3
Мекин отправился в Куб, постучался, его впустили. Он тщательно отредактировал сюжет про Алиссию и новом мировом порядке. Но в Кубе было, как всегда, темно, вот и пришлось ему шпарить по памяти. С какого-то момента Мекин увлекся, добавил несколько удачных шуток и еще пару интересных сюжетных ходов. Он не сомневался, что произведет на Контролера нужное впечатление. Волновало его только одно: что, вернувшись домой, он забудет новые идеи и не внесет дополнения в рукопись.
Нет, это не годится, сказал Контролер.
Почему?удивился Жеков.
Потому. Поняли?
Нет.
Это сложно объяснить.
И все-таки?
Не впечатлило.
Мекин разозлился. Больше всего на свете он не любил, когда к его работе относятся с пренебрежением. Он хотел сказать что-нибудь грубое, но сдержался и позволил себе съехидничать.
Не знал, что мировая валюта вас не интересует. Не мое дело выяснять почему да отчего. Но что-то же вас должно интересовать? Сообщите мне, если это не секрет.
Во всяком случае, не ваши литературные потуги,заржал Контролер.Идите и подумайте об этом.
Мекину осталось только крепче сжать губы от обиды и, смирившись с очередным провалом, он отправился восвояси размышлять о постигшем его поражении.
Нет, он не отчаялся. Ему хотелось попробовать отыскать обходной путь к достижению своей целивозрождению интереса к литературе у хозяев Куба. Пришлось искать новый подход. Мозги Мекина заработали с новой силой. Он быстро сообразил, что безусловный успех достижим, если удастся доказать связь между массовой литературой и поведением толпы. Любая власть должна была по его представлениям отслеживать подобные связи. Мекин принялся искать доказательства в желтых изданиях. Там он прочитал о гигантских крысах мутантах, потерянной библиотеке запрещенных в союзе ССР раритетов, тайной информации, содержащейся в граффити на стенах домов (упорно обсуждалось их инопланетное происхождение), о таинственной русалке любительнице поэтов, и о поисках на городской помойке разбившегося НЛО.
4
Но это было совсем не то. Мекин стал посещать места скопления простого народа, потому что ему однажды пришло в голову, что именно простой народ знает правду. Он зачистил в пивные, на сходки бомжей возле мусорных площадок, часами подслушивал болтовню торговцев на базарах. Ему нравилось подслушивать чужие разговоры, вот где открывалась настоящая правда жизни. Однажды в пивной он подслушал разговор двух приличных с виду людей. На месте он ничего и не понял, это был странный обмен набором незнакомых слов и терминов. Однако, обладая феноменальной памятью и слухом, дома Мекин легко вспомнил все до единого звука и тщательно записал разговор в свой блокнот. Перечитал. Оказалось, что дело касается новых технологий. Стал разбираться.
Выяснилось, что одна широко известная медиа-группа нанимает мелких торговцев для распродажи какого-то модного лекарства (что-то вроде виагры). Для наемников это был подарок судьбы, они без особых хлопот получали гигантскую прибыль, потому что пилюли, мало того, что были удовольствием дорогим, пользовались грандиозным успехом у населения. Но самым удивительным в этой истории было то, что хозяева медиа-группы не требовали с распространителей деньги за реализованный товар. На прямые вопросы, все-таки страшновато присваивать такие гигантские суммы, они получали весьма странный ответ. «Не стоит беспокоиться, любые деньги, которые вы добудете своим трудом, по праву принадлежат только вам. Это плата за продвижение нашего товара».
Подобный ответ удивил не только распространителей, но и Мекина, который понял только, что цель медиа-группы состоит в чем-то другом.
Вот он и стал регулярно, как на работу, наведываться в эту примечательную пивную, где у людей так славно развязывались языки.
В посетителях не было недостатка. Люди приходили разные, но все они оставляли для интересующегося крохи информации, из которых складывалась общая картина. Все-таки пивовеликая вещь! Идеально раскрепощает сознание.
И вот Мекину повезло. Однажды появился в заведении странный тип: такой, знаете ли, тренированный молодой человек, бородатый, в приметных темных очках, вылитый шпион. Правда, он уже был пьяным в хлам, непонятно, как на ногах держится. Попросил пива.
Естественно, Мекин инстинктивно подобрался поближе. Навострил уши. Приготовился слушать.
Водочки бы мне,неожиданно обратился странный тип к Мекину.Пожалуйста.
Мекин мысленно возблагодарил небеса, поскольку уже месяц таскал в портфеле бутылку на всякий случай. Что это было: интуиция или проявление его литературного таланта? А как без литературного таланта почувствовать драматургию момента? Кстати, еще один веский довод за литературу, отметил Мекин, щедро плеснув водки в кружку незнакомца.
