Ну, это ещё не сквир, не без удовольствия сказал Штессан, но где-то рядом.
Я уложился? спросил Лёшка.
Да, кивнул Мёленбек, и моё обещание остаётся в силе. Но, пожалуй, я реализую его за ужином. Ты не против?
Нет, мотнул головой Лёшка.
Ну и чего стоишь? спросил Штессан. Страшно, что ещё на стяжке? Солье, обратился он к Мёленбеку, может, пока отпустим его домой? Порывался же, в окно вылезал.
Лёшка покраснел.
Я это я уже передумал.
Мёленбек переставил фигурки на столе.
Да, пусть идёт. Алексей, ты можешь быть свободен. До восьми. А сейчас, он бросил взгляд на часы, висящие рядом с фальшивой панелью, без двенадцати три. Думаю, успеешь обернуться туда и обратно.
Заодно домашних обрадуешь, сказал Штессан.
Ну, наверное Лёшка нащупал в кармане деньги. Две триста мамане, три себе. Или наоборот? Так я пойду?
Беги уже.
Спасибо.
Лёшка рванул за дверь.
Халат не забудь снять! крикнул вдогонку Иахим.
Халат, действительно, прилип, как вторая кожа.
Лёшка содрал его и накинул куртку, сдвинул козлы. Затем вернулся и аккуратно повесил халат на вешалку. А то потом, блин, искать. Взглядом скользнул по стене его мазня на фоне жёлтой, уже окрашенной верхней половины выглядела жалко. Не, так-то понятно, с чего Штессан разозлился. Кто бы не разозлился?
Лёшка вздохнул и, пообещав себе завтра с утра закрасить свой участок, вышел во двор, хлопнул железными, не закрытыми воротами.
Домой?
На улице было не жарко. Над крышами пенились облака. И казались совершенно невозможными всякие хъёлинги, цоги, сквиры и прочие. Машины вон тарахтят, продуктовый с вывеской, в сквере пусто.
Лёшка даже головой помотал.
Отчего-то он решил не идти на остановку, не ждать транспорт, а пройтись пешком. Сначала по Шевцова, а там по Гусарской с поворотом на Первомайскую, от которой до дома всего ничего. Может даже и быстрее получится.
Кроссовки шоркали по растрескавшемуся асфальту. В тени домов было холодновато. В арках, захватываемых краем глаза, стыли клумбы и «запорожцы». Из раскрытого окна кафе донесся стук бильярдных шаров.
Обернувшись, он уже не увидел особняка, только край зеленого забора ещё напоминал о себе в просвете деревьев.
Наверное, провались бывшее купеческое жильё в тартарары и заменись каким-нибудь безобидным домиком, Лёшка б вздохнул с облегчением. Честное слово. Незачем было бы пытаться мысленно совместить с ним, со швейной фабрикой, с редкими пешеходами и рейсовыми автобусами странного господина Фраги, всяких Сомбалей и Шикуаков, то ли принцессу, то ли королеву (здесь не ясно) Гейне-Александру и Замок-на-Краю.
А с другой стороны интересно же!
Ойме, кришч. Мёленбек, похожий на Карабаса-Барабаса с укороченной бородой. Штессан, легко взлетающий на козлы.
Жалко, рассказать никому нельзя!
А ещё хотелось бы узнать, как подъезжал господин Фраги к особняку в карете или на такси? Окно ведь было открыто, но ничего не слышалось. Не из воздуха же возник? Впрочем, сидючи за панелью, звуков с улицы можно было и не уловить.
Не, это чума, если у нас тут всякие кнафуры в боевые порядки развёртываться будут. Хотя, конечно, откуда?
Размышляя, Лёшка оступился, и боль от ушибленной ступни выстрелила в бедро и противной дрожью осела где-то в районе желудка.
Н-да, это тебе не ойме.
Штессан, явно, ликрант (ха, прилепилось словечко!), но всё же мужик, видно, толковый. Пусть и с отбитым на войне мозгом. Надо тебе ойме пожалуйста. Стяжку болевую один момент! И всё так тюк-тюк пальчиком
Лёшка улыбнулся.
Вдруг остро захотелось обратно. Куда? В сказку, блин! В полный сюр! Защищать Гейне-Александру и империю! В компанию к двум сумасшедшим, плетущим интриги и красящим стены. А с Фраги к трём.
Может, этого и не хватало в жизни?
Да-да, сказал кто-то внутри, именно сумасшествия и не хватало.
