Ты съел несвежего? зло щурясь, поинтересовалась Алиса.
Макс не ответил. Он закрыл глаза и тихонько качал головой из стороны в сторону.
Знаешь растягивая фразы, сказала Алиса, я всегда от тебя многого ожидала. Но что ты будешь колотиться как истеричка
Макс застыл. Остановил взгляд в точке за её плечом и разжал губы в презрительной гримасе.
Алиса только хмыкнула и отвернулась.
В этот момент в комнату ввалилась Юлька в двух полотенцах: одно на голове, второе замотано до груди.
Что это тут такое делается? спросила она своим обычным мультяшным голосом, придерживая вавилонское сооружение на голове. При этом по сощуренным глазам было понятно, что Юлька на сей раз совершенно серьёзна. Когда-то, так же сощурившись, она два раза полоснула ножом своего Славика.
Да ничего, Юля, не происходит, сказал Макс. Лис всегда чуть-чуть дребезжит перед любой большой поездкой.
Я никуда с тобой не поеду, холодно сказала Алиса. Сваливай куда тебе надо. И голову прячь получше, чтобы не застудить.
Максим вскинул левую руку, сверился с часами и спокойно, глядя мимо Алисиного плеча, сказал:
Пятнадцать минут жду в машине. Потом будешь заниматься транспортными вопросами сама.
Сваливай! повторила Алиса.
Юлька проводила Макса до двери, где была приобнята и чмокнута в левое ухо. Алиса не двинулась с места.
Краса моя, ты это не по дури решила? спросила Юлька из коридора, задумчиво рассматривая пачку банкнот, сунутую ей Максом.
Нет, звезда моя, я здрава до жути, ответила Алиса, чувствуя, как сердце дёргается, а пальцы рук и ног стали ледяными.
Окей, сказала Юлька, смотри только, чтобы потом не было мучительно больно. И тут же, без паузы: А всё же какой он у тебя чмошник. Они у тебя все такие
* * *
Зимой всегда темнеет рано, но в этом году день просто не наступает. На смену мышино-серому утру приходит сумрачная возня в тумане: мутные сполохи, плетение блёклых паутин, а в итоге, так и не разгоревшись, дневной свет затухает. И сразу ночь. Поэтому нет смысла искать место, откуда можно увидеть панораму: эта страна, этот город, эта зимавсё здесь придумано не для туристов. Не для зеркальных камер в руках девочек-хипстеров. И не для местных, решивших погулять по набережным. Это всёдля ужаса и отчаянья. Для снега и копоти. Для машин, которые никуда не едут и только мигают фарами. Это такое специальное местопробник ада.
Алиса старалась никогда не ходить по этому городу зимой. А если всё же придётся, сразу забираться в кафе «Меланж» то, что на Августовской площади, с прозрачной крышей, внутри садика с разлапистыми дубами и липами. Ну и что, что на деревьях нет листьев, зато их ветви усыпаны цветными мигающими лампочками, и кажется, что сидишь под новогодней ёлкой. А вокругНовый год. Ради праздника можно вытерпеть даже чуть-чуть зимы. Впрочем, только чуть-чуть, максимум на три глинтвейна.
Наверное, впервые она добрела до «Меланжа» одна. Бросила такси ещё на подъезде к парку, вышла прямо в застывший автомобильный поток. Боялась, что не найдёт дорогу впотьмах, но нетасфальтовые дорожки оказались подсвечены наземными огоньками, как на взлётной полосе.
С ассортиментом в кафе негусто: только чай-кофе-глинтвейн и своя выпечка. Хотя горячий миндальный кекс, который подают не на тарелке, а на тонкой деревянной дощечке, очень даже ничего. И, конечно, здешнее безе.
Минут через пять, как принесли глинтвейн, к Алисе начал клеиться какой-то дебил в доисторической кожаной куртке. Тряс в руке бутылку шампанского (откуда оно у него, кстати? здесь же не продают, с собой что ли всё время носит?), клоунски улыбался и гладил себя по измазанным гелем волосам. Бр-р-р.
Алиса послала его лесом, и хмырь угрожающе навис над столиком. В тот момент, когда уже можно было пугаться, возник администратор и хмыря дематериализовал. Всё-таки в «Меланже» Алису стараются опекать.
На втором глинтвейне и третьем безе появилась Юлька. К стеклянной палатке кафе из темноты подплыла зелёная шапочка с помпоном, зелёная куртка, зелёные сапоги и оранжевый шарф.