Тот отхлебнул, содрогнувшись всем телом. Можно было ожидать чего-то непоправимого, но человек неожиданно выпрямился, словно в него вернулась потерянная было богатырская сила и снял очки. Его глаза блестели.
Вот где они у меня все!сказал он и демонстративно потряс в воздухе сжатым кулаком.
Не может быть!вырвалось у Мекина.
Незнакомец пошарил во внутреннем кармане пиджака, вытащил какие-то бумаги и угрожающе потряс ими. Вот эта его страсть трясти всем подряд для подчеркивания эмоционального состояния очень понравилась Мекину, он даже решил наделить такой особенностью героя своего нового романа.
Попляшут они теперь у меня!мрачно произнес незнакомец и залпом выпил всю кружку.
До Мекина доносились равномерные звуки его глотков: «хтм, хтм, хтм». Он с нетерпением ждал момента, когда, жидкость в кружке закончится, и тот начнет говорить. Но не получилось. Едва кружка опустела, голова незнакомца с характерным неприятным глухим звуком соприкоснулась с поверхностью стола. Он бесповоротно вырубился.
Мекин знал, что делать, он решительно вырвал бумаги из цепких рук незнакомца и бросился бежать, расталкивая по дороге засевавшихся посетителей.
Всю ночь он читал. Нет, прочитал бумаги он быстро, но долго уснуть не смог, забылся только уже под утро. Ему впервые в жизни пришлось столкнуться с ситуацией, когда реальность оказалась изобретательнее его писательской фантазии. Сам он такое придумать бы не смог.
Очевидно, что хозяева медиа-группы были людьми подставными. Их втемную использовали неизвестные для достижения неясных целей. Оказалось, что все дело было в побочном действии чудо-лекарства. Люди, регулярно принимавшие его, постепенно становятся другими, они мутируют, теряют способность мыслить самостоятельно. Словно бы из их мозгов намерено стирают представление о формальной логике. Понимание взаимосвязи причин и следствий для инфицированных становится недоступной. Автор разоблачительных бумаг подозревал инопланетян, но довольно быстро ему стало ясно, что существует множество земных обитателей, кровно заинтересованных в деградации людей. Тут и известный кинорежиссер, снявший очередной «патриотический» фильм, и любители политического экстремизма, и магнат, скучающий без привычных сверхприбылей. Все они нуждались в «зомби», или, «идеальных заключенных», как принято выражаться в некоторых научных публикациях, то есть в специальных людях, добровольно выбравших для себя подчинение, как самое разумное поведение, гарантирующее устойчивость социальное системы.
Неизвестный аналитик предположил, что вокруг нас на наших глазах формируется «высшая каста приближенных к власти» с качественно промытыми мозгами. Понятно, что им кажется, что «зомби» вовсе не они, а остальные, не попавшие в список. А поскольку привычная способность к логическому мышлению была ими утеряна,вот для чего понадобились таблеточки,втолковать им про истинное положение вещей не представлялось возможным. Ко всему прочему, у этих новых людей отсутствовали элементарные представления о чести, морали и нравственности. Отныне нормальным людям предстояло жить дальше рядом с этими инфицированными, а это было неприятно и страшновато.
Впрочем, Мекин возликовал. Он был уверен, что сумел доказать для чего нужна и всегда будет нужна литература! Разве защита человеческих мозгов не достойное похвалы занятие? Со своей стороны он бы добавил еще присущие литературе поиски смысла жизни и попытки разбудить в людях задремавшую совесть.
5
Мекин не поленился подготовить подробную докладную записку про аферу с чудо-таблетками и роль литературы в недопущении в будущем подобных инцидентов.
Перед докладом в Кубе он зашел в ближайшее кофе, перекусить. Пивную он старался обходить стороной, не хотелось встречаться с работниками из медиа-группы да и с горе-аналитиком тоже. Заказал кофе, пирожное, удобно устроился в углу. Достал текст доклада. Еще раз прочитал, понятно было, что ему опять придется говорить в полной темноте, надеясь только на свою память. Важно было не забыть наиболее важные фразы о значении для прогресса человечества логики и морали. Пришлось их заучивать.
В глубине души Мекин понимал, что попал в весьма неприятную историю. Вот если бы он писал авантюрный роман, то непременно закончил какими-нибудь ужасами. Последние слова романа сами собой всплыли в его голове:
«Потом, когда начались серьезные неприятности, он догадался, что случайно узнал важную государственную тайну. Пережив два покушения, Ф. благополучно ушел на дно. Но он сам понимал, что его обязательно поймают, и жизнь его отныне не стоит и двух рублей».
