Самый обширный и, черт подери, самый красивый кандел принадлежал художнику. Добровольцы, получившие его, восторгались: «О, Нефертити, очень ясно ее вижу, так и стоит перед глазами». И наоборот, кандел, полученный от левополушарного типа, восторгов не вызывал, хотя и читался: «Нефертититолько, не пойму, копия, что ли»
Захаров переместил новый файл в каталог, раскрыл. Тоже красивокольцевидная лента, увенчанная зубцами, словно корона. Ввел название: «Ветер и бубен». Традиции предписывали именовать неидентифицированные канделы по версии донора. Но в любом случае, чем бы это ни оказалось, место в коллекции оно заслужило. Если верно то, что сообщил Ким
«Мария, 25 лет.
Сирень. Кусты сирени, нет, не цветет еще. Листья темные, гладкие. Это мы с подругой стоим у ее дома Да, я поняла, отсекать. Значит, просто: сирень, листья».
«Сергей, 46 лет (опыт проводится повторно, по причине сбоя аппаратуры).
Есть, теперь получилось! Вы мне стихи скачали?! Правильно? Сейчас, минутку (Скандирует.) Не надо мнени света, ни привета. Звезда в окнеи мне довольно света. Прости мне бредглухих гитар гавайских. На свете нетзеленых вод бискайских. Зеленых водбискайских, где, мерцаякорабль плыветкак бабочка большая Всё! (Смеется.) Ну вот, не такой уж я тупой»
«Илья, 52 года.
Вы знаете, это что-то связанное с религиозным чувством«не умрете, но будете иметь жизнь вечную». Так? (С оттенком раздражения.) Слушайте, вы уверены, что не зря взялись за эти дела?»
«Jane, 31 год. (Перевод протокола с английского.)
Как странно. Кирпичный свод, арка, из красных таких кирпичей, понимаете? А под аркой висит колокол, и его раскачивает ветер, он звонит. Невозможно, ведь они тяжелые, ваши колокола, правда? А внизу вода, целое озеро, стены поднимаются из воды. Странно. Будто сон. Это все».
Да, сказал Захаров. Что странно, то странно. А у донора?..
Ветер и бубен. У американки тоже ветер и колокол, а у него бубенчики. И еще у одного был ветер в лицо. Итого всего три совпадения! Не ветер это!
Хорошо подумал?
Долго думал.
Ах, долго? протянул шеф. Долго это еще не хорошо. Про стихи, конечно, выяснил?
Выяснил, с готовностью ответил Ким. Стихи известные, опубликованные. Вторая половина двадцатого века, автор м-м
Бродский?
Обижаете. Бродского я бы не забыл. Сейчас посмотрю.
Оставь, не суть. Какие будут соображения?
Из пятнадцати реципиентов, четко, как на кафедре, заговорил Ким, восемь описали зрительные образы, четверо упоминали понятия и вербальные конструкции, двоезвуки, в одном случае, возможно, мелодия, одинзапах. Относительно образов в четырех случаях удалось найти привязку к личным воспоминаниям реципиента. Один или, возможно, двое цитировали стихи, одинБиблию, еще одинанглийскую художественную прозу. Эмоции, связанные с экспериментом, оцениваются в основном как положительные, хотя некоторые упоминают и волнение, тревогу. Исключениетот, кто воспринял цитату о «жизни вечной», но он скорее возмущен действиями экспериментаторов.
Тоже не радует, но неизбежно. Перекрывания?
Следовые. Ветер упоминается дважды, не считая донора, еще в трех случаях можно притянуть за ушиесли корабль под парусами, так и ветер. Звонодин раз, музыкатри или четыре. Пасмурное освещениечетырежды, зато в трех другихяркое солнце. Шесть раз упоминаются растения Здесь у меня полная таблица. Но если одним словомхреново. Сдается мне, это в ста процентах случаев их персональные воспоминания, а не отклики на кандел.
Еще что скажешь? у шефа было экзаменаторское настроение.
Два варианта, послушно отозвался Ким. Первый: статистические флуктуации. На сотню добровольцев обычно двадцать дают трудно интерпретируемые результаты, сейчас они вышли первыми согласен, что чушь. Идея вторая: мы опять нарвались на код. Как с шахматами.