Привет, королевишна! крикнула Юлька с порога и, не раздеваясь, пошла за едой и питьём. Вернулась она с подносом, на котором подпрыгивала ваза с печеньем и большая чашка кофе.
Как ты? спросила Юлька, усаживаясь напротив и по-кошачьи заглядывая Алисе в глаза.
Алиса дёрнула плечом.
Не звонил?
Юль, я тебя умоляю
Ну ладно. Решила, куда теперь?
Алиса дёрнула плечом снова.
Слушай, Юлька глотнула кофе и взяла со стола пузатую сахарницу, мне тут стрельнуло в головеа давай, может, к Костику в Одессу? Там всё в комплекте, обстановочка жилая. И если за тобой правда топаютпотеряться можно хорошо.
То-то твой братишка нам обрадуется.
Юлька улыбнулась, сыпанула в кофе изрядную дозу сахара и стала чинно его размешивать.
Обрадуетсяне обрадуется, это мне, звезда моя, до одного места. Он мне по гроб жизни обязан, сучонок. А Одесса, мать, сейчас чудо как хороша. Даром, что зима. И моревсё как ты любишь.
Алиса слушала вполуха. Одессаэто, конечно, хорошо, но абсолютно нереально. Надо что-то другое думать. Может, к Светке пока попроситься на ведение телепрограммыона звала вроде. Это, конечно, если ещё навыки не подрастеряла. С другой стороны, дурное делонехитрое
Двое за столиком справа внимательно разглядывали Алису. Оба в строгих костюмах и при галстуках. Алиса скосила взгляд в их сторону, и один из костюмов отсалютовал ей с фамильярностью давнего знакомого.
Юль, сдавленно прошептала Алиса, вон те, справа через столик
Юлька подняла голову и, с глупейшей улыбкой и с видом пастуха, пересчитывающего своих овец, осмотрела весь зал.
Это у тебя, Аличка, нервы, сказала она. Кафе, считай, имени тебя, вон и на стене за барменом фотка висит. Типа: наши люди. Так что скажи спасибо, что к тебе каждый второй на шею ещё не вешается.
Алиса сглотнула. А может, и правда, может, действительно узнали просто.
Давай-ка вот что: пока ты думаешь, мы завтра с обедика в больничку сходим.
В какую больничку? не поняла Алиса.
В пафосную, конечно. Мне Серёжа Куприянов обещал, что лапу посмотрят, ты же знаешь, я опять как с костяной ногой. А ты, мать, тем временем пройдёшьсяпроведаешь пострадавших во время твоего концерта. Там пара-тройка репортёров нарисуетсяя переговорила уже, заснимут, какая ты сердобольная. И всем хорошо.
Да не хочу я никуда, заартачилась Алиса.
Да ладно уж, звезда моя, мне всё равно врачам сдаваться. Так давай хоть сейчас вместе держаться будем, а?
Алиса ещё раз оглянулась на салютовавшего ей костюмного парня и ничего не сказала. Юлька не без основания сделала вывод, что победа за ней.
Слышала, кстати, Димка Юрков умер? спросила она, меняя тему. Меня сегодня мамуля убила этой новостью.
Да ты что!
Ага, сказала Юлька. Помню его. Такой вечно с немытой головой, всё грецкие орехи в ладони размалывал. На басу ведь играл?
А что случилось-то? И когда?
Юлька пожала плечами.
Сердце, наверное. Сейчас кого из мужиков ни возьмивсё сердце.
Алиса схватила со стола телефон.
Айрат, закричала она в трубку, когда гудки кончились на коротком «ага».
Привет, Рыжая, сказал Айрат вроде бы с облегчением. Ну хорошо, что звонишь.
Всё было правдой. Месяц назад Дима Юрковбывший бас-гитарист «Любовников» получил несовместимые с жизнью. Машина зацепила ограждение моста и рухнула с эстакады на семь метров вниз. Древний Opel Astra. Чужая почему-то машина, но он сидел за рулём, а на соседнем креслекакой-то парень. Того ещё пытались откачать, а Диматак сразу.
А ведь он действительно любил давить в руке грецкие орехи. И ещё «The Wall» всё время наигрывал. И сын у него маленький, кажется
Ты почему мне не сказал, скотина, всхлипнула Алиса, хоть бы на похороны
Да я сам только через неделю узнал, оправдывался бывший директор группы. Наташка никому не позвонила. Ну ты же в курсеона всегда такая гордая белка была. Ну и вообще она нас не очень Мы ей там кулёчек со всех собрали, а она послала меня куда подальше. Дверь не открыла в общем, не хочет разговаривать.