Медлить больше не было сил, и он со всех ног помчался в Куб, хотя до назначенной встречи оставалось полтора часа.
Наукоподобнов, а дежурным Контролером на этот раз был именно он, честно говоря, обрадовался Мекину, что ни говори, а писатель был забавным парнем. Для порядка пришлось его немного пожурить.
Что это вы, Мекин, раньше времени явились? Надо приходить, когда вам велено. Неужели это так трудно запомнить?
Дык, страшно.
Страшноэто очень хорошо. Страх дисциплинирует писателя.
Конечно, хороший афоризм, но когда понимаешь, что это касается тебя самого, его прелесть пропадает.
А что случилось?
Мекин с готовностью рассказал свою историю.
Наукоподобнов не сдержался и расхохотался.
Ну, знаете ли, однако, и фантазия у вас!
Так вы думаете, что мне ничего не угрожает?
Угу.
Значит, я вас не убедил. Вы по-прежнему не верите в литературу?
Не верю. Литература не нужна. А что касается лично вас, то люди с такой дикой фантазией нам пригодятся. Найдем вам работу.
Что я должен буду делать?
Как что? Фантазировать.
Окончательная книга
1
Будущее наступит, хотим мы этого или нет. Не спросив разрешения, не учитывая нашего мнения, не обращая внимания на протесты и попытки повлиять на него. Нам остается только с этим смириться.
Таков был взгляд Комлева на попытки понять будущее. Он искренне не понимал, с какого перепугу ему следует обращать внимание на вещи и явления, которые он не в состоянии контролировать. Как и положено писателю, Комлев терпеть не мог терять контроль над словами. Но разговоры о будущемэто ведь всего лишь слова, не правда ли?
Комлева интересовало нечто более важное, чем пустые разговоры о будущем. Ему хотелось разобраться со своим отношением к людям. Как правильнее сказать: он их всего лишь не любит или уже ненавидит? Комлеву трудно было самостоятельно разобраться в своих чувствах. Иногда ему почему-то становилось противно находиться среди людей. Любых. Знакомых, незнакомыхкакая разница (это явная нелюбовь), а иногда хотелось вооружиться дубиной поувесистее и, поддавшись порыву, использовать ее для вразумления подвернувшихся под руку прохожих (а это, пожалуй, уже ненависть). А что такого? Пусть покаются.
Комлев был человеком, для которого даже обычное общение в социальных сетях становилось мучительным испытанием. От одной мысли, что время от времени он должен обращаться к своим приятелям с развернутым утверждением, у него поднималось давление и неприятно давило на сердце. Довериться он мог только тексту. Его бесило, что любой человек, назвавшийся другом, может потребовать у него предъявить мысли, как в электричке контролеры требуют у пассажиров проездной билет. Ему казалось, что такой порядок общения оскорбителен и противоестественен. И Комлев, как ему показалось, нашел прекрасный выход он отказался вступать в разговоры с людьми, если не видел в этом личной выгоды. Пришлось ограничить общение с людьми контактами с продавцами в супермаркете, благо тем можно было молча предъявить покупки и кредитную карточку.
Комлев с гордостью отметил, что это была на редкость удачная придумка, прекрасно зарекомендовавшая себя на практике. Его жизнь как-то сразу наладилась, Комлев почувствовал себя комфортнее. Он даже решил написать о своем чудесном преображении книгу. А что такого? Если удастся подыскать подходящий сюжет, то можно будет написать притчу, которая наверняка окажется полезной для многих людей, стремящихся лучше понять свое место в такой непростой жизни. Молчание, как образ общения с социумомэто даже звучало красиво. В этом было что-то ускользающе приятное и крайне важное.
2
Единственным человеком, для которого Комлев делал исключение, был его литературный агент. С ним иногда было интересно разговаривать. Фраков, так его звали. Этот Фраков был хитрым человеком. Другого объяснения его удивительной способности придумывать приемлемые темы для вполне содержательных бесед Комлеву в голову не приходило. Не исключено, что это было связано с их совместным бизнесом. Фраков был заинтересован в том, чтобы Комлев сочинял, сочинял и сочинял, поэтому был вынужден постоянно подсказывать подельнику темы для новых книг, которые должны были угодить постоянно меняющимся вкусам потенциальных читателей. Комлеву, понятное дело, было глубоко наплевать на такие вещи, а для Фракова они были важны, от них зависели тиражи. Вот он и старался.