Сёма заворожённо протянул к этой чёрной глыбе лапу, но сразу отдёрнулему показалось, что лапа тоже начинает чернеть. Это, конечно, ерунда. Так не бывает. Просто немного страшно. Здесь всем немного страшно, и ему тоже. Это так и полагается. Это такое специальное место.
Сам не понимая зачем, маленький медведь пригнул голову и вжался в пол. Теперь он не шёл, а почти полз вперёд, зацепившись взглядом за рассохшийся деревянный брусок на линии горизонта. Отсюда деревяшка выглядит просто каким-то мелким мусором, помаркой на чистом полу или чёрточкой на круге света. Но Сёма уже дважды подходил к ней вплотную и поэтому знает, что она такое. Медведь запомнил её во всех деталях. И запах, и какая она на ощупь. Очень приятная: шершавая и совсем не холодная, как остальное вокруг. И за ней сразу всё заканчиваетсяиз-под створок ворот уже бьёт совсем другой свет. Можно встать на тёплое, толкнуть лапой облезлое железо двери и выйти. Совсем выйти.
Сёма сосредоточенно полз и ещё какое-то время прыгал по квадратам. Со стороны могло показаться, что он играет в гигантские классики, только подходит к игре уж слишком всерьёз: долго готовится к следующему «ходу», выбирает место, прицеливается. Ритм игры сломался только там, где из освещённой дорожки были выбиты две секции. Медведь постоял, оценивая, можно ли будет как-то перебросить через них динозавра. Скорее всего, нет. Ему здесь не разбежаться. И промахнётся онЯша очень неуклюжий.
Попробовал примериться к другим путямнет других путей.
И тут моргнула лампочка.
Это была всего секунда. Маленькая, ничего не значащая секунда, на которую три квадрата перед деревяшкой провалились и перестали быть частью пути. Сёма зажмурился от ужаса. Нет-нет, она надёжная! Она никогда раньше так не делала и больше не будет! Сёма через силу снова открыл глаза и заставил себя уставиться на лампу. Она действительно больше не мигала. Медведь караулил лампу не меньше десяти минут, и только после этого решился продолжить свой поход.
Наискосок перепрыгнуть и в самом деле получилось. Приземлился даже с запасом. До деревяшки добрался без проблем и ещё раз убедилсяздесь всё по-прежнему. Чуть приоткрытая створка ворот, валяются гнутые гвозди и кусок будто бы жёваной резины.
Сегодня. Надо идти сегодня. В крайнем случаезавтра. А то действительно и эта заморгает Сёма ещё раз оглянулся на лампочку. Светит ровно. Очень хорошо так, уверенно, будто бы ничего и не было. Ну, и пусть её. Ну, и ладно.
Назад, как обычно, пропрыгал в два раза быстрее. Рассматривая побитое пятнами чёрных дыр световое поле, снова вспомнил про динозавра и снова ничего не придумал. Вот ведь беда.
Некогда уже размышлять. Думали-думали, а оно вон как выходитуже на четыре клетки больше погасло. И Катю всё равно потеряли из-за этого Второго фронта
Он выбрался со склада и оказался перед завалом из металлических мусорных контейнеров. Они были составлены один на другой и рядом друг с другомкак кубики из конструктора. Те, что внизу, пустые, а в верхних, если посветить фонариком, что-то блестит. Но никто лезть не захотел. Блестит и блестит. Мало ли.
Сёма повернул налево и обогнул циклопическую железную кювету, на которой было жирно выведено чёрной краской: «Ёбаные интелигенты». Здесь уже почти совсем темно, со склада свет не добивает. Ещё шагов пятьдесяти дальше на ощупь.
Маленький медведь пробирался мимо завалов из гнутой арматуры, каких-то раздавленных механизмов и старых вагонов-саркофагов корпорации Русмикро. В нескольких из них ещё даже аварийное освещение горит. Тускло совсем, но ориентироваться можно. Поначалу в депо даже радио работало, но это когда было-то
На пороге Кукольного дома его никто не встретил. А ведь договаривались, что должны дежурить по очереди. Сёма несколько минут подождал, разглядывая солнце: из шести ламп лучатся трик вечеру, значит, дело. Он уже собрался спускатьсякак вдруг услышал грохот. Из правого шкафа прихожей выкатился Руся вместе со своими любимыми консервными банками на верёвочке.
Смешной тряпичный жираф с выпученными глазами. Не жёлтый, как полагается, а ярко-оранжевый. И не как всеопытный образец, а уже серийный, поэтому с пришитым логотипом Русмикро на боку. Ни у кого нет, а у Руслана есть. Ну, и он из-за этого задаётся, конечно.
