большая кошка. Существует такое понятие «черный сертификат». Лотерея. Шанс прожить не семьдесят, а, скажем, двадцать лет. Время не резиновое, и нам всегда нужны резервы. «Горячие точки», катастрофы, болезни не могут все перекрыть. Но ведь чаще происходит наоборот: пять дополнительных лет за прекрасную учебу, актуальное открытие, проявленный героизм. Или те же годы в качестве пасхального и новогоднего подарка.
Сережку словно стукнули обухом по затылку. Больше не хотелось ни драться, ни кричать. Но ненужные мысли сами лезли в голову.
У них на площадке есть баба Ляля. Религиозная и чистенькая. Весной ее забирала скорая. Умирать. Как раз в канун Пасхи. Через два дня баба Ляля мышкой шмыгнула в квартиру и прекрасно живет до сих пор.
А однокашник Борька, угодивший в N-скую часть? Он успел приехать раньше похоронки и потом радовался, боялся, что у родителей мог быть инфаркт А еще получил медаль «За храбрость» и лишние несколько лет к положенным по закону шестидесяти. И решил подарить невесте на свадьбу. Годы, а не медаль. А десять парней из части погибли. Интересно, Борьку совесть мучает?
«Звезда» действительно упала. Про это сказали, когда невозможно уже было скрывать. А сейчас молчат снова, придавленные равенством дат. Вот они, монотонные таблички колумбария, похожие до запятой. Только имена разные. И мы будем молчать, потому что каждый из нас хочет жить дольше отмеренного срока. И учиться в университете, и пробовать пиво из страны Бавария. И в апреле мы будем честно сдавать по два часа на субботник по городскому благоустройству, и «не думать о секундах свысока», и получать по шесть месяцев в подарок к праздникам. А «черный сертификат»это как страшилка, в которую все равно никто не поверит.
Не считайте меня циничной и бездушной. Вы просили правды, но она вовсе не обязана вам нравиться.
Послушайте, сказал Сережка хрипло, а можно наоборот? Ну, вот у меня еще есть сорок лет. Вот вы возьмите их, а? А Лику верните.
Я господь Бог, по-вашему?
И продолжила сухо и монотонно, привычка у нее такая, что ли?:
Можно бы наврать вам с три короба, наобещать воскресение, выйти отсюда и сдать вас городской охране Ладно. На окраине есть здание с табличкой: «Городское коммунальное предприятие специального назначения». А если попростукрематорий. У нас очень любят эвфемизмы, она негромко посмеялась. «Продаем устройства социализации инвалидов». Знаете, что эта реклама обозначает? Костыли, и бандажи для перенесших удаление грыжи. Ну что вы на меня уставились? Девочек сожгли. Они умерли совсем.
Она почесала нос.
И не сверкайте на меня глазами. Мы не сами предел придумали. У чукчей был обычай избавляться от лишних ртов. И славяне своих стариков отвозили в лес. Даже сказка такая есть. Лишь очень богатое общество может позволить себе быть милосердным, содержать стариков и даунов, лечить наркоманови все это за счет нормальных здоровых людей. Как ее Лика попала под расклад. Что ж, приношу соболезнования.
Сережка выскочил из подвала.
Не давая себе опомниться, закрыл люк огромным ржавым противнем и стал кидать сверху все, что подворачивалось под руку. Лишь бы потяжелее. Может, погребальный курган не был так высок, как для Батыя. Лишь бы выйти не смогла!
Лишь бы не вырвалась. Лишь бы не заставила поверить, что все они изначально сволочи. Все люди на этой земле. И веселая Лика, любившая пиво из горлышка и анекдоты про блондинок. Глупые и очень смешные анекдоты. «Ну как может носить очки мужчина, у которого одно ухо?» В самом деле: как?..
Он почти видел, как Лика, смеясь, накручивает на ухо прядку:
Сережка! Глупый! Кому ты вздумал верить? Ей? Ты хороший, ты такой хороший Смешно. Слышишь, как я смеюсь? Не верь ей! Живи.
Сергей вернулся в развалины через два дня. Стал сгребать все, что навалил на лаз. Долго не хотел заглядывать вниз, спускаться тем более не хотел. Все казалось, незнакомка посмотрит из темноты.
