Они спускались вниз по лестнице. Один спереди, другой сзади. Внутри башни текла кровь. Он переливалась в трубочках, которые обвивали башню, как сосуды, она скапливалась в кожаных мешках, которые набухали и становились похожи на огромных пиявок, насосавшихся крови. Они все спускались и спускались вниз. Башня продолжала себя под землей.
Глава 9
Инквизиция представляла собой каменные катакомбы, простирающиеся подо всем городом, Его кабинет, весь заставленный клетками с птицами и мисками для еды, освобождал место посередине для огромного шкафа и металлического пыточного стола с толстыми тугими ремнями для крепления жертвы. На нём красовались старые уже не смываемые капли крови. Блондин, говоривший с экранов, непринужденно лежал на столе. В руках, обвитых знакомыми татуировками, у него вальяжно развалился огромный кот и повсюду: на полу и на шкафу, около мисок и в клетках сидели, мурлыкали, чесались и чирикали коты, собаки и птицы. Запаха не было, лишь крики эхом проносились по коридорам, отражаясь от каменных стен.
Где я?
Глупый вопрос. Ты в инквизиции.
Парень, развалившийся на столе, лениво растягивая слова, сам немного походил на кота.
Нет, а в каком мы мире?
Андрея сковала уверенность молодого человека.
Ну а что это даст тебе в теории? Много ли миров ты знаешь? Столько глупых вопросов. Поверь, в этом нет смысла, расслабься, теперь тебя ждет жизнь, не бесконечная, но чертовски долгая. Ну ладно, если с этим мы решили, то определимся с твоим трудоустройством, осталось решить лишь один вопрос, куда тебя направить.
Он аккуратно, с благоговейной нежностью поставил кота на стол, а сам подошёл к шкафу. На самом деле это был не шкаф. Это было окно, открывающее внутренности башни. Там работал механизм, который, как огромное металлическое сердце перекачивал кровь. Тем временем, парень поднялся на носочки и достал с самого верха огромный том, опять подошел, облокотился на стол. Кот аккуратно прислонился к его спине. «Итак», пробормотал парень, листая книгу, тебя зовут номер сто пятьдесят два и девяносто два, и ты отправляешься в вербовочный отдел на 2 мира против часовой стрелки. Хочешь посмотреть?». Номер сто пятьдесят два и девяносто два кивнул. Парень резко развернул книгу, Андрей увидел круг, похожий на циферблат, каждая отметка, которая на обычных часах обозначает минуту, была подписана маленьким шрифтом. «Мы здесь», юноша показал на верхнюю часть круга, на зону, где бы стрелка показала двенадцать часов. «А отправляешься ты туда», палец подвинулся левее.
Ну, это всё, что тебе надо знать.
А как я туда попаду? пролепетал Андрей.
Также, как и сюда. Колокольня видит линии судьбы. Как только я назвал место службытвоя судьба определилась. Убив себя, ты перестанешь существовать в этом мире, и колокольня перенесет тебя туда, куда тебе суждено попасть, быстро проговорил юноша.
Он явно говорил это не один десяток раз.
Так вот, выйдешь из инквизиции, отойдешь подольше и вскроешь себе горло. Ты попадешь в свою бригаду, канцелярия вербовки колокольни по Москве и Московской области уже знает.
Номер сто пятьдесят два стоял. Глава, опять развалившись на столе с котом на руках, глазами показал на дверь. Андрей повернулся и направился к выходу. Он шёл медленно, боялся наступить на кого-нибудь.