Руся! обрадованно крикнул Сёма, и жираф дёрнул в его сторону ушастую голову. Вы почему не караулите?
Он не ответит. Никогда не отвечает.
Иди, зови соседей, заявил Сёма. Доклад нужно сделать.
Что-то нашёл? оживился жираф. Проход? Ещё какие-то?
Ты позови, уклончиво ответил медведь. Расскажу же вот-вот.
Руслан недовольно топнул копытом, но промолчал. Задумчиво покачался, будто его трепало сильным ветром, и вдруг резко унёсся куда-то направонаверно, к Ларе.
Дольше всех ждали Джека. Даже попугай приковылял, а щенка всё не было. Когда он наконец примчался со стороны ванной, динозавр уже яростно лупил по полу хвостом, а Лара достала из шляпки пяльцы и вышивала. У щенка были дикие глаза, одно ухо мокрое, а голос опять почти не слышен. Правда Джек этим уже никого не удивляет.
Три робота, два зайца, жираф, попугай, щенок и динозавр. Плюс Лара.
Говори-говори уже, крикнул синий заяц, аж подпрыгивая от нетерпения, все же теперь. Давно все уже. Говори!
Сёма сделал вид, что не обращает на него внимания, и стал разглядывать свою лапу. Она плоская, с еле заметными жилками ниточек, на пальцах кружочки из кожзаменителя, и ещё один побольше внизу ладошки А заяц всегда спешит. Торопыга. И никак не получается запомнить, как его зовутон же в японской серии должен был выпускаться. Второго зовут Лека, а этого Как-то на «к», что ли. Вот был бы он «Костя» и всё понятно, а то морока одна.
Сёма, это уже надоедает, подала голос Лара. Хватит твоего театра. Можно пройти или нет?
Лара, конечно, не глупый заяц. Лара настоящая. Но она тоже не понимает. Тут нельзя говорить сразуэто даже оловянные знают. Надо приготовиться, надо чтобы все почувствовали этот Как же его Момент. Да-да, так он называется. А как же они почувствуют, если Сёма сразу станет говорить?
Я сейчас уйду, предупредил Руслан.
Владимир Кириллович, позвольте засвидетельствовать! зло выкрикнул попугай.
Он всегда это говорит. Вместо речевого блока у него минидиск с записьюпоздравление и стих. Только по тому, как попугай выбирает слова, и можно понять, что́ он сейчас думает.
Сёма вздохнул.
Вы просто какие-то метранпажи, сказал он, задрав глаза к потолку.
Никто не стал уточнять, что́ он имеет в виду.
В общем, так, сказал Сёма, немного растягивая слова. Проход есть. Очень слабый, меркнет местами, но есть. Я нормально сходил и туда, и обратно. И копошиться нечегодальше будет только темнее. Сегодня надо собираться. Он подумал и добавил: Без всяких.
Один из роботов принялся ездить взад-вперёд. Заволновался, видимо. Зайцы совсем встали на уши: разгалделись и распрыгались.
А что с Яшей? спросила Лара. Для динозаврика там нормально?
Сёма кивнул. Уверенно так, со знанием дела.
В этот прекрасный вечер! одобрительно крикнул попугай.
Битые квадраты будем фонариками подсвечивать, продолжил Сёма, и тогда пройдём. Только сразу два надо.
У нас всего один, зачем-то сказал жираф. Все и так знали.
Под потолком хрустнуло, и собравшиеся задрали головытрещина от солнца к сводам Дома расползлась ещё сильнее. Теперь она уже не казалась маленькой паутинкой. Чёрная грибница подъела всё пространство вокруг светила, и солнце выглядывало будто бы из огромной тёмной тарелки. От этого небо стало ещё ниже.
Ой, прикрывшись ладошкой, всхлипнула Лара.
Это всё конец верхнего света, шёпотом сказал Руслан. Орфей его обещал.
Сёме трещина тоже не понравилась. Не вовремя она. Лучше бы завтра или вообще потом. Но он бодро крутанул головой и снисходительно посмотрел на остальных: мол, что вы, в самом деле, как трусливые мыши. Ему следует именно так смотреть. Он же командир.
Надо идти к оловянным, сказал он, не дожидаясь, пока обитатели Дома насмотрятся на обновлённое небо.
Красный заяц испуганно забарабанил лапой.
Не надо. Без толку. Они не дадут, запричитал заяц, который на «к». Давайте так.