Женщина лежала частью на куртке, покрытой бурыми брызгами. И на рыжем колотом кирпиче.
Она вскрыла себе вены. Было у нее в брелке короткое лезвие. Сережка ведь не обыскивал.
Должно быть, она не хотела вместе с мертвыми до скончания века лежать в грязной земле, чувствуя, как та давит сверху, и понимая, что ничего не изменить. Как будто болит отсеченная рука.
Иликак в девятнадцатом веке приставляли к виску револьвер, чтобы очиститься от бесчестья? Нарушения профессиональной тайны.
Или банально боялась темноты.
Блеск белой куртки в углу подвала. Потертой белизны.
Поезд несется по хрустальному виадуку. Мигают лампочки, обозначая близость станции. Привычно поют динамики. «Станция Ронсеваль. Будьте осторожны в дверях».
Раздвижные двери выпускают и впускают пассажиров. Состав медленно трогается, ныряет вниз. «Следующая станция»
А в неприметном домике на окраине, будто эти лампочки, мигнули дисплеи, и в сетевой базе данных после имени, даты и жирного прочерка высветились еще восемь цифр: как на станционном табловремя отправления.
Где баба Яга
Дашурка обожала детей. В Лоевском наставническом колледже она завершила второй круг, и проходя практику в оздоровительной зоне, не расставалась с простым черным поясом сэнсея.
Дети отвечали Дашурке взаимностью. Вот и сейчас восьмилетки ее отряда глядели вожатой в рот распахнутыми глазенками, яркими, как луговые цветы. А Ира Колтышева даже водрузила на голову соломенную шляпку-корзинку, украшенную любимыми Дашуркиными маргаритками: розовыми и белыми. На остальных детишках были разноцветные панамки, а также рубашечки и штанишки из натурального льна, сберегающие кожу от солнечной радиации, и легкие кожаные сандалики. И Дашуркина душа радовалась, глядя на этот веселый пестрый круг.
А вокруг была лепота. Разноцветная пластиковая дорожка, обсаженная сакурами и круглыми сосенками ростом по колено. Среди чисто умытой зелени, фонтанчиков и клумблаковые теремки корпусов, а за силовой завесой горизонт загораживал настоящий дремучий лес. Вот туда водить детей категорически запрещалось. Впрочем, программа отдыха была достаточно насыщенной, чтобы отвлекаться на пустяки.
Внимание, дети! Дашурка похлопала над головой ладонями. Сегодня у нас драматический театр-кабуки представляет сэппуку Асато Ории. Кто скажет, кто такой господин Ория?
Программист! басом закричала Ира. И анимэ аниматор, вот!
Знаменитый программист, улыбаясь, поправила Дашура. А какие анимэ он создал?
«Кицунэ в шляпе», робко засопела Леночка. У Леночки из-под панамки выглядывал огромный программируемый бантв зависимости от погоды и настроения хозяйки он делался то зеленым, то полосатым, то пестрым, точно огромная бабочка. «Хорошо молодым»по-белому позавидовала Дашурка.
Молодец, Леночка. А еще?
«Предки света»! «Лисий снег»! «Микадочка и семь самураев»!.. посыпалось наперебой.
Вожатая опять похлопала:
Молодцы! Во время спектакля артист, играющий Асато Орию, станет раздавать вам пирожные с морской капустой. Все вы получаете сбалансированное питание из экологически чистых продуктов. Так смотрите, не кидайтесь на них, как из голодного края.
Ага.
Валерку Першина Дашура не любила и даже слегка побаивалась. Свое пребывание в оздоровительной зоне он начал с того, что разбил нос скромному Лене Кувыкину, а потом забрался на дерево и не желал слезать. По сути, хулигана стоило подвергнуть психокоррекции, после спектакля Дашурка как раз собиралась посоветоваться об этом со старшими товарищами.
Вы должны быть достойны светлой памяти господина Ории, который и перед сэппуку угощал пирожными ваших ровесников, произнесла вожатая твердо. Кстати, кто мне скажет, что такое сэппуку? Не кричите все сразу. Поднимаем руки!