Лёшка, помедлив, всё же свернул на Гусарскую. Особняк теперь скрылся окончательно. Город, который он знал, посмотрел в него оббитыми углами, грязными фасадами, фантиками и окурками, бордюрным камнем, окнами с разноцветными синими, белыми, в горошек занавесками. Он был симпатичный, этот город, только немного неухоженный. Лысели вытоптанные газончики, темнела кем-то нетерпеливо сбрызнутая стена.
Ну, в сказке, наверное, тоже мочатся
Лёшка настолько погрузился в размышления о том, откуда всё же могут быть Мёленбек, Фраги и Штессан, что Гусарская словно бы замылилась, отодвинулась на второй план; ноги куда-то шли, а дома меняли окраску и этажность. Поэтому когда навстречу ему из арки вылетела невысокая, белобрысая фигура, он успел только выставить ладони.
Фигура ударила его в плечо, поймала за руку и потащила обратно к перекрестку.
Давай-давай.
Лёшка как-то и не подумал сопротивляться. Фигуру он узнал и удивился прихотливости случая. Месяца два уж не виделись. Мятая рубашка с коротким рукавом, измызганные понизу спортивные штаны.
Ромыч, блин! оказавшись за углом, Лёшка выдернул руку из пальцев брата. Ты чего?
Ромка прижался к стене затылком. Несколько секунд он просто дышал, глядя на Лёшку пустыми глазами человека, отбежавшего марафонскую дистанцию. Вздымалась грудь. Кровь медленно отливала от лица. Наконец брат моргнул, и взгляд его сделался осмысленным.
Лёш, помоги, а?
Глава 3
Чем помочь? спросил Лёшка.
Эта
Ромка умолк.
Там, откуда они только что ушли, раздались быстрые шаги, шорох одежды, затем щёлкнула зажигалка.
И где этот мелкий сучонок? затянувшись, спросил кто-то невидимый.
Городской шум, полный машинных звуков и звуков всякой, имеющей свой голос мелочи, странно отдалился, и Лёшке стали слышны притоптывания, бряцанье браслета часов, покашливание того, к кому обращался курильщик.
Сдриснул куда-то.
Собеседник виновато шмыгнул носом.
Ты у меня сейчас сам сдриснешь, курильщик затянулся снова. Каблук впечатался в тротуар. Ну что, направо, налево?
Они замолчали, видимо, выбирая направление поисков.
Тонна есть? шепнул Ромка, дёрнув Лёшку за рукав.
Чего?
Тысяча.
Лёшка зачем-то кивнул. Хоть отдельно живущий, но брат. Не Динка-скотинка, во всяком случае. Не врать же. Правда, и нет между ними почти ничего общего. Ну, два года назад подушкой душил И вообще ни дня без войны в прошлом.
Сделалось стыдно. Помнит Ромка, не помнит? Рука сама полезла в карман.
На.
Брат неуверенно улыбнулся. Осторожно, поглядывая на Лёшку, словно ожидая обмана, вытянул купюру из пальцев.
В долг, ага?
Лёшка шевельнул плечом. Повеселевший Ромка подмигнул и рванул за угол.
Парни, парни, я здесь! Я не хотел, честное слово Как бы шутка была, заговорил он, сближаясь с теми, кто его искал.
Да ты борзый! Ну-ка, пошли с нами, весело объявил курильщик.
Да есть у меня деньги!
А мы и посмотрим.
Судя по звукам, Ромку взяли за шиворот рубашки.
С полминуты Лёшка простоял, не решаясь выглянуть. Не твои, блин, проблемы, скреблось в голове. Ты вообще сейчас тонну потерял. Тонну! Вот так взял и отдал. Вернет тебе Ромка? Ага, братишка, жди!
Мурашки бежали по плечам и шее.
Страшно. Не сквир я, подумалось, уж точно не сквир. Так бы нырнуть за угол и в два приёма Лёшка сглотнул. Нет, здесь не ойме. А он не Штессан. Ему ещё до Штессана, блин Не получится.
Когда он всё же высунул голову, у провала арки, из которой навстречу ему выбежал брат, никого уже не было. Белел лишь свежий окурок, придавленный каблуком.
Ну а чё? Они вполне дружелюбно общались с курильщиком
Лёшка, оглядываясь, перешёл улицу. Конечно, если бы Ромка закричал А так он у них, наверное, стырил что-нибудь.
На душе, впрочем, было противно. То ли от растерянности, вжавшей его в стену, то ли от потери денег. Тонна! А еще мамане отдать!
Чтобы вообще не видеть злополучную арку, на Гусарскую Лёшка не вернулся. Затопал по изгибающейся не в ту сторону Шевцова в поисках удобного проходного двора. Можно было, конечно, сделать еще больший крюк