Андрей уже тянулся к ручке, когда дверь сама открылась, а на пороге стояли трое. «Старейшина», обратился к нему один из солдатов. «Боимся не выдержит, умрет раньше, чем нужно». Два солдата вели под руки грязного, немного битого старика. Узник вырывался и хныкал. «Крепите, сойдет», небрежно сказал старейшина, легко спрыгивая на пол и аккуратно ставя кота к себе под ноги. Старик стал вырываться еще настойчивее, хныканье медленно, но верно перерастало в крик. Андрей робко стоял около порога, и не мог пойти дальше. «Ну ладно, останься, если хочется посмотреть, заодно узнаешь, как наркотик делается», бросил старейшина в своей привычной, ленивой манере. Андрей и хотел бы сказать, что ему не хочется, только крики вырывающегося из старика, уже целиком прикрепленного к столу, заглушали мысли. Старейшина подошел к старику. У того больше не осталось сил кричать, теперь, он просто хныкал. На старике была большая просторная рубаха. Солдаты забыли её снять, когда крепли его, поэтому, чтобы не откреплять его снова, они просто срезали её, оставив старика только в просторных штанах. Оголилась худая бледная кожа, стягивающая тело. Старейшина, достал из-под стола и поставил на его край широкий и тяжелый нож и банку какой-то бурды. Кот терся о его ноги, а дед кричал и извивался, снова набрав силы. После нескольких секунд обработки ножа в банке, старейшина быстро начал обводить ребра по контуру, опираясь на нож всем весом. Дед больше не мог кричать, он только сипел и трясся. Ребра захрустели, кожа медленно начала лоскутами ползти вниз, оголяя кости, кровь лилась, по все ещё живому телу, сползала на железный стол, медленно катилась вниз, по специально выдавленной бороздке, а после текла по маленькому кранику вниз, в специальный сосуд. Дед уже перестал извиваться, и старейшина держал руку на его шее, после ринулся, к крану, и перекрыл ток. Остатки продолжали капать в сосуд, а мертвая кровь все скапливалась внизу, около ног мертвеца.
Старейшина взял сосуд, подошел к шкафу и начал вливать содержимое в трубу, ведущее к механизму. «Ну, впрочем неплохо, четверть успели вытянуть», приговаривал старейшина, аккуратно перегоняя кровь. Еще несколько животных подошли к ногам их хозяина, а Андрей всё также продолжал стоять, и смотреть на искореженного старика. «Людей привозят тысячами, причём из разных миров, этим занимается специальная служба. Малая их часть идёт на то, чтобы поддерживать страх и веру в главном живом мире колокольни. Нет, случается это редко, только на специальные даты, а остальные идут на изготовление наркотика», между делом сказал старейшина, присев и облокотившись к стене и вытирая руки о грязную тряпку. К нему подбежала собака и самоотверженно начала вылизывать ему руки. «Кстати, интересный факт, кровь, пригодная для производства должна быть живой», задумчиво поведал старейшина, глядя в глаза собаке. После недолгого молчания он вопросительно посмотрел на Андрея.
Слушай, мне было чертовски приятно с тобой пообщаться, провести для тебя незабываемый урок, но тебе очевидно пора, сейчас придут люди, чтобы убрать тело и почистить стол, всё, иди, тебя проводят.
Стража, все это время стоявшая около выхода аккуратно вытолкнула его из кабинета повела по коридорам. Идя по катакомбам, Андрей видел одно и тоже: пустая комната с таким же столом, прикованный к ней человек в компании со стражником с большим ножом. Из какой-то комнаты доносился крик, из какой-то слышалось только капание крови в банку. Еще к стене, около потолка, была прилажена цепная дорога, по которой банки с кровью, покачиваясь, устремлялись в сторону механизма.
Они ещё несколько минут топали по идеально ровному коридору. Камеры и катакомбы продолжали тянуться дальше. Они свернули в один из боковых тоннелей, пошли по ступенькам наверх. Тусклый свет ламп, подвешенных к потолку, продолжал освещать ход. Ступеньки закончились, и взору Андрея предстала массивная клепаная дверь. Подойдя к ней, стражники молча открыли засов, за дверью снова показались ступеньки. Андрей неуверенно шагнул, дверь за ним захлопнулась. Был уже поздний вечер. Зажгли фонари. Кони звонко цокали по мостовой, волоча за собой карету. По улице шла процессия. Солдаты окружали повозку, на которой стоял огромный стеклянный пузырь. В нем плескалась черная кровь, продукт, вырабатываемый в стенах колокольни. Люди толпились вокруг них. Очередь аккуратно двигалась со скоростью тележки. Таких процессий было несколько на улице. Стражники следили за порядком, никто и не думал его нарушать. Очередной нищий подошел к тележке с трясущимся пузырьком. Ему налили до краев. Маленькая капелька поползла вниз. Отойдя от очереди, нищий присел на корточки, начал аккуратно стряхивать эту маленькую капельку во второй приготовленный заранее пузырёк. Каменные двух-трёхэтажные дома вычерчивали идеальные линии. Андрей шел прямо. Раздача пошла в другую сторону. Наконец, ярко освещенная улица дала оттоки. Вскоре, фонари закончились. Он очутился в тупике. В руке у номера сто пятьдесят два и девяносто два уже привычно быстро очутилось лезвие, сотканное из тумана. Он аккуратно поднес его к горлу. Резать себя не хотелось. «Ну а если не туда, то куда?», пронеслось в голове.