Добровольцам, далеким от шахмат, канделы задач и партий представали в самых причудливых видах. Кто-то начинал припоминать сюжет романа, персонажами которого ему казались фигуры, кто-то воспринимал эмоциональные составляющие позицииазарт или угрозу, кто-то видел трапеции и треугольники, соответствующие «силовым полям» ферзей и слонов, а в половине случаев ассоциации казались необъяснимыми. Так возникло понятие о «коде»: контексте канделов, вне которого единичный кандел не читается. «Кодами» были языки, японские иероглифы, музыкальная грамота, всевозможные игры, в которые играют люди.
Лучше, одобрил Захаров. С одним «но»: почему сам донор заявил, что образ ему непонятен и незнаком?
Это не так уж невероятно. Люди забывают все, что угодно.
А тебе не показалось странным, что код у него имел вид четкого зрительного образа? Что это за код такой, а?
Почему бы нет? Если сущность понятия забыта донором или неизвестна реципиенту, субъективно он принимает его за что угодно. Как во сне: видишь чемодан и знаешь, что он изображает контрольную по математике. Я считаю, надо набрать побольше статистики, может быть, тогда станет ясно
Нет, друг ты мой. Набирать статистику мы погодим. Вернее, подождем другой статистики. Технику безопасности в нашей работе никто не отменял.
Ким молча наклонил голову. С добровольцами, воспринявшими чужой кандел, проект не терял связи: через месяц после опыта они в первый раз отвечали на вопросы анкеты.
Из пятнадцати участников серии «Ветер и бубен» двое оценили свое состояние как стабильное, с некоторыми изменениями к лучшему благодаря полученному гонорару, но никаких серьезных перемен не отмечали. Зато остальные
Мария («листья сирени») влюбилась и готовится выйти замуж. Илья («иметь жизнь вечную»), во-первых, угодил в милицию за участие в уличной драке, а во вторых, взял отпуск за свой счет и начал писать теоретическую статью для «Успехов математики»; и то, и другое немолодой физик проделал впервые в жизни. Сергей («звезда в окне») работал в респектабельном еженедельном журнале, вдруг ушел оттуда и основал свой проект; ради начального капитала продал собственную квартиру в центре, а обитал теперь на неотапливаемой даче. Джейн («колокол над водой»), американская сотрудница проекта НВС, разорвала контракт и вернулась в свой Сиэтл; причины охарактеризовала как личные, подробности остались невыясненными. Виталий («гудок паровоза») развелся с женой. Андрей («лазурный свет») и Наталья («аккорды фортепиано») жаловались на депрессию, неверие в свои силы. Алексей («солнце на асфальте») начал ходить в церковь; между тем в анкете, заполненной до эксперимента, он игриво назвал себя христианином-заочником. Дмитрий, донор кандела «ветер и бубен», перевелся в Морской институт Дальневосточного отделения РАН, оттуда отправился в экспедицию; на звонки и письма не отвечал.
Было от чего запаниковать. Тринадцать человек из пятнадцати, с донором четырнадцать. Все, по уверениям психологов, вполне благополучныи у каждого после опыта серьезные перемены в жизни. И у всех разные. Смена работы, дальние переезды, пертурбации на личном фронте, депрессии, обращение к верено все это были цветочки по сравнению с главной неприятностью. Ирина (21 год, «запах кофе и осенних листьев») находилась в больнице после попытки самоубийства.
Такого не бывало за всю историю проекта. Шеф постарел лет на десять, шутил машинально и невпопад, целыми днями пропадал то на коврах у разнообразного начальства, от спонсоров и международных руководителей проекта до следователя, намекающего на уголовное дело, то в больнице, где лежала бедняга. Врачи не радовали. Стоило снизить дозу успокоительного, девушка начинала рыдать и жаловаться на бессмысленность жизни. «Студентке промыли мозги!», «Жертва вивисектора вскрыла себе вены!»поддавала жару объективная и независимая пресса. Вивисектором, само собой, был академик В.В.Захаров.
Кима все, начиная с шефа, ободряли. Словесно. А молча, при встречах в коридоре или институтском кафепоглядывали на него, как на тихого, но опасного психа. Точно, люди, какой черный глаз и тяжелую руку надо иметь, чтобы вот так нарваться! Девятый год весь мир работает, ни с кем ничего, и вот на тебетого гляди, русская часть проекта накроется большим медным тазом для варки варенья С тем же успехом можно было бы винить группу психологов, подбиравшую добровольцев. Но Кима это не утешало. Он сам себя казнил.